Сердце твари - Наталья Караванова

– Правда, считаться своим – это большая честь, которую трудно заслужить.

Клим не стал спорить. В гости так в гости.

Виль вернулся со строительства за час до их появления. Новостей от Ильры он, конечно, не ждал. Но каждый миг боялся известий от схарматов о том, что беглянку поймали. Весь город знал, что ее ищут. Все ветви Тарна потихоньку гордились ею и лишь при встрече с солдатами Схарма держали постные мины. Виля несколько раз таскали на допросы, но поскольку никто уже давно не видел его рядом с дочерью, схарматам пришлось утереться.

Обыск на строительстве и в квартире схарматам тоже ничего не дал. Честная соседка призналась, что хорошо помнит дочку Виля, но она уж больше двух недель не появлялась. На том они и успокоились.

Даль дождался, пока соседка созовет детей обедать и двор снова станет пустым. Только после этого они потихоньку пересекли его и вошли в дом.

Хозяин, прикрыв свечку рукой, выглянул в дверную щель.

– Виль, извини за беспокойство, – тихо сказал Дальгерт. – Это важно.

Тот помешкал секунду, но дверь отворил.

– Эстан.

– Мой друг и наставник – Клим, – представил Дальгерт.

– Входите. Ужинать будете?

– Я теперь не ужинаю. А Клим не откажется.

Старик молча ушел в кухню.

Разведчик шепнул:

– Он тебе не рад.

– Это отец Ильры, хозяин «Вороньего гнезда».

– Понятно.

– Проходите в комнату, молодые люди.

Послушались.

В квартире у Виля было чисто и как-то необитаемо. Из нового Даль отметил только шторы. Плотные шторы из грубой ткани. Наверное, они часто бывают задернуты…

Вот и сейчас.

Виль поставил на стол тарелку разжаренной бобовой каши и кружку молока.

Пояснил:

– Сам я успел поужинать.

Они терпеливо дождались, пока тарелка опустеет, и только после этого приступили к делу.

– Виль, мне нужно много всего тебе рассказать, но времени нет. Потому я оставлю с тобой Клима, он умеет рассказывать гораздо лучше, чем я. Самое главное – Ильру все-таки схватили. Возможно, ее уже вернули в город, возможно, вот-вот вернут. На сей раз все куда хуже – Аким и Лек злы на нее за пожар, но не это самое неприятное. Генерал желает открыть в монастыре постоянный портал в мир, где магия так же естественна… как она была естественна на Тарне. Для этого им нужно принести в жертву мага. Лек считает, что Ильра – идеальный для этого вариант. Я сейчас отправляюсь туда. Если уж Ильра при помощи канистры керосина смогла надолго их остановить, то бессмертная тварь, я надеюсь, сможет сделать не меньше. Но ей, вероятно, нужно будет где-то укрыться… и не у тебя. Поговори со старейшинами.

Клим задумчиво сказал:

– Как мы узнаем, когда они начнут открывать портал?

– Аким, а куда больше Демиан и Лек любят зрелища. Мне кажется, дело будет происходить на Малом дворе ближе к завтрашнему полудню при большом стечении народа. Но если нет, я найду способ сообщить.

– Тогда толпа действительно будет не маленькой, – ощерился Виль. – Очень большая будет толпа. Просто весь город придет полюбоваться…

– Думаю, этой ночью я поброжу у обеих дорог, что ведут на север. У застав. Там так хорошо дышится по ночам. Может, кого знакомого встречу… – решил Клим. – Почтенный Виль, вы не подскажете, где смогут остановиться на ночь… мм… так… думаю, Нерин, Зуй, кто сейчас еще из стариков может явиться? Евсий? Пожалуй. А также Диана – она не упустит случая – и Геда. Итак, пять человек и я?

– Пора. – Дальгерт поднялся.

Клим его остановил:

– Подожди. У тебя хоть какой-нибудь план есть? Что будешь делать?

Дальгерт поморщился:

– Какой план? Мы же ничего не знаем, кроме места действия. Что за ритуал, как проводится, кто там будет из их командиров? Буду действовать по обстановке. В крайнем случае, немного прорежу их ряды. Пойду.

– Место действия – это уже немало. Виль, у вас есть бумага? Карандаш?

– Держите.

Клим передал карандаш Дальгерту. Нарисовать схему Малого двора не составило большого труда:

– В оцеплении стоят твари. В один ряд, спиной к жертве. Командиры схарматов обычно любуются зрелищем вот отсюда, справа. Другие обитатели крепости могут подойти слева или выйти на галерею над вот этой стеной, которая отделяет Большой двор от Малого. С крыш видно плохо, так что зрители туда не ходят…

– Ну что же, есть над чем подумать…

План обсуждали больше часа. Пока обсуждали, всплыли самые невероятные варианты – например, самим, прямо этой ночью, открыть портал и организовать через него побег. Поминалась даже Дикая Охота, но Клим не был уверен, что магия призыва сработает и что Древний Бог явится мгновенно.

