Пешка для наследника (СИ) - Ковалевская Алиса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они смотрели друг на друга, и каждый не решался первым заговорить, словно боясь поранить друг друга словами, которые должны произнести. Глеб медленно подошел к кровати, встал у Жени в ногах и схватился за спинку постели. Пальцы его с такой силой сжимали металлические прутья, что костяшки пальцев побелели. Он на мгновение опустил голову, а когда поднял - в глазах его был сплошной лед:
- Почему ты мне ничего не сказала о ребенке?
- Это был не твой ребенок, - Женя, до глубины души пораженная отчужденным холодным тоном мужа выпалила первое, что пришло в голову.
Эта фраза подействовала на него, как красная тряпка на быка. Глаза загорелись ярким пламенем, потемнели почти до черного цвета, а на скулах заходили желваки. Глеб принялся бешено бегать по комнате, выплевывая обидные слова:
- То есть я не имел права знать, ты это имеешь в виду, да?! - орал он. - Зачем мне говорить?! Глупости!!! Это же не мой ребенок!!! Я не имею права!!!
- Глеб… - Жене было невыносимо это слушать, но он, казалось, не слышал её:
- Ты должна была мне все рассказать, я твой муж, в конце концов! - Глеб вдруг остановился и безумным взглядом прожег Женю. - Ты хоть понимаешь, что если бы я был в курсе, ни за что не уехал! Ты ЭТО понимаешь?! К тому же, я ЯСНО выразился: СИДИ ДОМА!!! Зачем тебя понесло на этот концерт?!
- Глеб, ХВАТИТ! Умоляю! Ничего уже не вернешь обратно! Хватит, мне и так больно! - срывающимся голосом воскликнула Женя, стирая со щек слезы.
- Почему не сказала? – хрипло повторил Глеб.
- Я… боялась, - задыхаясь от слез, прошептала Женя, - я боялась, что ты не захочешь этого ребенка.
На Оболонского словно ушат холодной воды вылили. Он застыл в оцепенении и, ошеломленно качая головой, тихо произнес:
- Не важно, кто был отцом, я бы принял этого малыша и растил как родного. А знаешь почему? Я люблю тебя.
- Глеб, я… - Женя снова не договорила, Глеб в несколько шагов очутился рядом и стиснул её бледную руку.
- Прости меня, - заговорил он. - Прости - это я виноват во всем! Я разрушил твою жизнь! Твой муж стал невинной жертвой, пешкой в чужой игре. И этот ребенок… - он сглотнул, - он должен был родиться. Дмитрий имел право оставить тебе частичку себя… - в его взгляде было столько горечи. - Я и этого ему не позволил. Умоляю, прости, прости меня - столько боли я тебе причинил! Ты была моим спасением, но теперь…
Женя не знала, что и думать. Его слова, такие странные, словно именно он повинен во всех её бедах. Но ведь ребенок…
- Ты не виноват, что я потеряла ребенка. Это случайность…- проговорила Женя.
Глеб поднял на жену скорбный взгляд и прошептал:
- Это мой брат. Это Даниил подлил тебе какую-то гадость в стакан с соком, что и спровоцировало выкидыш. А если бы я был рядом - ничего этого бы не случилось.
Женя с шумом втянула в себя воздух. Части картины вдруг сложилась в единое целое - концерт, странные взгляды Оболонских… Сок… Именно после этого ей стало плохо. Боже!
- Зачем? - хрипло спросила она и тут же испуганно вскрикнула, увидев выражение его глаз - ничего человеческого, первородная ярость, окутанная пеленой тьмы. И где-то в глубине жажда убийства…
Глеб поднялся на ноги и зловеще проговорил:
- Я убью его. Я убью эту тварь, - и направился к выходу.
- Глеб, нет!!! Опомнись, умоляю! Остановись!! - закричала Женя в панике, но он, словно не слышал её или не желал слышать. А она знала, что если сейчас даст ему уйти, произойдет нечто страшное.
Усилием воли села в кровати и попыталась встать, превозмогая страшную боль. Но не удержалась и упала на пол. В бессилии ударив кулаком об пол, Женя зарыдала:
- Остановись… Не делай этого, умоляю…
На крики в палату вбежали медики. Они пытались поднять её, что-то говорили, стараясь привести в чувство, но Женя продолжала вырываться, не спуская взгляд с двери, лелея надежду, что муж вернется. Но вместо Глеба в дверях появилась взволнованная Маргарита, прибежавшая на шум и крики. Она потрясенно наблюдала, как несколько медсестер пытаются успокоить яростно вырывающуюся и рыдающую Женю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Заметив Марго, Женя проговорила из последних сил:
- Марго, помешай ему! Он убьет его! Пожалуйста!
