Гладиаторы «Спартака» - Георгий Миронов

Внизу лифт снова остановился. Немка пыталась руками раздвинуть стальные двери. Она кричала что-то неразборчивое, скребла ногтями по стальной обшивке, царапала перстнями с драгоценными камнями по стали так, что на поверхности оставались глубокие впaдины и царапины.

Как бы пытаясь помочь ей, высокий француз тоже приложил ладони к дверям и сделал попытку раздвинуть их. При этом невольно задел руку немки своим перстнем. Впрочем, этого никто, кроме самого француза, и не заметил, он же, заметив, тут же повернул перстень камнем внутрь, правда, перед этим тщательно вытерев его о светлые шорты.

На внешней стороне безымянного пальца немки появилась крохотная капелька крови, такая крохотная, что ее не заметила и сама женщина.

Наконец за дверью послышалась спокойная турецкая речь, потом немецкая — переводчица из «рецепции» перевела взволнованной гостье отеля, что ничего страшного не случилось и сейчас дверь откроют.

И действительно, после недолгого скрежета монтер стальной монтировкой раздвинул дверцы, потом двое рабочих растянули их в стороны и держали, пока все застрявшие в кабине пассажиры не покинули лифт. При этом им пришлось выбираться из неудобного положения — лифт застрял на метр ниже пола «рецепции», находившейся на первом этаже.

Потрясенная немка, как только ее вытянули два спокойных турка на мраморный пол первого этажа отеля, встала на четвереньки, потом с трудом — на ноги и вдруг, быстро-быстро семеня ногами, бросилась по направлению к выходу.

Однако пробежав метров пять, вдруг рухнула на мраморный пол, громко ударившись головой о белые мраморные плитки.

К ней бросились служащие «рецепции», переводчики, гиды. Дама, когда над ней наклонилась переводчица и что-то спросила по-немецки, от звуков родной речи пришла в себя, оттолкнула протянутые к ней руки, встала на четвереньки, сделала в таком положении несколько шагов в сторону выхода из отеля. Потом с трудом, пошатываясь, встала на ноги и выскочила на аллею, ведшую от входа в отель на стоянку автомобилей. Однако и там она не остановилась, как можно было предположить, а, мелко перебирая ногами, шатаясь из стороны в сторону, направилась левой извилистой аллеей между фонтанчиками и мелкими водоемами, создававшими неповторимый уют «Султан-сарая», куда-то налево, налево. Словно в ее мышечном или мыслительном аппарате произошел некий сбой. Пока наконец не оказалась у бассейна аквапарка. Здесь как раз начался перерыв, и десятки мальчишек и девчушек, детей отдыхающих в отеле клиентов, покинули гигантские съезды и надувные игрушки, кафе-мороженое и павильон соков. Было тихо и пусто. Дама подошла, глядя на воду невидящими глазами, к самой кромке бассейна, хотела сделать еще шаг, но нога не поднялась, а сама она уже наклонилась вперед и упала лицом вниз в бассейн, по ровной воде которого еще плавали мелкие надувные игрушки, забытые детьми. Из находившегося за зеленой изгородью небольшого зоопарка, основными обитателями которого были индюки, гуси, иранские куры, голуби, попугаи и прочая пернатая и вечно гомонящая живность, сквозь ветви кустарника на плавающее в воде аквапарка тело уныло смотрел единственный представитель крупного животного мира — старый ишак. Ишак так и не понял, почему эта дама плавает на поверхности водоема, не делая никаких движений. Обычно тут так много шума и возни.

— Иа-иа-иа? — удивленно спросил он уборщика зоопарка, такого же, как он, старого и такого же глупого. Тот подошел к живой изгороди вслед за ишаком и всмотрелся в поверхность водоема.

Через несколько минут здесь были представитель администрации, врач, медсестра и два охранника. Но они уже были не в силах что-либо изменить. Вскоре появился директор отеля. Ему даже в голову не пришло беспокоить владельца «Султан-сарая» в далеком Стамбуле. Эта проблема была в его компетенции. Директор протянул появившемуся через десять минут полицейскому конверт, в котором была небольшая, но пристойная сумма в турецкой валюте, к сожалению, из личных денег директора. И полицейский, согласившись с диагнозом врача — смерть от инфаркта, составил протокол и ушел. Дальше перед директором стояли неприятные хлопоты по контактам с родственниками погибшей от сердечной болезни, отправка тела за счет отеля в Германию и прочее и прочее.

Знаменитый пятизвездочный отель берег свою репутацию.

