По следам большой смерти - Виталий Сертаков

Лейтенант пожирал глазами начальство. Неожиданно он вспомнил, откуда ему знаком этот мерзкий аромат. Он мысленно окунулся в ту кошмарную ночь на Ладоге, когда их рота прочесывала прибрежные болота и добивала уцелевших Озерников. Была дана команда никого не оставлять в живых, кроме малых детей и пленниц в оковах. Пленниц тогда они не нашли, а несколько мелких мальчишек, обнаруженных в скитах, кусались и царапались, как дьяволята. Нашли кое-кого пострашнее волков и насмотрелись такого, что до сих пор мурашки по телу…

Лейтенанту вспомнился навес, под которым на груде прелого, пропитавшегося испражнениями сена сопели и хрюкали отвратительные существа. Одни были покрыты волосами и походили скорее на козлов, чем на людей. У других были человеческие туловища, но вели они себя хуже животных. Они ходили под себя, совокуплялись и грызли цепи. Капитан тогда приказал сжечь всю деревню и никого не щадить…

Прошло много времени, но стоило лейтенанту учуять вонь гниющей травы, как его начинало выворачивать, и он ничего не мог с этим поделать…

Лейтенанту показалось, что Кузнец тоже принюхался и поморщился, но министры продолжали болтать, размахивать бумажками, окуривали президента дымом своих трубок, и младший офицер не решился обратиться к президенту.

После он корил себя, что не прервал этих напыщенных стариков, и не находил себе оправдания…

Только к часу ночи Артур добрался до спальни. Залпом выпил кувшинчик кваса и, не раздеваясь, повалился на постель. Предстояли еще три дня думских заседаний, а он уже вымотался, словно весь день таскал на себе бочки. Засыпать тоже нельзя, пока черви не кормлены…

Он заставил себя раздеться, плюхнулся в горячую ванну, там же умял целую тарелку мяса с зеленью и овощами. Стало чуть полегче, головная боль слегка притупилась. Выбравшись из корыта, он с ненавистью поглядел на стол, куда секретарь уже набросал очередную стопку бумаг. Всё это надлежало просмотреть за ночь, потому что утром на этом месте возникнет свежая пачка документов.

"Будь оно неладно… Сам насочинял законов да инструкций, и сам же в них барахтаюсь. Хорошо сказано - бумажная могила…"

Коваль придвинул стул, щелкнул выключателем. Одна из трех лампочек недовольно пшикнула и сразу погасла, две другие тоже светили неровно. Инженер обещал к концу месяца отладить в подвале новый дизель, снятый с корабля, тогда можно будет по всем этажам включить свет круглосуточно. Пока что приходилось довольствоваться малым…

Артур быстро поставил десяток подписей. Повышения по службе, лицензии на поставки пороха, сукна и шерсти, квоты на порубки леса… Дальше шли скучные челобитные с пометками клерков на полях. Он по диагонали прочитывал корявые скачущие строчки, кое-что переносил к себе в блокнот, ставил визы для отправки конкретным чиновникам.

"Полный бардак… Сколько ни бьюсь, повсюду людей дурят, издеваются и норовят содрать три шкуры. Вешаешь этих клерков, ссылаешь - ничего не помогает. Всё к себе в карман тянут…"

Какое-то нехорошее предчувствие владело им сегодня вечером. Вроде бы день прошел неплохо, но что-то грызло изнутри. Как всегда в трудную минуту, он откинул шторку над столом и несколько минут пристально глядел на портрет жены с детьми.

Он отложил перо и занялся рукой. За последнюю неделю ранки превратились в незаживающие свищи; Артур каждый день намазывал их мазями и пил обезболивающий отвар, после которого чувствовал себя, как после упаковки аспирина…

Они выросли. Дракончики походили теперь не на мокрых дождевых червяков, а, скорее, на когтистых пятидюймовых пиявок. Приходилось открывать бочку очень осторожно, потому что позавчера у них начали резаться крылья. Они слушались хозяина, и с каждым днем становилось всё легче настраиваться на нужную волну, но это общение Артура немного настораживало. Красные черви подчинялись ему совсем не так, как драконы Прохора, собаки или лошади. Они оставались иностранцами и словно говорили с ним на разных языках. Они были злы, бесстрашны и чертовски энергичны. Стоило зазеваться, и проворные твари расползались по комнате, пробуя на зуб всё, что попадалось им на пути. Отважные летуны при этом забирались на люстру, судорожно шипели и махали хвостами. На хвостовых шипах у вампиров выступали капли яда, но летуны ни разу не посмели спуститься. Словно чувствовали, кто здесь настоящий хищник.

Артур надел на пальцы толстую кожаную перчатку и опустил руку в бочку. Их укусы с каждым днем становились всё болезненнее. Черви не желали сосать кровь, как пиявки, вместо этого отрастили зубы в круглых пастях. При каждом кормлении они норовили вырвать кусок мяса. Самый трудный момент в воспитании заключался в правильной кормежке.

Хозяин должен тренировать своих маленьких друзей, как служебных собак. Собака не имеет права взять из миски пищу, пока хозяин ей не разрешит. А хорошая, по-настоящему преданная собака должна позволять хозяину забирать у нее мясо во время трапезы. Ведь если хозяин боится забрать еду, значит, он сомневается в собственной власти…

Коваль думал, опустив руку в бочку. Он чувствовал, как черви роятся вокруг его незаживших ранок, как они сходят с ума от запаха и готовятся причинить ему новые страдания. Он сдерживал маленьких друзей, то позволяя их треугольным зубкам приблизиться, то, усилием воли, раскидывая их в стороны. После небольшой порции хозяйской крови драконов ждала настоящая еда - парное мясо, но на говядину они реагировали не так остро.

Настоятель Вонг предупреждал, что твари сходят с ума от биения живого сердца…

Коваль думал о том, что осталось совсем немного, максимум неделя, потом его мучения прекратятся. Зато придется срочно выехать в деревню и снять драконам ограничения в еде. Они будут сжирать по свинье в день, гоняться за всем, что летает, и точить когти о деревья. Они будут кататься в траве, отсыпаться и отращивать зубы. Они будут расти. Тогда за каких-то двадцать дней они вымахают до половины своего роста.

Бездумные камикадзе, которые в нужный момент умрут за императора…

От раздумий его отвлек нарастающий свист, очень быстро сменившийся жутким грохотом.

Со стены сорвались две иконки, где-то со звоном вылетели оконные стекла, с потолка посыпалась штукатурка. Взрыв прогремел наверху, как раз там, где абсолютно нечему было взрываться. На ходу бинтуя руку, Коваль выскочил в коридор.

В приемной несло какой-то дрянью, но свет не погас, и стража оставалась на местах. Лапочка метался в клетке из угла в угол, нервно урча.

– Поводок! - крикнул Артур подбежавшему секретарю. Следом за Мишкой Рубенсом уже мчались, перепрыгивая через три ступеньки, начальник караула и дежурный офицер охраны. Повсюду открывались двери, на крыше били в колокол.