Маргарита все поняла. Глеб решил убить Даниила. И в том состоянии, что он находился, Марго не сомневалась - брат исполнит задуманное. Кивнув, она резко сорвалась с места и выбежала из палаты.
А Женя, у которой больше не было сил сопротивляться, позволила уложить себя в кровать и вколоть снотворное.
Последнее, что она увидела, прежде чем провалиться в сон - удаляющийся силуэт Глеба.
- Остановись…
* * *
Даниил сидел в гостиной и спокойно попивал вино. Он расслабленно растянулся на диване и закрыл глаза. Все произошло так, как и было задумано… Теперь осталось совсем немного, и он будет купаться в деньгах. Сможет себе позволить все! И никто не в силах помешать ему. Как долго он ждал этого момента. Сначала дорогой дядя все никак не желал умирать, а потом и эта девчонка Евгения никак не поддавалась на его ухаживания! Безмозглая дура, не захотела по-хорошему - вот теперь будет по-плохому… В этих приятных думах, Даниил пропустил тот момент, когда парадная дверь с грохотом отворилась…
Он открыл глаза только в момент, когда кто-то мертвой хваткой сжал ворот его рубашки, резко поднимая на ноги. Прямо перед собой Даниил увидел разъяренное лицо Глеба, глаза которого полыхали дьявольским огнем.
И Даниилу стало страшно. По-настоящему страшно, такого брата он ещё никогда не видел, даже в моменты слепой ярости. Не-ет, он был не в ярости, он жаждал убийства. Он хотел убить ЕГО!
- Глеб… - только и успел проговорить Даниил, прежде чем тяжелый кулак брата опустился в его лицо с такой силой, что тот отлетел на журнальный столик, разлетевшийся под тяжестью мужского тела.
Глеб, не помня себя от бешенства, вновь поднял Даниила за шкирку и принялся колотить ненавистное лицо изо всех сил. Тот даже не сопротивлялся - просто не мог, первый же удар привел его в полубессознательное состояние.
Удар… удар… удар… Глеб желал только одного - вытрясти из брата всю черную душонку, навсегда стереть с его смазливого лица нахальную усмешку. Лицо Даниила превратилось в кровавое месиво, в котором с трудом узнавалось некогда идеальное лицо блондина.
- Ты пожалеешь, что на свет родился, подонок, - выплюнул Глеб и занес кулак для сокрушительного удара, как вдруг в гостиной прозвенел голос:
- Не смей прикасаться к нему!
Он расцепил «объятия» и, не обращая внимания на рухнувшего под ноги Даниила, обернулся на звук голоса. В дверях стояла Ева и с нескрываемой ненавистью смотрела на Глеба. Он скривился в жесткой усмешке:
- Ах, прости, МАМОЧКА, я немного помял твоего любимого сыночка! - Глеб сделал пару шагов по направлению к ней, та тут же напряглась и невероятным усилием заставила себя остаться на месте. - Но это лишь начало. Знай - я этого так не оставлю. Вы перешли все границы и возмездие будет страшным - я это вам гарантирую.
- Да как ты смеешь так разговаривать с матерью? - взвизгнула Ева. - Прояви уважение!
- Уважение?! - Глеб помотал головой, не веря своим ушам. - Я не ослышался?! - он темной скалой навис перед ненавистной женщиной, еле сдерживая себя. - Может, мне ещё в сыновей любви тебе признаться? Тебе! Женщине, которая готова уничтожить ВСЕХ, ради достижения своей цели! Сначала Леонид, потом на очереди был я, так ведь? Ты и со мной хотела расправиться, МАМОЧКА, освобождая путь любимому сыночку! Но вдруг на горизонте замаячила невинная девочка, которую вы тут же превратили в жертву, - глаза Евы постепенно наполнялись страхом по мере того, как Глеб методично раскрывал все её секреты. Ева смотрела на сына человека, которого ненавидела больше всего на свете и в ужасе понимала, что перед ней стоит обозленная, жестокая копия Леонида. В Глебе нет той мягкости, и он не остановится. Он раскрыл их с Даниилом план. Он знает, что это она убила Леонида Оболонского.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
