Империя Карла Великого и Арабский халифат. Конец античного мира - Анри Пирен

И, повторимся еще раз, в этом аспекте мы видим явный разрыв с римской традицией.

К этому первому существенному различию между государствами Меровингов и Каролингов следует добавить еще одно. Король новой династии, как мы видели, был королем по милости Божьей. Обряд освящения королевской власти, или венчания на царство, который стал осуществляться начиная с правления Пипина, придавал королевской власти священный ореол и в известном смысле накладывал на короля личную ответственность перед Богом и церковью[255].

Король династии Меровингов был во всех отношениях светским королем. Представитель династии Каролингов был коронован лишь при непосредственном участии церкви; пройдя обряд освящения королевской власти, обряд венчания на царство, он благодаря этому стал частью церкви, образно говоря, как бы повенчался с нею. Отныне он следовал религиозному идеалу, и на его власть накладывала ограничения христианская мораль. Мы видим, что венчанные на царство короли более не творили убийств, произвола, не допускали превышений личной власти и злоупотреблений ею, что было фактически ежедневной практикой в эпоху Меровингов. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать работу Седулия из Льежа «О христианских правителях» или «Королевскую дорогу», написанную Смарагдом, как считает Эберт, между 806 и 813 гг.

Через обряд помазания церковь получила возможность оказывать влияние на короля. Отныне светский характер государства отошел на задний план. В этом смысле характерны два документа, написанные Хинкмаром. «Именно помазанию, этому духовному акту, совершаемому церковью, — писал он Карлу Лысому в 868 г., — именно этой благодати в гораздо большей степени, чем Вашей земной власти, Вы обязаны своим королевским достоинством». В итоговых документах собора, созванного в Сент-Макре, мы далее читаем: «Папское достоинство выше королевского достоинства, поскольку папы помазывают королей и освящают их восхождение на королевский престол, в то время как короли не могут освятить восхождение пап на папский престол. Папы возводят королей на престол, а не короли пап». После обряда помазания у короля появлялись определенные обязательства перед церковью. Как пишет Смарагд, король должен был использовать всю свою власть для того, чтобы исправлять те недостатки в церковном устройстве, которые туда проникли. Но он в то же время был обязан защищать и оберегать церковь и возвращать ей долг за возведение его на королевский трон.

Понятно, что в подобных условиях монархия действовала согласованно с церковью. Из капитуляриев того времени мы видим, что и государство, и церковь были в одинаковой степени озабочены состоянием морали и дисциплины как среди священнослужителей, управлявших церковной жизнью, так и среди светских официальных лиц, управлявших государством; все были заинтересованы в положительном решении вопросов, стоявших как перед церковью, так и перед государством.

По мнению королей династии Каролингов, для того чтобы успешно управлять своими подданными, было необходимо привить им такие же моральные нормы, которых придерживались священнослужители. Мы уже видели, что при выработке экономической политики государства определяющую роль играла церковь. Епископы становились королевскими советниками и занимали официальные посты в системе государственного управления. Короли доверяли им функции своих ближайших помощников и назначали их на должности в королевскую канцелярию и королевский совет. Здесь мы видим разительный контраст с практикой Меровингов, которые награждали своих советников и приближенных тем, что назначали их епископами. Что же касается Каролингов, то после того, как Хитерий стал первым священнослужителем, вошедшим в королевский совет, этот совет, как и королевская канцелярия, на протяжении веков формировался только из священнослужителей; мирян там больше не было. Бреслау ошибается, считая, что заполнение королевского дворца священнослужителями объясняется желанием первых королей династии Каролингов заменить римлян, служивших при Меровингах, на австразийцев, и приглашением на эти должности священнослужителей, поскольку те были единственными в Австразии, кто умел читать и писать. Это не так: Каролинги хотели заручиться поддержкой церкви.