Да и никогда раньше он этой магией не пользовался. Хотя формулу знал – как все, кто завершил ученичество и стал полноценным мастером одной из Сфер Ордена.

Наконец пришли к более или менее приемлемой версии. В ней все равно были дыры, и многое строилось на допущениях. Но время поджимало: после полуночи Дальгерт не сможет попасть на территорию монастыря.

Так что он все же распрощался.

Виль поднялся проводить. В прихожей у двери, смущаясь, сказал:

– Сам-то, смотри, не пропади.

Дальгерт невесело подмигнул:

– А мне уже не страшно.

И ушел.

Дальгерт потихоньку присоединился к одному из последних патрулей, возвращавшихся с обхода. Если надвинуть поглубже капюшон, то и сам Лек даже вблизи не отличит его от обычной твари. Он не стал торопиться с докладом, заночевал в каземате, где коротали ночи бессмертные солдаты, и вскоре был вознагражден новостями.

В Большом дворе Аким собрал всех схарматов, не занятых срочными делами, и выспренно объявил о предстоящей завтра в полдень публичной казни и особо – об открытии портала в иной мир. Солдаты привычно приветствовали новости многоголосым воплем.

Немало удовольствия Дальгерту доставила возможность полюбоваться обгоревшим крылом, в котором когда-то были мастерские. Но каждый раз, когда взгляд возвращался к столбу, на котором так недавно приходилось висеть ему самому, Дальгерту хотелось кричать. Только не Ильра. Не она. Нельзя этого допустить – и он никогда этого не допустит…

На рассвете Даль увидел ее. Девушку вывели к столбу, но подвешивать не стали – скрутили руки за спиной и привязали так, чтобы она никуда не могла уйти. Губы разбиты, одежда порвана.

Если сейчас подойти, разрезать веревку, вывести…

Нет. Уже не выйдет. Уже появились арбалетчики. Вот идет, широко зевая, Лек. Заходит в каземат, произносит Слово и приказ: и двадцать тварей тянутся к выходу. Дальгерт пристраивается в пару к одному из трупаков. Лек расставляет их вдоль края узора, выложенного камнями мостовой.

Дальгерт оказывается третьим по левой стороне. Ильру ему не видно. Зато прекрасно виден весь двор, все зеваки, стремящиеся посмотреть на сразу два объявленных зрелища. И ведь еще не ясно, которое интереснее…

Ближе к полудню на двор стали пускать горожан. Они входили, стараясь подобраться поближе к оцеплению, и среди них Дальгерт видел много знакомых лиц.

Были тут и старейшины всех городских общин.

Были те, кто от корней Тарна. Их было больше даже, чем кого-то другого. Мелькнула мысль – словно пришли проститься. Хотя знал, что мысль глупая, неправильная, предательская.

Был Клим. Его Дальгерт узнал в заросшем черной бородой сутулом оборванце. От оборванца, видимо, пованивало, потому что вокруг Клима образовалось пустое пространство.

Пришел Аким. У правой стены для него вынесли широкую лавку. Аким выглядел еще хуже, чем два дня назад, когда Даль видел его в последний раз.

Появился Лек – весь в черном. Устроился у стены по правую руку генерала. Руки его нервно перебирают какую-то веревку, бегают по ней – два больших белых паука.

Где Демиан?

Когда дежурный солдатик взбежал на колокольню и ударил молотом по краю Большого Плакальщика, оповещая, что наступил полдень, когда на площади стихли все звуки, и даже ворона, устроившаяся на крыше, перестала каркать, Дальгерт понял, почему старика нет в поле зрения.

Оказывается, это ему предстояло вершить ритуал.

Монотонный глухой голос произнес несколько слов на языке, которого доселе плиты двора не слышали.

Народ ахнул, на площади стало темней, белый день вдруг стал днем серым.

Дальгерт дернул с пояса нож – один из двух, что полагались к экипировке бессмертного солдата, – стремительно разворачиваясь к столбу.

Синий свет лился прямо из-под ее босых ног – знакомый синий свет, но тусклый в лучах так окончательно и не померкшего полудня.

Демиан стоял подле Ильры, он только что нанес ножом надрезы чуть выше локтей. Рубаха на груди была разорвана, и там, пониже ключиц, уже сочились кровью тонкие красные линии.

Маг начал оборачиваться, уловив шорох за спиной, – и с руки Дальгерта мгновенно сорвался нож. Демиан захрипел и упал в синее свечение, из рассеченного горла потоком хлынула кровь. Хлынула прямо на белые камни лабиринта, стала черной в мертвенно-синих лучах.