Лунный цветок - Вирджиния Браун

— Джексон?! Я видел его фотографии Запада! Он очень талантлив. Я думаю, у него в палатке есть темная комната для фотографии.

— Да, была. Он слышал многое про такие руины. Джулиан поднял голову и еще раз посмотрел на внушительное жилище в скале.

— Я видел какие-то руины в каньоне Чако, когда искал карту. Но об этом месте я ничего не слышал.

— Я думаю, есть много мест, о которых ты ни черта не слышал, — хохотнул Бинго. — Как и я. Разница в том, что мне нет до них дела. Ты такой человек, что тебе надо знать, что к чему, а я бываю доволен, если у меня набит живот, есть виски и женщина, не важно, хорошая или плохая.

Джулиан хлопнул себя по колену и засмеялся, вместе с ним засмеялся Хакайву.

— Разве он понимает английский? — удивился Джулиан, глядя на веселое широкое лицо проводника-папаго.

— Нет, зато он понимает смех. Универсальный язык, ты не находишь?

— Бинго, а ты высказал очень умную мысль. — Его постоянно удивляло, как глубоко понимает старик человеческую натуру. Когда Джулиан предложил ему порцию табака, он скептически поднял светлые брови, но на этот раз взял.

— Сунь в рот и немного пожуй, — учил Бинго, — но недолго, а то закашляешься. Правильно. Теперь перекати на другую сторону рта. Когда захочется, сплюнь, только подбородок береги!

Джулиан никогда раньше не жевал табак и думал, что это что-то вроде нюхательного табака. У джентльменов было принято нюхать табак, но ему это не нравилось, и теперь он с удивлением обнаружил, что жевать табак приятно. А еще он считал, что в нюхании табака есть нечто женоподобное, тогда как сплевывать — занятие чисто мужское.

— Неплохо, — сообщил он своему гиду. — Надо было раньше принять твое предложение.

— Ага, от этого на груди лучше волосы растут, Странник. Не проглоти случайно. Будет тошнить как собаку, и лицо позеленеет почище сосны.

Джулиан растянулся в тени сикомора, закинул руки за голову и стал смотреть в синее небо. За последнюю неделю трудности путешествия уменьшились благодаря папаго. Это было дружественное племя, они поделились с путешественниками едой, кровом и дали проводника.

По вечерам вождь папаго приглашал их выкурить трубку и с помощью Бинго как переводчика многое рассказал Джулиану об их обычаях. Это племя пришло сюда издалека с юга, привлеченное условиями для земледелия и сбора плодов. По давней традиции их пищу в большой степени составляли орехи, ягоды и сочные стебли кактуса юкка, а также стручки мескитового дерева. Джулиан удивился тому, что это меню оказалось вкусным. Главной пищей были кукуруза и тыквенное пюре, но поскольку сейчас было начало июня, они ели сухую кукурузу прошлого урожая.

Многие члены племени носили изделия из меди, серебра и панциря черепахи, украшенные драгоценными камнями. Джулиан изумлялся высокому качеству работы, при том что индейцы пользовались примитивными, неуклюжими инструментами. Как он мог считать их нецивилизованным народом?

— Знаешь, я вот о чем подумал, — лениво протянул Бинго. — Вождь Пакал слышал про то место, которое ты ищешь, и упомянул, что ступени посылаются богами только в определенное время года. Сказал, что путь укажет бог солнца. — Бинго подергал себя за бороду и скосил глаза на Джулиана. — Тебе это о чем-нибудь говорит?

— В определенное время года? — повторил Джулиан. — Ну, я не знаю, что он имел в виду. Он сказал, в каком сезоне?

— Нет, больше ничего не сказал. Наверное, решил, что мы сами должны додуматься.

— Может, когда мы туда доберемся, мы поймем, что он имел в виду.

— Может быть. А может, за все наши усилия получим горсть песка.

— Почему-то я так не думаю, — с улыбкой сказал Джулиан.

Глава 28

Райан соскочил с лошади, и пыль облачком взвилась вокруг сапог. Он присел на корточки. Следы были еле различимы, а папаго, с которым он разговаривал, явно описал ему Джулиана. Несмотря на ничтожные шансы, он ухитрился опять наткнуться на их следы. Какое-то время Райан считал, что это безнадежно. Он слышал о священном кладбище древних племен, но всегда думал, что это только легенда. Может, Джулиан Эшворт действительно что-то нашел…

— Стефани, я думаю, что мы находимся очень близко от твоего отца. — Райан встал и подошел туда, где она сидела верхом на лошади. Опершись локтем о луку седла, он сдвинул шляпу, чтобы взглянуть ей в глаза. — Думаю, надо сказать тебе, что начиная с этого места игра может стать опасной. Ты остаешься?

Стефани смотрела недоверчиво.

— Может стать опасной? А как ты назовешь то, что было, — воскресной школьной прогулкой? Корделл, я с этим справлюсь!

— Ну, ты крутой парень! — Райан не удержался от улыбки. — Ты никогда не сдаешься?

— Никогда. А надо?

— Бывают времена, когда это лучший ход, Принцесса. Даже апачи знают, что иногда нужно стоять, а иногда — все бросить и бежать.

Стефани содрогнулась:

— Пожалуйста, не упоминай больше об апачах. Какое-то время я думала, что мне придется произвести на свет целый выводок апачей.

— Апачи-блондины — а что, интересная картина…

— Заткнись, — вяло ругнулась Стефани. — Ты рад меня спровоцировать, но я не поддамся. Раз отец близко, нам надо спешить.

Райан одним махом взлетел на коня и покосился на нее полунасмешливым, полусерьезным взглядом.

— Спешишь от меня избавиться, леди?

Стефани не ответила. Ее кобыла шла за жеребцом Райана, взбрыкивая и пританцовывая. В суматохе пожара в деревне апачей Райан не смог найти ту надежную лошадь, к которой Стефани привыкла, и теперь она мучилась со строптивой кобылой.

— А я должна беспокоиться о том, чтобы от тебя избавиться? — наконец сказала она, и он засмеялся.

— Опять отвечаешь вопросом на вопрос? Как вижу, у нас получается шаг вперед, два шага назад.

— Я не знала, что мы движемся к какой-то определенной цели. — Стефани сменила тему: она теперь не очень доверяла Райану, после того как он бросил ее среди апачей. Оставались крупинки сомнения, что поначалу он собирался уехать и не возвращаться. Потом, значит, победило благородство. Как великодушно! А она два дня изнывала от неизвестности.

Стефани надвинула на глаза шляпу Райана. Это была его старая шляпа, знававшая лучшие времена, но она скрывала лицо от палящего зноя. Когда она вернется в Нью-Йорк, ее лицо будет похоже на печеное яблоко, его высушат постоянные солнце и ветер.

— Райан, когда мы поедем поискать мне какую-нибудь приличную одежду? Я не могу и дальше носить индейское платье, к тому же это неприлично.

Райан скользнул взглядом по длинным ногам, торчащим из-под сбившегося наверх подола. Солнце Аризоны позолотило их, придало оттенок персика, и, по правде сказать, такая картина ему очень нравилась.