Выбирай - Алекс Коваль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Потому что… потому что… – всхлипы в трубке злят еще больше. Срывая последние цепи на моем самообладании.
– Почему? – рычу, сильней сжимая мобильный.
– Потому что ты всегда так жил, – выпаливает мне свою правда девушка. А я даже не представляю, бывает ли еще больней, чем есть оно сейчас? – Люди не меняются. Макс.
– Если любят, меняются, Кати.
Не дожидаясь ответа, сбрасываю вызов. Обидно, сука… и больно. Никогда не думал, что сердце умеет болеть так. Но его разрывает.
На автомате набираю номер друга и бросаю машину на соседней стоянке.
Упьюсь в хлам. Нажрусь до потери памяти.
Глава 47 (Кати)
Я разбита.
В голове пустота, а в теле… боль.
Мне так плохо, как не было еще никогда.
Глаза болят, нос опух, лицо красное и помятое. Сутки без сна со слезами.
Я запуталась, и я не могу найти выхода из тех проблем, что навалились и давят.
Макс… зачем он так, почему? Может быть, и правда это все обман? Не изменял, был верен… но как же фото?! Изнутри разрывают сомнения и противоречия. Голос разума говорит одно: выслушать, а разбитое сердце и гордость в унисон кричат: ни шагу назад. К нему. Черт, черт, черт! И ведь промолчал! Если это была случайная встреча, если это ничего не значило, почему промолчал? Я же сказала про Ромку! Честно и открыто призналась в том, что встречалась. Отношения без вранья, без тайн – такие я хотела. Семью я хотела. С ним. А он… Гай. Просто типичный Гай.
Утром поднять себя на работу я так и не смога. После вчерашнего разговора по телефону, когда набралась-таки смелости позвонить Гаевскому, и когда он бросил трубку, больше я ничего от него не слышала.
"Почему ты не веришь мне?" – сколько отчаяния было в этом вопросе. Почему? За все время я так и не научилась ему доверять, видимо. Как теперь жить дальше, не представляю. Так хреново мне не было даже после разрыва с Ромкой.
Потому что там не было чувств – подсказывает сознание. Просто глупая многолетняя привязанность, а здесь же… на разрыв сердца.
Весь день хожу по квартире, как зомби. Здесь пусто. Моих вещей почти не осталось, все самое важное и необходимое я перевезла. К нему. Дура!
И снова слезы. При мысли о том, как было тепло и уютно еще сутки назад, в груди все сильней и сильней болит. И рыдания… не получается их остановить. А перед глазами… фото. То проклятое фото. Треклятое селфи. Где он спит в кровати с этой сукой Кристиной. Господи, не хочу ничего видеть, ничего слышать, хочу, чтобы меня просто отключили. Как чертового робота. «Выкл.», и все. Ни чувств, ни мыслей, ни боли.
Завтрак так и не осилила, чай тоже не идет. Кофе с недавних пор вообще вызывает отвращение, как и очень многие продукты, а в основном, их едкие запахи. Так мои любимые рыбные котлеты ушли в мусорку. Бармалей, чуя, что с любимой хозяйкой что-то не так, тише воды. Лежит в ногах и мурчит. Не склонная к ласкам животинка пытается успокоить. Однако меня посторонние звуки в пустой и немой квартире злят только сильнее. Можно было бы вместе с чувствами и слух отключить.
Не представляю, сколько времени проходит в такой прострации, со слезами на щеках, прежде чем в дверь раздается звонок. Как мумия, плетусь открывать. Сердце щемит надежда, может, это Макс?! Я и не хочу, и боюсь, и желаю встречи с ним. Хочу, чтобы, как обычно, обнял меня, успокоил, объяснил, сказал какая я глупая, наговорил кучу непристойностей и забрал. Домой. К себе, к нам! Хочу услышать те заветные слова, о которых мечтала ночами. Услышать “я тебя люблю”, не брошенное вскользь, а сказанное прямо, в глаза. Если для него это не простая интрижка, если фото врут, почему не признается, почему не скажет прямо, что любит?!
Злость.
Так бывает, когда слез в глазах не остается.
Внутри просыпается злость: на себя, на него. И пустота. Это страшно. Это край и предел. Полное истощение эмоционального запаса.
Дно.
Сжимаю челюсти, приготовившись высказать все Гаевскому, уже нисколько не сомневаясь, что там он, но открываю дверь, а там совсем другой гость.
Ромка. В брюках и рубашке, что совсем не в его стиле и с букетом алых роз. Таких ненавистных мне роз.
– Катя, привет, – робко улыбается бывший, переминаясь на пороге.
– Как ты узнал, что я дома? – сил на приветствие и любезности нет. Я бы сейчас с удовольствием на кого-нибудь наорала.
– Спросил у консьержа. Да и… – заминочка, и взгляд из-под ресниц, которые у него всегда были невероятно густые. Такие, что любая девушка позавидовала бы.
– Что «да и»?
– Я в курсе, что вы с Гаевским расстались.
– Вон оно как, – усмехаюсь и машу головой. – Откуда?
– Видел вчера его в клубе в компании с… ну, в общем, неважно. Просто знаю и все.
– Нет уж, договаривай.
– С помощницей твоей бывшей. Кристина, кажется, – глазки в пол, губ поджал. Словно стыдно. Только ни хрена. У этого чувство стыда атрофировано. Собственно, как и у Гаевского. Сука!
– Ясно, – выдавливаю с трудом сквозь пересохшее горло. – Вы быстро это делаете, мужчины.
– Что это? – непонимающе смотрит на меня бывший.
– Связи рвете. Крест на прошлом ставите. Один звонок, один разговор, и все, вы уже мчитесь в объятия легкодоступных шлюх.
– Катя, – морщится Ромка, как от удара, думаю, прекрасно понимая, что и его эти слова касаются в полной мере.
– Зачем ты здесь?
– Малышка, я не могу без тебя, – хватает меня за руку парень, заставляя сделать шаг к нему.
– Ром, мы уже об этом говорили…
– Не надо меня любить, моих чувств на нас двоих хватит! Катя… – хотелось закатить глаза и стукнуть себе по лбу. Боже, как драматично.
– Ром…
Не успеваю сообразить, как уже держу тот самый букет, а парень преклоняет передо мной колено.
– Рома? – округляю в удивлении глаза,