В то же время конечно же Каролинги стремились использовать именно грамотных и образованных людей из среды священнослужителей. Во время кризиса, охватившего систему образования, обучение мирян прекратилось. Сами майордомы не умели писать. Благородные попытки Карла Великого распространить грамотность и образование в народной среде ни к чему не привели; даже в королевской школе, располагавшейся во дворце, было немного учеников. Наступал период, когда слова «священнослужитель» и «ученый», «ученый муж», а то и просто «грамотный человек» стали синонимами. Отныне важность церкви в обществе была исключительно велика; церковь была единственным институтом в королевстве, где сохранили знание латыни; и церковь добилась от государства того, что начиная с того времени в течение столетий латынь была и языком государственного управления. Мы должны серьезнейшим образом вдуматься в этот факт и глубоко осознать его значение; оно было поистине громадным. С этого времени стал отчетливо проявляться один из важнейших признаков Средневековья: подчинение государства замкнутой касте священнослужителей. Государство отныне находилось под полным влиянием церкви.

Помимо церковной касты, королю пришлось выстраивать отношения и с военной кастой, в которую входила вся земельная аристократия, состоявшая из мирян, а также все те свободные граждане, которые сумели сохранить свою независимость. Конечно, всплески роста влияния военных мы видим и в эпоху Меровингов. Но аристократия эпохи Меровингов отличалась от аристократии эпохи Каролингов. Крупнейшие римские землевладельцы, сенаторы, независимо от того, жили они в городах или в сельской местности, никоим образом не создавали о себе впечатление, что они в первую очередь были воинами и стремились обеспечить свою жизнь при помощи военного дела. Они были образованными людьми, и прежде всего их интересовало получение хорошей должности в королевском дворце или в церкви. Вполне вероятно, что король подбирал военачальников и воинов-телохранителей из числа своих верных, которые были германцами. Наверняка земельная аристократия в эпоху Меровингов пыталась добиться того, чтобы король оказался под ее полным влиянием; но у нее это никогда не получалось[256].

Мы не обнаруживаем признаков того, что в эпоху Меровингов король управлял при помощи аристократии или хотя бы «подпускал» ее к управлению государством; до тех пор, пока король был в силе, не то что какой-либо функции госуправления, но и ее малой толики аристократии не доставалось. И хотя король освободил последнюю от ряда налогов, никаких своих прав и полномочий королевская власть ни аристократии, ни церкви не делегировала. У короля было два страшных вида оружия против тех и других: наказание за нарушение закона об оскорблении величества и конфискация земли и имущества.

Для того чтобы держать в подчинении аристократию и пресекать ее попытки вмешиваться в управление государством, король должен быть исключительно могущественным, а значит, очень богатым. Ведь аристократия, как и церковь, постоянно увеличивала свое влияние на народ. Общество пришло в движение еще во времена поздней Римской империи, и этот процесс продолжался. У крупных землевладельцев-аристократов были свои собственные дружины и многочисленные вассалы, которые сами себя рекомендовали будущим хозяевам (проще говоря, попросили взять их под свое покровительство) и которые образовывали многочисленную свиту, служащую своему сеньору.

В меровингский период крупные землевладельцы пользовались властью сеньоров исключительно в рамках тех прав и полномочии, которыми они располагали, то есть эта власть носила весьма ограниченный, можно сказать, местный характер. Однако в период анархии и упадка, когда между майордомами разразилась междоусобная война и они стали искать поддержки той или иной части аристократии, институт вассальной зависимости претерпел существенные изменения. Этот институт стал играть все большую роль, и именно его военная составляющая, позволявшая опираться на военную силу верных людей, обеспечила триумф Каролингов над своими противниками. Со времени правления Карла Мартелла основой власти короля в значительной степени являлась военная сила его вассалов в северной части королевства[257].

Король предоставлял вассалам бенефиции — земельные владения — в обмен на военную службу, а эти владения он конфисковывал у церкви. «Теперь, — отмечает в своем исследовании Гильермоз, — отношения с вассалами стали столь важны, что вассальская служба стала привлекать не только людей низкого и среднего происхождения и общественного положения, но и сильных мира сего».