Дмитрий Иванович Менделеев - О. ПИСАРЖЕВСКИЙ

Утром он выпивал большую кружку теплого молока и снова садился за работу. И так изо дня в день.

Она героически переносила испытание будней, постоянную разлуку – вблизи. Иногда, особенно когда он сильно уставал, он заходил на минутку в ее большую светлую комнату, где она обычно рисовала. Как всегда, он не умел выразить обуревавшие его чувства, но она так хорошо знала его… Она тихонько гладила большую руку, которая с непривычной лаской опускалась ей на голову, и он быстрыми шагами уходил к себе, к своему бесконечному, неимоверному, титаническому труду.

Однажды Анна Ивановна для костюмированного бала у Репиных оделась в костюм русалки. Именно эту роль соблазнительницы-наяды иные пытались ей приписать и в жизни. Пока она примеряла головной убор из блестящей чешуи к своему славному простодушному румяному русскому лицу, пока бегала в кабинет Дмитрия Ивановича показаться и проститься и в детскую – поцеловать Любу, ее подруга, Екатерина Андреевна Бекетова, успела написать посвященный ей стихотворный экспромт. Стихи не слишком хороши, но содержат несколько живых штрихов портрета:

…Эта пестрота воздушного наряда, Все эти жемчуга, кораллы и цветы, Надетые тобой на праздник маскарада, – Русалочий убор, но не русалка ты. Нет, чистое как снег, беззлобное созданье. Объятия твои на гибель не манят, И не сулят уста холодные лобзанья. Коварством не блестит твой чистый, ясный взгляд. Ни вызова в нем нет, ни хитрого признанья… Наряд тебе к лицу, и в нем ты хороша, Но все ж сердца влечет к тебе неотразимо Не вид волшебницы, а женщины душа И сердце женщины, любившей и любимой…

Текла жизнь, наполненная постоянным ожиданием, большими заботами и маленькими радостями. «Я не думала тогда, что это и было счастье, – писала Анна Ивановна уже в глубокой старости, – я не замечала его, как не замечают чистого воздуха».

Через два года после замужества она снова стала матерью. Родившегося сына назвали Иваном. Еще через два года у Менделеевых родились близнецы: Мария и Василий.

XIX. СПОР С НОБЕЛЕМ

В 1876 году Д. И. Менделеев был избран членом-корреспондентом Российской императорской Академии наук. Он ответил на извещение об его избрании иронической благодарностью «за высокую честь, какая не соответствует моей скромной деятельности на поприще наук».

Оснований для иронического отношения к званию, которым обычно удостоивались молодые ученые, было больше чем достаточно. В составе действительных членов Академии наук числились такие корифеи мировой науки, как Зинин, Бутлеров, математик Чебышев, ботаник Фаминцын. Но там не было выдающихся биологов Мечникова, Сеченова, Ценковского, историка литературы Пыпина, избрание которого в академию было опротестовано и отменено графом Д. А. Толстым.

А он отослал «благодарность» – и забыл. Впору ли обращать внимание на мелкие уколы самолюбия, когда жизнь казалась вдохновенной песней и труд как бы излучал новый свет! В примечаниях к своим работам Менделеев сопроводил книгу «О сопротивлении жидкостей и воздухоплавании», оконченную в 1878 году, пометкой: «Книга вышла полна разного интереса (тогда я уже любил Анну Ивановну)». Какая гармония чувств скрывается за этими сдержанными словами! Страсть и творчество, сплетенные в едином могучем порыве духа.

Книга «О сопротивлении жидкостей и воздухоплавании» закономерно и естественно связана с работами Менделеева по изучению газов. В его собственных высказываниях по этому поводу мы найдем, вместе с тем, указания на судьбу его воздухоплавательных начинаний, с которыми мы уже успели познакомиться.

«Исследования, произведенные мною в 70-х годах, над законами, управляющими разреженными газами, – писал Менделеев в обращении к читателям своего труда, – заставили меня интересоваться верхними слоями атмосферы, где воздух естественным образом находится в том состоянии малой плотности, которое определяется малым давлением. Этот интерес привел меня в область метеорологии верхних слоев воздуха. А отсюда прямой переход к изучению воздухоплавания, дающего единственную возможность познать эти неизведанные края океана, омывающего сушу и воду. Мною овладело желание проверить на особо приспособленном аэростате тот закон перемены температуры с давлением разных слоев атмосферы, который я вывел… из совокупности имеющихся до сих пор наблюдений, произведенных при высоких аэростатических поднятиях, начатых в России Захаровым и выполненных потом французами и англичанами, соперничающими друг перед другом в опытном изучении верхних слоев атмосферы. И мне за облаками хотелось померяться с ними сноровкой и догадкой. Выполнение этого желания, – в приличных делу размерах, необходимых для дальнейшего успеха изучения, требовало, однако, столь больших средств, что я ими не мог располагать. Чтобы их приобрести, я издал две книги: перевод отличного сочинения Мона «Метеорология» – не было еще нигде, ни одной столь полной и современной книги – и «Материалы для суждения о спиритизме», которым тогда много занимались. Конечно, я рассчитывал на спрос этих и еще двух, прибавленных, более специальных – моих сочинений («Об упругости газов» и «О барометрическом нивелировании и высотомере») и назначил могущую оказаться выручку (от 1876 до 1880 г.) на первые расходы для осуществления моего желания. Те книги не пошли, до сих пор еще не окупились, лежат у меня. Но эта неудача не охладила моего интереса к воздухоплаванию, которое теперь привлекло меня само по себе, когда я ближе стал с ним знакомиться».

Дальше Менделеев говорил о том, что близки успехи в попытках «произвольного перемещения в воздухе в желаемом направлении, то есть управления полетом».

Он вновь и вновь подчеркивал, что «Россия приличнее для этого всех других стран. У других много берегов водяного океана. У России их мало, сравнительно с ее пространством, но зато она владеет обширнейшим, против всех других образованных стран, берегом еще свободного воздушного океана. Русским поэтому и сподручнее овладеть сим последним… с устройством доступного для всех и уютного двигательного снаряда… начнется новейшая эра в истории образованности».

Нас не поражает уверенность, с которой Менделеев говорил о наступлении воздухоплавательной эры в 1878 году, когда на попутных струях ветра не вздымались еще даже бамбуковые корзинки первых планеров. Еще не поднимался в воздух А. Ф. Можайский – русский творец самолета, опередивший на двадцать лет братьев Райт. Деятель передовой науки постоянно живет будущим. Предвидение рождается из знания. Тому, кто удивляется проницательности научного предсказания, ученый представляется либо кудесником, либо безудержным мечтателем. А между тем с научной мечты начинается проектирование. Мечтать в науке – это значит додумывать до конца все выводы, вытекающие из современного развития знания. Менделеев обладал необходимыми для этого мужеством, настойчивостью, воображением, а, главное, чувством ответственности перед своей страной и народом в большей мере, чем кто-либо из ученых в его время.