Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница - Сьюзен Коллинз

– Нам лучше вернуться туда, где я охотилась раньше, – говорю я.

– Решать тебе. Говори, что я должен делать.

– Смотри в оба. Ступай по камням, пока можно, зачем оставлять лишние следы? И тебе придется слушать за нас обоих.

Теперь уже ясно, что мое левое ухо оглохло навсегда.

Я бы с удовольствием двигалась по воде, чтобы следов не было вообще, однако не уверена, что Пит со своей ногой сможет идти против течения. Лекарство уничтожило инфекцию, но он еще не окреп. Мой лоб тоже болит, хотя спустя три дня рана уже не кровоточит. На голове у меня повязка на случай, если от движения снова пойдет кровь.

Мы проходим мимо того места, где я под травой и грязью нашла Пита. Дождь и вода, вышедшая из берегов, скрыли все следы его пребывания там. Значит, при необходимости мы сможем вернуться в пещеру. Иначе я бы побоялась из-за Катона.

Постепенно валуны сменяются камнями, камни – галькой, и наконец, к моему облегчению, мы ступаем на настил из сосновых иголок. Мы в лесу. Теперь я осознаю, что у нас проблема. Когда идешь по камням, да еще с больной ногой, волей-неволей приходится шуметь. Беда в том, что даже в лесу Пит создает слишком много шума. Хотя «шум» – это мягко сказано. Идет, будто сваи заколачивает. Я поворачиваюсь и смотрю.

– В чем дело? – спрашивает он.

– Постарайся идти потише, – прошу я. – О Катоне я уже не говорю – ты распугаешь всех кроликов на десять миль в округе.

– Да? Прости, я постараюсь.

Идем дальше; стало немного лучше, но даже теперь я вздрагиваю при каждом его шаге, хотя слышу только одним ухом.

– Может, снимешь ботинки?

– Как? Здесь? – изумляется он.

Можно подумать, я предложила ему пройти босиком по горящим углям. Ну конечно, ведь для него лес всегда был жутким, запретным местом за пределами Дистрикта-12. Я думаю о Гейле, о его мягкой походке. Есть что-то сверхъестественное в том, как неслышно он передвигается даже осенью, когда лежат листья и почти невозможно сделать шаг, не вспугнув дичь. То-то он теперь ухахатывается над нами.

– Да, – терпеливо говорю я. – Я тоже сниму. Так мы оба будем шуметь меньше. – Как будто я в ботинках шумела.

Мы разуваемся, снимаем носки. Улучшение, несомненно, есть, и тем не менее я могла бы поклясться, что Пит задался целью сломать каждую ветку и наступить на каждый сучок у нас на пути.

Не стоит и говорить, что за те несколько часов, пока мы тащились до места нашей старой ночевки с Рутой, я абсолютно ничего не подстрелила. В другое время можно было бы половить рыбу, но сейчас течение в ручье слишком сильное. Поручить Питу собирать какие-нибудь коренья, а самой идти охотиться дальше – тоже не слишком удачный выход. Что сделает Пит с одним ножом против копий и силы Катона? Остается только спрятать своего напарника в каком-нибудь укромном месте и забрать на обратном пути. Боюсь только, гордость не позволит ему согласиться на такое предложение.

– Китнисс, – говорит он. – Нам надо разделиться, а то я только дичь распугиваю.

– Ты же не виноват, что у тебя болит нога, – говорю я великодушно, понимая, что нога тут не главная причина.

– Не виноват, но лучше тебе идти дальше без меня. Покажи мне съедобные растения, и я буду их собирать. Так от нас обоих будет польза.

– Не будет, если Катон придет и убьет тебя, – говорю я, стараясь, по-видимому безуспешно, чтобы это звучало тактично, а не в том смысле, что он слабак.

Как ни странно, Пит смеется:

– Ну, к Катону мне не привыкать. Я с ним уже дрался.

