Война в мире призраков - Деннис Уитли

Едва он оказался вне своего земного обличия, он бросил долгий взгляд на любимые лица друзей, затем, собрав все свои силы, он устремился на палубу, а потом дальше – в город. Он не собирался давать сражения, пока Черный Маг тоже не будет вне своего тела, но поскольку еще не было двух часов дня, он решил, что сможет застать его спящим во время полуденной сиесты. Фактически от этого зависело очень многое, так как в противном случае он будет лишен возможности спасти друзей, и они будут вынуждены пройти первые ужасные испытания, которые их ожидают, когда подобие жизни покинет их тела. Его самая важная и неотложная задача, таким образом, заключалась в том, чтобы найти сатаниста.

В мгновение ока он оказался над домом, расположенном на холме, но, как и ожидал, нашел одни лишь обгоревшие руины. Несколько построек находилось в сотне ярдов от служебного крыла дома доктора. Туда снесли почти всю мебель, которую удалось спасти от пожара. Однако, доктора там не было.

Де Ришло решил, что его враг, скорее всего, поселился у когонибудь из соседей, поэтому он облетел все жилища поблизости, но опятьтаки безуспешно. С быстротою молнии он понесся в Порто-Пренс.

Полуденная тишина еще царила в городе. На улицах почти не было транспорта, изредка попадались одиночные пешеходы. Даже значительно поредевшая толпа на причале расползлась по ближайшим кафе и барам. Многие попрятались на небольших клочках тени, образуемых навесами и горами товаров, и дремали, растянувшись на земле.

За три тысячи секунд герцог пролетел три тысячи комнат в самых различных зданиях, но доктора Сатэрдея нигде не было. Отыскать его было так же трудно, как иголку в стоге сена. Час, во время которого герцог надеялся совершить столь многое, подходил к концу. Было три часа дня. Повсюду в опаленном солнцем городе просыпались люди и, вставая с кроватей, диванов, качалок и соломенных матрасов, приступали ко второй половине своих обыденных дел.

С большой неохотой де Ришло пришел к выводу, что дальше искать бесполезно. Он настроился, что сражение может произойти в любую минуту. Доктор – где бы он ни находился – к этому времени уже проснулся, и пройдет еще много часов, прежде чем он ляжет спать. В течение этих часов пленники, которые содержатся на канонерском судне, вынуждены будут испытать все, что им ниспослано, и герцог с горечью понимал, что он не может дать им ни утешения, ни какойто иной помощи. Он мог только ждать, надеясь, что мужество его не ослабеет, пока пройдет немало времени и наступит его собственное испытание.

Понимая, что колдун рано или поздно овладеет телами его друзей, он вернулся на корабль и сразу же заметил отчетливые изменения в их состоянии. В тот момент, когда он появился, Рекс, тяжело дыша и высунув язык, жаловался на то, что кости не гнутся и пытался размяться. Саймон с трудом выдавил из себя что чувствует то же самое, но считает, что борьба с этим только продлит нравственные мучения. Ричард сидел, держа на коленях МариЛу; она обхватила его за шею и прижалась к нему щекой. Глаза у обоих были закрыты, можно было подумать, что они спят, хотя герцог знал! что это не так.

С полчаса наблюдал он за действием яда, утешаясь тем, что он, похоже, не вызывал большой физической боли. Они все очень сильно страдали нравственно и чувствовали, как постепенно происходит окостенение и омертвление организма.

Нелегко спокойно, пофилософски, сдаться, без попыток сопротивляться постепенно наступающему параличу, который, как известно всем, заканчивается смертью. Не удивительно, что время от времени они пытались хотя бы немного бороться. Первым умер Саймон. Казалось, он просто заснул. Вскоре МариЛу немного вздрогнула и замерла. Ричард, с искаженным от боли лицом, обхватил ее маленькое тело и попытался подняться, но усилие оказалось чрезмерным – он упал и застыл, широко раскрыв глаза и уставившись в одну точку. Последним ушел Рекс. Прилагая геркулесовские усилия, он с трудом поднялся на ноги и выпрямился во весь свой могучий рост, затем он свалился на Саймона с совершенно окоченевшими конечностями.

Хотя внешне они все были мертвы, их души из тел так и не появились, закованные чужой волей. Де Ришло понимал, что они не в состоянии ни освободиться, ни оживить по собственной воле свои тела.

Какоето время ничего не происходило. Около четырех часов в каюту с бумагами в руками вошел офицер в небесноголубой форме. Он бросил взгляд на неподвижные тела, вскрикнул от ужаса и моментально вылетел.

