Агентство ’ЭКЗОРЦИСТ’: CRYPTIDIS - Михаил Ежов

ритуал. Занимайте места так, чтобы всё видеть, но не старайтесь подобраться слишком близко. Главное, чтобы вас не заметили. По моему сигналу зажгут фонари. С другой стороны поляны тоже засада, так что цыган мы обложили. Если начнут сопротивляться — стреляйте.

После этого полицейские заняли места для наблюдения. Некоторые улеглись прямо на землю. Мы с Глорией укрылись за кустами сирени. С этой позиции открывался неплохой вид на поляну.

Долго ждать цыган не пришлось. Менее чем через полчаса они появились: около дюжины человек принесли факелы. Они расставили их вокруг поляны, втыкая заострёнными концами в землю, а сами скрылись за деревьями. Но вскоре вернулись вместе с ещё несколькими десятками цыган. Четверо несли гроб. Его поставили в центре поляны. Теперь, когда пространство освещали факелы, всё было прекрасно видно, и мы с Глорией невольно переглянулись, заметив вышедшего из-за деревьев негра. Гизо выглядел, как колдун дикарей: голый по пояс, раскрашенный белыми полосами, подчёркивающими рёбра и превращающими лицо в жуткую демоническую маску. Голову его украшало сооружение из чёрных перьев — за неимением лучшего, он использовал вороньи и, кажется, глухариные.

При появлении Гизо цыгане выстроились вокруг поляны и сели на землю. У них были небольшие бубны, и они начали потихоньку в них бить, создавая неторопливый ритм. Негр обошёл поляну, движения у него были дёргаными, руки болтались так, словно в них отсутствовали кости. Из-за деревьев донеслись глухие удары — там тоже били в барабаны. Гизо приблизился к стоявшему в центре гробу и принялся приплясывать вокруг него, тряся головой и растопырив руки. В правой я заметил мешочек.

Нетрудно было представить себя в джунглях. Я будто перенёсся на чёрный континент, под полог вечно влажного и пряного леса, полного блестящих хищных глаз и испускающего ядовитые миазмы болот. Только теперь я понял, что факелы странно чадят, и над поляной стелется сладковатый дым — похоже, в них подмешали дурманящие травы.

По знаку колдуна два цыгана подошли к гробу и сняли с него крышку. Из-за кустов не было видно, кто в нём находится, но я не сомневался, что там человек, о котором говорил Абрамсон. Цыгане вернулись на свои места, а Гизо опустился возле гроба на колени и начал что-то напевать — должно быть, заклинание. Бубны и барабаны застучали быстрее и громче, лес наполнился диким, первобытным ритмом, который отзывался прямо в сердце, заставляя его биться как-то иначе. Делалось жутко при мысли, что сейчас на наших глазах мертвец восстанет из гроба.

Глава 57

— Видишь мешочек у него в руке?! — шепнул я Глории в самое ухо. — Думаю, там противоядие!

Гизо вскочил на ноги и начал выплясывать вокруг гроба, совершая нелепые, но очень энергичные и агрессивные движения. Он задирал колени, размахивал руками, запрокидывал голову и извивался всем телом. Барабаны стучали всё быстрее. Казалось, даже деревья дрожат от их ритма. В красном свете факелов лица и фигуры цыган выглядели зловеще.

Негр подал одному из них знак, и тот, поспешно поднявшись, протянул ему какую-то бутылку. Гизо откупорил её и принялся выливать содержимое на землю, обходя гроб и заключая, таким образом, его в круг. Затем колдун вытащил из-за пояса маленький кривой кинжал и сделал на левой руке надрез. Он окропил кровью землю на востоке, западе, юге и севере от гроба, а затем принялся рисовать ею на своём теле какие-то символы. Все действия колдун сопровождал пением, причём чаще других повторялись слова «Барон Самди».

Гизо принялся развязывать мешочек. Барабаны стучали всё громче, и я заметил на освещённых факелами лицах возбуждение. Многие цыгане подались вперёд и сидели в напряжённых позах, не моргая и следя за каждым движением колдуна. Негр тем временем снова встал рядом с гробом на колени и высыпал в него содержимое мешочка. Я был уверен, что в рот мертвеца. Затем Гизо вскочил на ноги и сделал несколько причудливых пассов. Цыгане затянули песню, которая сливалась со звуками бубнов и барабанов.

Минут двадцать мы наблюдали за ритуалом, в течение которого Гизо продолжал петь, а цыгане явно начали впадать в подобие транса: они стали раскачиваться, глаза их остекленели, а руки нервно подёргивались. Глория шепнула, что, вероятно, они приняли перед началом обряда какой-то наркотик. Я же подумал, что на них мог действовать дым от факелов.

Вдруг мертвец сел в гробу!

От неожиданности я вздрогнул, а Глория зажала себе ладонью рот, чтобы не вскрикнуть.

Воскресший был крупным человеком с очень бледным лицом. Он смотрел прямо перед собой, вцепившись руками в стенки гроба.

— Это невозможно! — пробормотала Глория.

Гизо резво подскочил к ожившему человеку и что-то громко прокричал ему прямо в лицо. Тот никак не отреагировал. Колдун принялся плясать вокруг него, выделывая совершенно невообразимые па. Его тело словно утратило скелет и извивалось огромной чёрной змеёй. Вдруг он замер, резко вскинув руки, и барабаны с бубнами мгновенно стихли. Негр сказал что-то воскресшему, и тот начал медленно вставать.

За нашими спинами раздался громкий свист, и в тот же миг полицейские бросились вперёд. Прошло не более десяти секунд, а они уже выскакивали на поляну с оружием в руках. В лесу зажглись фонари. Они мелькали среди деревьев, словно глаза огромных хищников. Судя по всему, Абрамсон задействовал в операции чуть ли не весь полицейский участок. Сам он промчался мимо нас, держа ружьё наперевес.

Продравшись через кусты, мы тоже очутились на поляне. Здесь сильнее ощущалось влияние сладковатого дыма: сделав всего несколько вдохов, я почувствовал лёгкое головокружение. Пришлось сделать глоток эликсира, нейтрализующего действие любых токсинов, включая дурманящие вещества.

Цыгане сопротивлялись. У них не было револьверов, но они достали ножи и кидались с ними на полицейских. Оскаленные зубы, взмахи лезвий, резкие окрики, мечущиеся по поляне силуэты — всё это разом окружило меня!

Наркотический транс, судя по всему, совершенно притупил у цыган инстинкт самосохранения, и они плохо понимали, что делают. Полицейские открыли стрельбу, и три человека уже лежали на земле, причём один не шевелился. У меня на глазах Абрамсон выпустил пулю в рослого, жутковатого вида цыгана, кинувшегося к нему с ножом. Нападавший рухнул, как подкошенный, и замер, растянувшись в траве.

Освещённое трепещущим светом факелов, зрелище производило страшное впечатление. Я стоял с револьвером в руке и озирался, не зная, с какой стороны ждать опасности. Палец мой оставался на спусковом крючке, и я был готов стрелять в любого, кто бросится на меня или Глорию. К счастью, полицейские всё же обратили цыган в бегство, и те попытались скрыться в лесу. Часть констеблей во главе с Абрамсоном кинулась в погоню, и мы с