Бетанкур - Дмитрий Кузнецов

Членам Директории было о чём задуматься. В конце концов было решено создать комиссию в составе депутатов Национальной ассамблеи и членов Национального института. После долгих дебатов комиссия рекомендовала построить линию связи по проекту Бреге—Бетанкура и экспериментально опробовать её. Декрет о строительстве оптического телеграфа 16 ноября 1796 года подписал член Директории Французской республики, государственный и военный деятель, инженер и учёный Лазар Карно после эксперимента, проведённого в присутствии Гаспара де Прони и полностью подтвердившего преимущества нового типа передачи сообщений на расстояние.

Шапп, узнав об этом, был испуган. Он боялся, что его лишат лицензии и финансирования. Поэтому он тут же начал против конкурентов смертельную борьбу. Терять ему было нечего. Французский инженер обвинил врагов в плагиате и как только мог раскритиковал Бетанкура. 9 января 1797 года Бреге и Бетанкур опубликовали статью под названием «Ответ на замечания, сделанные гражданином Шаппом по поводу телеграфа, предложенного Директории гражданами Бреге и Бетанкуром». Начавшуюся войну между конкурирующими проектами выиграл Шапп: финансовые круги, уже выделившие деньги на постройку его оптического телеграфа, не были заинтересованы в перераспределении финансовых потоков и в поддержке проекта Бреге—Бетанкура. После непродолжительных дебатов на страницах газет, а также в стенах Академии наук дело пустили на самотёк, а затем и вообще отправили в архив.

Ничего не добившись, Бетанкур отказался от продвижения оптического телеграфа во Франции и спешно отправился в Испанию, откуда намеревался отплыть на Кубу.

СВАДЬБА

11 февраля 1797 года он приехал в Мадрид, где в первую очередь занялся оформлением законного брака со своей гражданской женой Анной Джордейн. Несмотря на препятствия, чинимые католической церковью, ему удалось добиться заключения брачного договора достаточно быстро — помогли друзья при королевском дворе.

Бракосочетание состоялось в Мадриде, в церкви Богоматери.

На свадьбе присутствовало четыре свидетеля — дон Эстанислао де Люго-и-Молина, директор королевской школы Сан-Исидро, дон Хосе Клавихо-и-Фахардо, директор Кабинета натуральной истории, и два сотрудника Королевского кабинета машин, дон Хуан де Пеньяльвер и дон Бартоломе де Суреда. Они под присягой подтвердили, что Бетанкур «всегда был свободен от любовных обязательств, связанных с помолвкой, и не имел канонических препятствий, могущих затруднить выбор его состояния».

Итак, Августина де Бетанкура уже ничто не задерживало в Европе — он был полностью готов как можно скорее отправиться на Большие Антильские острова. Ещё за несколько дней до бракосочетания, 1 апреля 1797 года, Бетанкур подал прошение о выдаче паспортов для поездки на Кубу. Но, как всегда, вмешался Его Величество Случай.

ПОЧЕМУ БЕТАНКУР НЕ ПРИЕХАЛ НА КУБУ

Ещё в октябре 1796 года вместе со своими коллегами Хосе-Мария де Ланцем и Бартоломе Суредой Бетанкур должен был встретиться на побережье Атлантического океана в городе Ла-Корунья с графом де Мопоксом, генеральным субинспектором войск на Кубе, финансировавшим поездку всех испанских инженеров, кроме Хосе-Мария де Ланца, в Латинскую Америку. Мексиканского математика на Большие Антильские острова пригласил сам Мануэль Годой, пообещав ему жалованье в тысячу песет в год и оплату расходов до Ла-Коруньи. Однако у испанского посла во Франции, чтобы исполнить волю фаворита королевы, не оказалось достаточно средств. Когда же деньги были изысканы, Ланц заболел чахоткой и с большим трудом смог добраться только до Мадрида.

Мопокс планировал выполнить основную часть работ на Кубе до марта — потом на острове начинался сезон дождей и дороги делались непроезжими. Прождав инженеров около месяца, граф написал раздражённое письмо Годою и отбыл ни с чем в Гавану.

Однако Бетанкур не отказался от намерения отправиться на Большие Антильские острова, тем более что члены кубинской Хунты, заручившись поддержкой губернатора дона Луиса де-лас-Касас, послали письмо Карлу IV с лестным отзывом о Бетанкуре, где, в частности, говорилось, что они готовы «принять под своё попечение те предметы его познаний, которые хунта хотела бы видеть под его управлением, а именно дороги, каналы и другие общественные сооружения». Также хунта просила милостью Божьей Его Величество короля Испании благоволения на эксклюзивную привилегию для Бетанкура сроком на шесть лет — чтобы по окончании работ на острове он оставил там свои машины и механизмы.

В своём же личном письме королю губернатор острова Куба писал: «В прибытии де Бетанкура на сей остров хунта консульства имеет в виду также другой предмет главнейшего значения: приложить силу машинного пара там, где силой буйволов перемалывают тростник для изготовления сахара».

Первый министр королевства Мануэль Годой был весьма заинтересован в поездке Бетанкура на Кубу: он имел обширные коммерческие связи с островом, прежде всего в торговле сахаром. Его личный интерес состоял в увеличении производства сахара и его поставок на европейский рынок. Зная об этом, Бетанкур воспользовался ситуацией и заставил Бартоломе Суреду, на попечении которого на Балеарских островах жили родители, три сестры и брат, написать прошение Годою с просьбой о зачислении его на службу в Королевский кабинет машин с выделением жалованья в шесть тысяч реалов в год. Получив ходатайство, Годой тут же распорядился выплачивать деньги семье Суреды в отсутствие кормильца.

Так как пребывание Бетанкура на Кубе исчислялось несколькими годами, он взял с собой жену и дочерей, а специальным королевским указом добился, чтобы место директора Кабинета машин в его отсутствие оставалось за ним.

Уже по дороге в Ла-Корунью Августин Бетанкур узнал, что порт заблокирован английской военно-морской эскадрой, но он решил не отказываться от путешествия, тем более что капитан почтовой бригантины «Инфант» Хуан де Бусто заверил его, что они смогут прорваться. Бетанкур приказал грузить на судно математические инструменты и оборудование, а также личные вещи для многолетней работы и жизни на острове.

8 июня 1797 года бригантина взяла курс на Кубу. Однако пошла не строго на запад, а, выйдя из порта в два часа ночи, под покровом темноты попыталась проскользнуть на юг и пройти несколько сот миль вдоль португальского берега, чтобы уже затем взять курс на Гавану. Но англичан перехитрить не удалось. Те довольно быстро разгадали не очень хитроумный манёвр противника. Заметив в утренней дымке лёгкое и быстроходное испанское судно со смешанным парусным вооружением, они послали ему вдогонку фрегат «Бостон». Это был трёхмачтовый корабль с вооружением, состоящим из сорока двух пушек и четырех гаубиц, — самый быстроходный у англичан. Судьба испанского судна была предрешена!