Тинкер - Спенсер Уэн

— Ничего другого у вас нет?

— Для отдыха ничего, — ответила Воробьиха, вернувшись с парой изящных белых тапочек, под цвет пеньюара.

— А где сапожки, которые вы показывали мне на корабле? — Тинкер скинула бронзовые туфельки и передала их Воробьихе.

— В сапогах во дворце ходить не положено.

— Но где они?

Воробьиха посмотрела на нее как на равную, стараясь скрыть все, что чувствует, но тем не менее буквально излучая неприязнь. Может, эльфы — тайные психопаты? После минуты ледяного молчания, Воробьиха ответила:

— Они в гардеробной вместе с другой обувью.

Один-ноль в пользу команды гостей.

— На этом все? — спросила Воробьиха.

— Да, — ответила Тинкер, мечтая избавиться от всех эльфов, а особенно от психически неуравновешенной Воробьихи.

Воробьиха кивнула, Солнечное Копье отвесила глубокий поклон, и наконец Тинкер осталась одна.

Она отправилась в гардеробную. Помимо платьев, которые подгоняли под нее на госсамере, там висело несколько других, очень вычурных нарядов — свидетельство того, что Ветроволк задействовал целую армию белошвеек. Лучше бы он вначале посмотрел на все с точки зрения здравого смысла: Тинкер с ходу возненавидела все эти наряды.

Если честно, все платья выглядели восхитительно и виноваты были лишь в том, что носить их полагалось ей. У каждого платья стояла пара подходящих к нему туфелек. Тинкер обнаружила и две пары сапог, одну из замши, а другую — из лакированной кожи, с подметками из твердой кожи и каблучками из древесины железного дерева. И хотя эти сапожки не были такими же тяжелыми, как рабочие ботинки, они радовали ее сердце больше любых туфелек или тапочек.

Еще она обнаружила чудесный шелковый плащик, который оказался ей впору. По темно-голубому, почти синему фону плыли белые перистые облака, средь которых ненавязчиво бегали серые волки.

Надев сапожки и плащ, Тинкер почувствовала, что готова завоевать мир. Стараясь избегать кровати и связанных с нею ассоциаций, она обошла спальню по кругу: помещение показалось ей до нелепости стерильным, вроде комнат в общежитиях обсерватории, которые отмывали после отъезда одного ученого и перед приездом следующего. Только здесь было больше места и дверей. Она пошла по часовой стрелке от гардеробной: современный туалет с импортной туалетной бумагой, традиционная ванная, выложенная плиткой в цветах клана Ветра, французские двери, ведущие на балкон.

С тех пор как госсамер прибыл в Аум Ренау, сумерки успели смениться глубокой ночью. Созвездие Первого Волка поднималось над горизонтом, сияя самой яркой звездой на мохнатом плече. В воздухе пахло розами, соснами, древесным дымом. Внизу обнаружился дворик, почти затерянный в море темноты. Эльфийские светлячки маячили в воздухе, как надпись ВЫХОД над открытой арочной дверью. Тинкер оглянулась назад — на большую кровать, на дверь, за которой стояла Солнечное Копье, охраняя ее, потому что она — доми Ветроволка, и дальше — на большой зал, заполненный эльфами, уверовавшими в то, что будущее вращается вокруг нее, Тинкер, главной, ключевой фигуры.

Ничего не оставалось, как быстро спуститься с балкона во дворик.

Побег оказался не лучшей идеей. Это стало понятно сразу. Ей-богу, стоило бы научиться просчитывать не один или два шага вперед, а три или четыре. Куда, черт побери, собиралась она идти? Не намерена же она пешком вернуться в Питтсбург. Невозможно избежать будущего. Сейчас она способна только заблудиться.

Из темноты выступила какая-то фигура, преграждая ей дорогу.

— Стой, кто идет?

— Я… я… — Хорошо хоть, что она сообразила: теперь ее личность полностью зависит от личности Ветроволка. — Я Тинкер зэ доми.

Страж крякнул от удивления и зажег волшебный фонарик, приведя в действие чары каким-то гортанным заклинанием. Шар в его руке полыхнул непереносимо белым, но страж сжал его рукой, уменьшив интенсивность света. Вероятно, неподалеку проходила мощная линия силы. Подумав о ней, Тинкер сразу почувствовала, как невидимое тепло заструилось вокруг нее. Даже в темноте, поглощающей яркие блики света, прорывающиеся сквозь пальцы эльфа, она видела магическую энергию, наполняющую воздух, как воду — лунный свет.