Рене Шарден, стоя на лоджии своего номера, с которого хорошо просматривались и море и двор аквапарка, находившийся в глубине двора отеля, опустил бинокль. Этот внешне обычный оптический прибор позволял доводить укрупнение объекта до значительных пределов. Он и прочитал даже диагноз, установленный гостиничным доктором: «инфаркт миокарда».

А направленный микрофон позволил Рене услышать разговор врача и администратора из «рецепции».

— Что вы хотите? Эта дама с самого начала отдыха у нас была излишне экзальтирована: без удержу посещала сауну, жарилась на солнце без бюстгальтера, — нельзя так обращаться со своим здоровьем в ее возрасте...

— Да и последний случай: на пару минут заклинило дверь в лифте, так она чуть не пробила стальную обшивку своими перстнями, всю исцарапала, можно и сейчас увидеть. А потом побежала. Видимо, психика ни к черту...

— В Центральной Европе женщины вообще с ума посходили...

— Вообще, мне кажется, у нас в мусульманском мире женщины ведут себя строже, без бюстгальтеров не мотаются и живут в результате долго.

— Может, прямой связи тут и нет... Но, конечно, нельзя так себя запускать.

...Рене удовлетворенно втянул «перископ» направленного микрофона, убрал оптику в футляры, а футляры в сейф, за который платил администрации отеля 10 долларов в сутки, взял пакет с пляжными принадлежностями и направился к лифту.

На этот раз с лифтом никаких приключений не произошло.

Прежде чем улечься в своем шезлонге (махровое турецкое полотенце надежно блокировало попытки занять его место), он поднялся в кафе-ротонду на самом берегу моря, налил сам в высокий стакан минеральной воды со льдом и хотел было этим ограничиться, но в последнее мгновение передумал и заказал чашку двойного кофе-эспрессо. Когда он шел, лавируя между шезлонгами клиентов отеля, в свой угол парка и руки у него были заняты, к нему пристроился и пошел рядом в ногу молодой белобрысый парень — высокий, тощий, с прыщавой наглой физиономией.

— Вы говорите по-французски? — спросил он.

— Разумеется, — ответил Рене.

— Вы богатый человек?

— Не бедный, но вас это мало должно касаться.

— Как сказать. Если вы не бедный человек, вас не затруднит дать мне некую сумму денег, не очень большую, в долг без отдачи?

— Не понял? — внимательно всмотрелся Рене в прыщавую физиономию.

— Дело в том, что мне по фигу, чем вам так насолила та немочка. Может, она бывшая ваша любовница и сильно надоела... Поверю. Бабенка действительно надоедливая...

— Вы о чем, мой юный друг?

— О тот же, о чем и вы сейчас думаете...

— О чем же?

— Я был с вами в лифте.

— Со мной многие бывают в лифте, тут нет состава преступления.

— Зато он есть в ваших действиях. Я все видел.

— Что «все»?

— Как бабенка, увидев вас в лифте, перепугалась. Как она стала скрести дверь лифтовой кабины, как вы чем-то таким поерзали в кармане, и лифт вдруг встал, как она еще больше перепугалась, как вы, будто бы помогая, успокаивая ее, коснулись перстнем ее руки и на тыльной стороне ее ладони появилась крохотная царапина, как бабенка потом бежала, падала, словно убегала от преследователя, и наконец упала мертвой в бассейн аквапарка.

У Рене были заняты обе руки, а то он в сердцах мог бы и врезать по наглой роже.

— Если вы имеете в виду эту несчастную немку, то она умерла от инфаркта: перегрелась, наверное, переволновалась. Остальное — ваши смешные фантазии, — холодно ответил он шантажисту.

— Вот почему я прошу всего 500 долларов, — не смутился тот. — Можно тысячу немецких марок. Турецкая валюта меня не интересует. Здесь и так все оплачено. А дома деньги мне пригодятся.

— Инцидент исчерпан, диагноз поставлен, полиция ушла, — лениво перечислял Рене. — Вряд ли родственники дамы будут требовать возбудить уголовное дело.

— Ну, хорошо, 300 долларов.

— И куда вы пойдете с этими фантазиями?

— Я пришел к вам.

— Значит, идти в другие места и вовсе нет смысла?

— Хорошо. Сто долларов.

— Я не ношу с собой деньги, вы сами напомнили — здесь ведь все оплачено. «Олл инклюзив». Я готов вам помочь материально. Но не потому, что вы поделились со мной некоей особо интересной информацией, а просто так, потому что вы мне понравились.

— Вообще-то я традиционной ориентации...

— Я не это имел в виду, — Рене с отвращением отвел взгляд от прыщавой розовой мордашки своего соотечественника.

— Вы меня не поняли. За сто долларов я готов...

— Спасибо, не надо. Вы здесь один отдыхаете? — спросил Рене.