Вся синева неба - Мелисса да Коста

Он твердо решил показать им, что счастлив. Немного грешит против истины, конечно, но не лжет. Он счастлив.

В этот вечер за ужином они молчат. Миртиль уже поела за сериалом. Жоанна хотела согреть ей ужин и подать на стол, но старушка заверила ее, что может все сама; конечно, это занимает бесконечно много времени с ее больными ногами, но хотя бы пока она может разогреть себе еду, не чувствует себя совсем беспомощной.

Они хотели поужинать наверху, в своей студии, но Миртиль десять раз повторила им, что можно сесть за стол во дворике, что не стоит лишать себя прелести июльского тепла. Они спустились с тарелками, приборами и овощным салатом, что вызвало новую воркотню Миртиль:

— Не заморачивайтесь в следующий раз! Готовьте у меня! Моя дочь заказывает мне готовые блюда, я даже не пользуюсь плитой!

Вскоре она уснула под сериал.

Теперь Эмиль и Жоанна ужинают в молчании под платаном. Эмиль думает, что вполне мог бы кончить как Миртиль, окруженный заботой близких, задушенный вниманием. В очередной раз он радуется, что уехал. Он думает, что это из-за Анни и ее поведения Миртиль выглядит более старой, чем она есть. И что его родители и сестра точно так же поступили бы с ним. Они сделали бы его более больным и слабым, чем он есть. С Жоанной он не болен и не стар. Он еще молодой человек, бороздящий дороги в кемпинг-каре, принимающий решения, поселившийся с девушкой и отчитывающий ее, потому что она ест с котенком на коленях.

Он смотрит, как она вытирает свою тарелку куском хлеба. Она оставила котенка в покое, положила на пол, и его мама Каналья вылизывает его рядом с горшком с тюльпанами.

— Ты придумала ему имя? — спрашивает он, откинувшись на спинку стула.

Жоанна поднимает на него детский взгляд. С тех пор как они нашли этого котенка, она стала маленькой девочкой. Путешествие уже отчасти преобразило ее, но котенок завершил метаморфозу. Она улыбается, вздрагивает, когда он задевает ее ногу кончиком хвоста, без конца зовет его, высматривает, ее лицо озаряется при его появлении.

— Я еще не решила.

— Хочешь, я помогу тебе выбрать?

— Почему бы нет.

Она заканчивает вытирать хлебом тарелку.

— Я выбрала два бретонских слова, они очень короткие, и их можно легко запомнить. Пок, что значит поцелуй, и Спи, надежда.

Она так трогательна с этим серьезным и озабоченным видом, как будто выбирает имя своему новорожденному.

— У тебя есть предпочтение? За тобой, конечно, последнее слово.

Он улыбается еще шире.

— Что? — спрашивает она, видя его улыбку.

— Ничего…

Он не решается ей сказать, что находит ее трогательной. Вместо этого говорит:

— Можно назвать его Пок, а Спи пусть будет вторым именем… Что скажешь?

Жоанна с энтузиазмом кивает.

— Можно и так.

Потом добавляет с широкой улыбкой:

— Это будет первый кот на земле со вторым именем!

И она, кажется, бесконечно счастлива.

Впервые им почти нечего делать вечером. Не надо справляться с путеводителем по Пиренеям, готовить маршрут, продумывать привал… У них впереди целый месяц, чтобы прогуливаться и не спеша готовиться к свадьбе. Месяц, чтобы подумать о дальнейшем. В оседлости есть свои хорошие стороны. И все же они немного растеряны, сидя под платаном. Жоанна предлагает достать игру в скрабл, и Эмиль соглашается без особого энтузиазма.

Они раскладывают игру на столике, и Эмиль зажигает свечи, которые Жоанна тоже принесла из студии. Играют молча, погрузившись каждый в свои мысли. Жоанна достала из-под стола маленького Пока и усадила к себе на колени. Эмиль думает, какое лицо было бы у Лоры, предложи он ей партию в скрабл… Наверно, она посмеялась бы над ним. Он говорит себе, что это глупо, что нет ничего плохого в партии в скрабл.

Позже они заходят в гостиную к Миртиль, и Жоанна тихонько будит ее.

— Я провожу вас в кровать…

Отводит старушку в спальню Эмиль. Он испугался, как бы у Жоанны под тяжестью Миртиль не переломился позвоночник.

— Иди спать, — говорит он, — я ею займусь.

Он провожает Миртиль до кровати и закрывает ставни. Окно спальни выходит на улицу, совершенно пустую в этот час. Это то самое окно, украшенное кружевными занавесками и горшком с геранью.

— Напомните мне, что надо полить ее завтра… — говорит старушка.

Он кивает и смотрит, как она расчесывает щеткой волосы, сидя очень прямо на постели. У нее длинные серебристо-белые волосы. Она, должно быть, была очень красива в молодости.

— Ваша невеста очаровательна, — тихо говорит старушка.

Она смотрит на него проницательными голубыми глазами, и Эмиль чувствует себя голым.

— Да…

— Я рада, что вы погостите у меня.

Эмиль улыбается ей, отводя взгляд. Он не знает, поняла ли старушка про него и Жоанну. Заподозрила ли она, что они не всамделишные жених и невеста. Может быть, она почувствовала это по их поведению, взглядам, жестам. Они держат определенную дистанцию. Это всякому видно.

— Мы тоже, — только и отвечает он.

Миртиль легла спать. Жоанна осмотрела раны Эмиля, на локте и на голове. Она сказала, что швы отваливаются сами, ему повезло, что не придется их снимать. Она промыла их, и он немного покапризничал, морщась. Потом они погасили свет. Улеглись в темноте на разложенный угловой диван. Но Эмиль не может уснуть, потому что уже несколько минут слышит странные звуки. Как будто что-то скребет по ковру. Что-то очень легкое.

— Жоанна?

Спящая фигурка Жоанны не двигается. Он повторяет:

— Жоанна? Жоанна… Ты слышишь этот звук?

В следующую секунду он чувствует, как что-то теплое запрыгивает ему на ноги, и вскакивает с постели.

— Нет! Нет, Жоанна! Об этом не может быть и речи! Пок будет спать внизу, в своей корзинке!

Тонкий голосок Жоанны, которая, оказывается, вовсе не спала, звучит совсем рядом:

— Но ему