Клинки города ярости - Юлия Арвер

сговорчивее. Да и устоять перед красотой Ювхи не может ни один мужчина.

– Не греби всех под одну гребенку, – огрызнулся Эрдэнэ. – На меня ее очарование не действует.

– Может, это у тебя в штанах уже ничего не действует, старичок? – встрепенулась Ювха.

– От старухи слышу.

Не в силах терпеть их препирательства, я зашагала к двери, краем уха услышав бурчание Тира:

– Надеюсь, к моему имению не сползутся все змеи Белоярова.

На смену облегчению пришло множество тревог. Ночной воздух их развеет и расставит по местам. Я нуждалась в тишине и одиночестве.

Ювха нагнала меня уже на первом этаже.

– Куда ты? – встревоженно спросила она и сжала мою ладонь в своей. Казалось, будто через кожу она пыталась прочесть мои мысли.

– Слишком устала от всего, – я неопределенно махнула свободной рукой. – Хочу проветрить голову.

– У тебя горячие руки, дитя природы. А еще слишком много мыслей. Этим ты тоже напоминаешь мне Башира. Знаешь, я не удивлюсь, если ты – его потомок.

– Увы, этого уже не узнать. – Я покачала головой и осторожно высвободила руку.

– Пусть у меня внутри живет надежда. – Ювха печально улыбнулась. В ее прекрасных зеленых глазах отразилась многовековая мудрость и та самая любовь, которую змеиное сердце не позабыло даже спустя двести лет. – Я могу пойти с тобой?

– Ты месяц жила в моих мыслях. Позволь мне побыть в одиночестве.

Обиженно фыркнув, Ювха послушалась.

– Будь по-твоему. Пойду попрошу чаю. Так приятно позволять себе все эти человеческие радости.

Ювха грациозно, словно лань, взбежала вверх по ступенькам, и со второго этажа послышался ее капризный голос. Я коварно улыбнулась своим мыслям, на миг представив, как цесаревич падет на колени перед ее неземной красотой, и толкнула входную дверь.

Ночной холод защипал лицо, и в грудь хлынул свежий воздух. Я неспешно побрела по расчищенным от снега тропинкам к аллейке голых кленов, что вела к пустому фонтану. С каждым шагом казалось все холоднее. Я подышала на озябшие руки и уткнулась носом в воротник кафтана Эрдэнэ, который уже безвозвратно присвоила. Что сказал бы Беркут на мой план, исполненный коварства? Не так он меня воспитывал.

Я счистила снег на мраморном бортике фонтана и присела на его краешек. Туманное будущее пугало. Казалось бы, вот оно – лишь протяни руку и потрогай, но именно этого я страшилась сильней всего. Пройти такой длинный путь и струсить за несколько шагов до конца. Самых важных шагов, которые я сделаю только благодаря Амиру. Он спас меня ценой своей свободы, и этот долг мне не забыть и не отплатить.

Сердце привычно сжалось. Мысли об Амире отдавались там тупой болью. Поиски Иглы, казалось, затянутся на столетия. Возможно, он уже мертв, и мне придется смириться с его потерей во второй раз. Возможно, его заперли в темнице, пытали и издевались, но почему-то не объявили преступницей меня. Впрочем, это не помешало цесаревичу охотиться за моей головой…

Слух уловил тихий хруст снега за спиной. Я медленно обернулась и в воздушном вихре успела выхватить взглядом лишь знакомый силуэт…

Глава 14

Друг любимых женщин

Амаль

Я упала навзничь, отчего заныли все кости. Сугробы смягчили падение, однако помешали вскочить на ноги. Я потеряла драгоценные секунды, прежде чем теневой кокон окутал мое тело крепко, будто железные цепи. Ребра затрещали, и дыхание перехватило. Я глотала воздух, как рыба, смотрела на силуэт перед собой и не осмеливаясь поверить в то, что видела.

Творец, это Амир?

Разве это возможно?

Нет, мои глаза не врали. Я помнила в нем каждую черточку и узнала бы его, даже ослепнув.

Широкие плечи, узкая талия, знакомая походка…

Амир!

Я едва не лишилась сознания, когда он сделал еще несколько шагов вперед. Милые сердцу черты лица проступили в лунном свете, отразившемся от снега. Как Амир здесь оказался? Неужели сбежал и разузнал, что Тир в Белоярове? Почему на нем легкая серая роба, когда на улице мороз?

– Амир… – прохрипела я, не в силах сглотнуть мерзкий комок боли.

Он приблизился почти вплотную, склонился и внимательно вгляделся в мое лицо. Я же, не сдержавшись, всхлипнула. Творец, да Амир же походил на оживший труп! Его лицо осунулось так сильно, что казалось черепом, обтянутым тонкой кожей. Глаза ввалились, и под ними залегли глубокие тени, различимые даже в слабом мерцании снега. Густые волосы, в которые я когда-то с наслаждением запускала пальцы, исчезли. Вместо них остался темный ежик. На поросшем щетиной подбородке темнела воспаленная рана.

Лицо Амира казалось равнодушным и даже… злобным. Он будто видел перед собой врага. Но что, если после пережитого Амир забыл обо всех чувствах ко мне, кроме ненависти? Видит Творец, я это заслужила.

– Надо же, вот чего не ожидал, так это того, что встречу здесь девку из своих кошмаров. Как забавно, – процедил он, и звук любимого голоса промчался по телу строем мурашек. Это Амир! Ошибки быть не могло!

Сердце болезненно дернулось и остервенело ударилось о ребра.

– Амир…

– Я не знаю, кто это! Отвечай! Почему я вижу во снах, как ты пытаешь меня огнем, дрянь?!

Тени сдавили сильнее, и я сдавленно пискнула. Мысли отчаянно метались в опустевшей голове. Он не помнил меня? Не помнил свое имя? Но помнил пытки…

– Ненавижу тебя, тварь. Ты мучила меня, – прошипел Амир мне в лицо. – Что я тебе сделал, чтобы заслужить такое?

– Я… Ты не помнишь?

– Отвечай! – рявкнул Амир и дернул меня за грудки к себе.

Я рвано вздохнула, молясь Творцу, чтобы его грубый голос услышал хоть кто-нибудь и помог мне. Он же убьет меня прямо здесь! Любимый убьет меня, ведомый старой ненавистью…

– Что с тобой стало, Амир?

– Не зови меня так. Это не мое имя. Я помню твое уродливое лицо, а еще знаю, с каким наслаждением убью тебя так же жестоко, как ты издевалась надо мной.

Амир разжал руки, и я вновь рухнула на спину.

– Ты пришел меня убить? – пролепетала я и дернулась так сильно, как могла. Конечно же, тени не поддались.

– Умная, хоть и кажешься облезлой псиной. Мой хозяин велел тебя убить, – признался Амир, внезапно сменив гнев на милость. – Обычно мне все равно, но тебя убью с удовольствием. Как же пытать тебя? Сжечь или приказать тени выдавить из твоего тела все внутренности?

– Амир, прошу тебя…

– Молчи, паскуда! – с этими словами он размахнулся и влепил мне пощечину. Голова безвольно мотнулась в сторону, а уши