Де Ришло было не до смеха, иначе, последовав за капитаном на палубу, он бы немало повеселился, если бы увидел последующую сцену. Очевидно, перед входом в каюту сразу же за спиной офицера было несколько видных гаитянских деятелей. Офицер, в панике вылетевший из каюты, сбил некоторых из них. Не дожидаясь причин выяснения его ужаса, они сразу же толпой последовали за ним, увидели, что он сбежал по трапу и бросился к причалу.

В ответ на их крики солдаты отряда гаитянской гвардии, вольготно прогуливавшиеся на набережной, перехватили его и пинками заставили вернуться обратно, где какоето время он стоял на шканцах и не мог вымолвить ни слова, только закатывал глаза и дрожал от страха.

Наконец ему удалось объяснить, что все пятеро пленных умерли от никому неизвестной болезни. Тем не менее, зная, что все они были удивительно злыми людьми, он продолжал трястись, опасаясь, что их души, которые наверняка бродили гдето поблизости, займутся им.

От этих новостей «народные представители» и генералы просто оцепенели, они быстро убрались с трапа, а некоторые даже подальше удалились, чтобы наблюдать за происходящим с безопасного расстояния на набережной. Когда слухи достигли толпы, многие из суеверных негров и негритянок, сгоравших прежде от любопытства, поспешили исчезнуть в ближайших улочках и закоулках, разумно полагая, что осторожность самая лучшая из доблестей. С душами пяти мощных бокоров, получивших свободу, шутить не стоит.

Видные гаитянские деятели безусловно тоже хотели бы оказаться подальше от такого опасного соседства но они чувствовали, что престиж их упадет, если они бросятся1 бежать, поэтому политиканы в сюртуках и «опереточные» генералы остались у трапа, энергично обсуждая происшедшее. И хотя каждый подталкивал другого, никто не осмеливался снова подходить к каюте.

Как де Ришло хотелось, чтобы он вместе со своими друзьями мог вернуться в свои тела и ими воспользоваться. Как только бы они оказались на палубе, все бы на них взирали с таким ужасом, что никто бы не осмелился арестовать их. Солдаты, матросы, депутаты, просто зеваки разбегались бы как зайцы. Пленные спокойно выбрали бы моторную лодку и отплыли в море.

К несчастью, тела его четырех друзей с практической точки зрения ныне были ничем иным как трупами. Герцог понимал, что, стоит ему самому вернуться в свое собственное тело, он увидит, что оно окостенело и совершенно непригодно, так как яд проник в кровь, вот почему он продолжал слушать возбужденные голоса гаитян, которые на астральном уровне он понимал совершенно спокойно, хотя говорили они покреольски.

В конце концов некоторые из них пришли к какомуто решению и быстро отправились в город. Четверть часа спустя они вернулись в сопровождении католического священника, в церкви которого герцог с его друзьями скрывался еще только утром.

Без всякого страха высокий, с песчаного цвета волосами священник спустился прямо по трапу, держа в руке маленькое распятие. Дойдя до каюты, он произнес на латыни экзорсизм по изгнанию дьяволов. После этого он как ни в чем не бывало повернулся к толпе полукровок, с любопытством взиравших на то что он делает иззa его спины, и сказал, что бояться нечего и надо убрать тела.

По приказу одного из самых храбрых гаитянских политиков, который все время оставался на палубе, матросы достали из морского лазарета носилки, положили на них тела и прикрыли простынями. Затем трупы понесли на берег, священник возглавлял процессию.

Когда они добрались до причала, разгорелся небольшой спор. Священник хотел отправить тела в больницу, чтобы доктор мог засвидетельствовать смерть и выдать соответствующие документы, но гаитяне были настроены против этого, заявляя, что пять Даппи – или душ – гдето парят по соседству, выбирая момент, чтобы причинить зло, поэтому, требовали они, священник обязан отнести трупы прямо в церковь, иначе злые Даппи войдут в больнице в больных людей и овладеют ими.

В конце концов был достигнут компромисс. Священник согласился взять тела в церковь и оставить их в ризнице, где их осмотрит доктор и даст свидетельства.

После того как все было утрясено, носилки в окружении гаитянской гвардии понесли в ризницу, откуда друзья де Ришло бежали чуть раньше, утром. Вскоре из больницы приехал врачнегр в сопровождении двух коллег. После беглого осмотра каждого трупа все они пришли к единогласному мнению, что все они мертвы, и выписали свидетельства о смерти.