В свете фонаря стало видно, что страж — секаша, вооруженный длинным луком, бледными оперенными волшебными стрелами и мечом из древесины железного дерева. Рядом с такой линией силы просто невозможно было бы носить металлическое оружие. Татуировка указывала на принадлежность стража к клану Ветра, и Тинкер испытала удивительное облегчение. Защитное заклятие вокруг него было активировано, хотя она и не слышала, чтобы он произнес для этого какое-либо заклинание; магия словно текла по замысловатым темно-голубым линиям, и синеватая аура очерчивала его тело.

Воин поднес фонарик ко лбу Тинкер, высветив знак gay .

— Ах, зэ доми!

Он убрал свет, режущий ей глаза, но не уходил.

— Что-то не так? — спросила Тинкер.

Воин задумался, а потом позвал кого-то, тихо свистнув. Мгновение спустя из темноты возник второй страж.

— Кто это? — удивился подошедший, заметив Тинкер.

— Это новая доми Волка, Который Правит, — сказал первый. Интересно, что он использовал слово «новая», которое означало «первая», а вовсе не «новейшая». — Я… я не знаю… могу ли я позволить ей пройти?

Второй страж оглянулся на что-то скрытое во тьме, а потом прищелкнул языком.

— Она — домана клана Ветра. — Он отвесил низкий поклон. — Желаете проследовать этим путем, доми?

Теперь уже они заставили ее удивиться.

— Пожалуй, — сказала Тинкер.

Первый страж тоже поклонился и отошел в сторону, освобождая путь:

— Прошу прощения, зэ доми.

— Прошу прощения.

Она медленно двинулась вперед, опасаясь, что они передумают. «Я безобидна. Я безобидна».

— Так это она? — тихо пробормотал второй. — Я слышал, что она маленькая, но чтобы такая крошечная!

— Да, это выставляет ее бой с они совсем в другом свете!

— Храбрость дракона, как говорится.

Смущенная, хотя и обрадованная этими словами, Тинкер так вспыхнула, что ей стало жарко. После общения с Воробьихой она боялась, что все эльфы, за исключением Пони, ее недолюбливают. Но, похоже, недолюбливала ее одна Воробьиха. А стражи, очевидно, решили, будто она имеет право приблизиться к таинственным камням.

Выбравшись на открытое пространство, Тинкер мгновенно позабыла о существовании и стражей, и Воробьихи.

Монолиты, похожие на молчаливых великанов, стояли, образуя исполинский круг. Эльфийские светлячки мелькали в темных тенях, отбрасываемых камнями. В воздухе клубилась магия. Тинкер прошибло горячим потом; она почувствовала себя такой легкой, что подумала со страхом: сейчас ее унесет. Она сделала шаг вперед, и что-то брякнуло у нее под ногой, заставив отскочить назад.

Ее путь пересекал канал линии силы, вырезанный в каменных плитах, покрывавших площадь. Она вгляделась в него, и постепенно ее глаза выделили почти невидимый пурпур потенциальной магии. Магическую энергию в таком зримом количестве Тинкер видела только на своем электромагните. Сделав еще шаг назад, она подумала о своей одежде. Внезапно оказалось важным, что все застежки — деревянные и кожаные. А как же сапожки? Воробьиха, помнится, говорила, что они не годятся для дворца. Тинкер отошла подальше и сняла сапоги. Сквозь ткань носков она почувствовала, каким гладким и теплым был камень, устилавший площадь.

Держа сапожки в руке, она перешла через канал и отправилась дальше, к камням. Привлеченные движением воздуха, эльфийские светлячки подплыли к ней и осветили дорогу. Оказывается, она изрядно ошиблась, издали оценив высоту монолитов в девять или десять футов.[3] Камни росли и росли, пока Тинкер, приближаясь, пересекала широкую площадь, и вот уже поднялись над ней, как громадные башни. Заклятия, сделанные из полированных гранитных блоков, были навечно врезаны в поверхность монолитов. В свете роящихся светлячков, отражающих сияние полированного камня, Тинкер принялась изучать сложные эльфийские узоры.