И чем обернулось? Чуть не умер в грязи. Язвительные слова вертятся у меня на языке, но я молчу. Ведь взяв на себя Катона, Пит спас мою жизнь. Пробую другую тактику.

– Почему бы тебе не забраться на дерево и не следить, чтобы все было спокойно, пока я буду охотиться? – говорю я так, словно это невесть какое важное дело.

– Почему бы тебе не показать мне растения и не пойти добывать нам мясо? – отвечает Пит, подражая моему тону.

Со вздохом уступаю и показываю Питу, где можно нарыть кореньев. Еда нам, безусловно, нужна. Одного яблока, двух булочек и кусочка сыра размером с апельсин надолго не хватит. Ладно, я ведь буду поблизости.

Перед уходом учу Пита сигналу – не Рутиному, а попроще, всего из двух нот. Будем пересвистываться и знать, что с другим все в порядке. К счастью, свист Пит осваивает легко. Вещи я оставляю с ним.

Ощущение такое, что мне снова одиннадцать лет, только в этот раз я боюсь удаляться не от забора, а от Пита. Брожу в пределах двадцати-тридцати ярдов. Без Пита лес оживает звуками животных. Периодически я слышу свист Пита, успокаиваюсь и отхожу немножко дальше. Скоро я добываю двух кроликов и жирную белку. Думаю, этого хватит. Можно еще поставить силки и попробовать поймать рыбу. Да еще Пит нароет кореньев.

Возвращаясь, я вдруг осознаю, что мы с Питом уже какое-то время не обменивались сигналами. Я свищу и, не получив ответа, пускаюсь бегом. Вот уже и рюкзак, рядом аккуратная кучка кореньев. На земле под солнцем расстелена пленка, на ней в один слой лежат ягоды. Где же Пит?

– Пит! – кричу я испуганно. – Пит!

В кустах какой-то шорох, я поворачиваюсь и едва не пронзаю Пита стрелой. К счастью, в последний момент я отвела лук в сторону и она вонзилась в дуб чуть левее. Пит отскакивает назад, рассыпая горсть ягод.

Мой страх сменяется злостью.

– Почему ты ушел? Ты должен быть здесь, а не бродить по лесу!

– Я нашел ягоды там, у ручья, – отвечает он, явно обескураженный моей яростью.

– Почему ты не отвечал, когда я свистела?

– Я не слышал. Вода слишком шумела. – Он подходит и кладет ладони мне на плечи. Теперь я замечаю, что вся дрожу.

– Я думала, Катон убил тебя! – чуть не кричу я.

– Все хорошо. – Пит обнимает меня, я никак не реагирую. – Ну же, успокойся, Китнисс.

Я отталкиваю его, стараюсь привести в порядок свои чувства.

– Когда двое договариваются о сигнале, они не должны уходить слишком далеко друг от друга. Если на сигнал не отвечают, значит – беда. Неужели непонятно?

– Понятно.

– Так было с Рутой, и потом я смотрела, как она умирает!

Я поворачиваюсь, иду к рюкзаку и открываю новую бутылку с водой, хотя и в моей еще немного осталось. Я не готова простить Пита так сразу. Мое внимание привлекает еда. Булочки и яблоко целы, а вот сыра определенно стало меньше.

– И ты ел без меня!

Собственно говоря, мне все равно, просто ищу к чему придраться.

– Ел? Нет, ничего я не ел.

– В таком случае сыр съело яблоко.

– Я не знаю, что съело сыр, – произносит Пит медленно и отчетливо, словно старается не потерять терпение. – Я его не ел. Я собирал у ручья ягоды. Возьми попробуй.

На самом деле мне хочется ягод, но я не собираюсь уступать так быстро. Просто подхожу и смотрю на них. Какие-то незнакомые. Хотя нет, где-то я их видела. Но не на арене. Это не Рутины ягоды, хотя и похожи. На тренировках такие тоже не показывали. Наклоняюсь и беру несколько штук. Верчу их между пальцами.