Ворон и голубка - Мэри Грин

— Понимаю. Но когда я навещала брата в тюрьме, он описал ожерелье. Моя мать утверждает, что оно когда-то принадлежало ее семье де Морне и называется La Hirondelle, ласточка, и было подарено ее прапрадеду королем Людовиком XIV. Не были бы вы так добры рассказать, как к вам попала эта фамильная драгоценность?

— Выиграла… в карты.

Она снова раздраженно ударила себя хлыстом по юбке и, покраснев от негодования, прошипела:

— Надеюсь, это не преступление! Кроме того, не понимаю, по какому праву вы меня допрашиваете, хотя именно я стала жертвой ограбления.

И смерив Синару злобным взглядом, добавила:

— Конечно, мне понятно ваше беспокойство за брата, но это не меняет дела. Преступление совершил он.

— Вы выиграли ожерелье у француза? — настаивала Синара.

Леди Фиделия покачала головой и, презрительно поджав губы, поднялась, оправляя юбки:

— Ну а теперь, прошу простить, у меня свидание… с моей лошадью.

Мерлин тоже встал и поклонился:

— Конечно, конечно, я только очень хотел бы узнать, у кого вы выиграли ожерелье. Миссис Хоторн крайне важно обнаружить, кто конфисковал фамильное достояние, принадлежавшее по праву ей, а не английским… э… игрокам.

Леди Фиделия гордо подняла подбородок:

— Не имею представления, в чьих руках побывало ожерелье, прежде чем стало предметом заклада. Вероятно, оно сменило не одного хозяина. Очень ценная вещь, и, возможно, было бы крайне полезно сейчас… — Встряхнув головой, она резко сменила тему: — Я слышала, мистер Хоторн сбежал. Как только его поймают и осудят, леди Рейвн, сыщики с Боу-стрит вернут мне бриллианты. Давно пора!

И не соизволив попрощаться, леди Фиделия повернулась и вышла, громко хлопнув дверью. Мерлин и Синара обескуражено переглянулись:

— Тебе тоже кажется, что ей крайне необходимо это ожерелье? — спросила Синара. Мерлин кивнул:

— Как большинство игроков, она, возможно, сегодня богата, а завтра — нищая. Вероятно, наделала долгов, вот и надеялась продать ожерелье и расплатиться.

— У нее нет родственников?

— Она вдова, и с тех пор как ее муж, бывший на тридцать лет старше, умер, водит компанию с самыми распутными людьми в Лондоне.

Дворецкий проводил их к карете, и Синара, заслонив от солнца глаза, вгляделась в даль и увидела около конюшни красный жакет леди Фиделии, похожий на экзотический цветок. Леди явно была рассержена — хлыст ходил ходуном в ее руках. Синара пожалела, что не смогла узнать ничего интересного и разгадка тайны по-прежнему ускользала от них. Вздохнув, она позволила Мерлину посадить ее в карету.

Они возвращались обратно в Блек Рейвн. Дорога вилась среди рощ и полей. Солнце золотило траву и деревья, в канавах и лугах пестрели красные, желтые и синие пятна полевых цветов. Запах прогретой свежевспаханной земли наполнял все.

— Глядя на эту идиллию, трудно представить, что в Блек Рейвне происходят такие страшные события, — пробормотала Синара.

Темные глаза Мерлина смягчились. Нагнувшись к жене, он нежно коснулся ее щеки:

— Ты заслуживаешь большего, чем вынужденный брак и ужасы Блек Рейвна.

Синара застенчиво взглянула на мужа:

— Мама говорит, что я очень похожа на отца, и лучшая черта, унаследованная от него, — верность. Он умер бы за семью.

Пальцы Мерлина осторожно обвели контур лица, запутались в золотистых локонах:

— А ты сделала бы то же? И умерла бы за меня? — пробормотал он, и Синаре стало трудно дышать. Его прикосновения лишали разума, и Синара беспокойно задвигалась на сиденье.

— Не знаю… однако всеми силами буду стараться защитить имя Сеймуров… а кроме того, я люблю Блек Рейвн.

— Хотя мы пережили там тяжелые испытания, Блек Рейвн соединил нас. Странно, что старый замок может так влиять на своих обитателей.

Он осторожно прижался губами к ее губам, и Синару пронзило желание. Как она хотела найти в себе смелости признаться, что любит его, но под пристальным взглядом Мерлина все больше смущалась. Она ответила на поцелуй, наполнивший ее живым теплом, а при мысли, что Мерлин, желая помочь Брендону, не остановился даже перед тем, чтобы встретиться с леди Фиделией, сердце охватила трепетная нежность. Лучшего человека, чем Мерлин, ей не приходилось видеть.

Мерлин, улыбаясь, приподнял ее подбородок и заглянул в глаза:

— Я понял, что обрел самую прекрасную в мире жену, еще в ту ночь, когда женился на тебе, — поддразнил он. — Конечно, тогда ты вряд ли была согласна, но теперь…

Синара слегка оттолкнула мужа:

— Стоит мне услышать этот надменный тон, сразу так и хочется объявить, что между нами нет иных чувств, кроме физического притяжения.

Карета свернула на узкую тенистую дорогу, опоясывающую Гейрлок Вудз. Прямо у их ног расстилалась прекрасная долина, и Синара, внезапно попросила кучера придержать лошадей. Сердце слишком сильно билось, и ей хотелось на несколько минут остаться одной, чтобы прийти в себя. А если муж, узнав о ее чувствах, просто посмеется? Мысль о том, что хрупкая тайна ее души станет предметом издевательства, была невыносимой. Как только правда выплывет наружу, она окажется во власти Мерлина.

Обмахиваясь веером, Синара стояла на опушке леса, глядя на долину.

— Как чудесно, — вздохнула она.

— Да, — согласился подошедший Мерлин, — лучшее место на земле. Я знаю, что в эти холмы скрыты богатейшие залежи меди, а возможно, и олова. Добыча руды станет спасением для Блек Рейвна. Как только мы обнаружим, кто стремится уничтожить Сеймуров, я начну разработку.

— Восхищаюсь твоей решимостью, — ответила Синара и, посмотрев на длинную вьющуюся ленту песчаной дороги, заметила одинокого всадника. Может, кто-то из Холлоуз решил нагнать их? Всадник спешил — из-под копыт лошади взлетали клубы пыли. Но карета была скрыта деревьями, и незнакомец не мог их видеть с дороги.

— Смотри, Мерлин. Кто это?

Оба молча наблюдали, пока внизу не мелькнуло алое пятно.

— Клянусь Богом, это леди Фиделия, — заметил Мерлин. — Может, она что-то забыла сказать нам?

Они ожидали, что леди подъедет ближе, но, к их удивлению, она резко остановила коня у обочины. Резвая серая кобыла нервно заплясала, но наездница без труда укротила животное. Повернувшись лицом к лесу, леди Фиделия что-то крикнула, однако ни Мерлин, ни Синара не смогли разобрать слов, но с удивлением увидели, как из-за деревьев вышли двое мужчин, оба в плащах и низко надвинутых на лоб касторовых шляпах, скрывавших лицо. В одной сгорбленной фигуре можно было безошибочно узнать деревенского дурачка Жана.

— Это француз! — шепотом воскликнула Синара. — Тот, кто угрожал мне около гостиницы!

Мерлин, тихо выругавшись, поспешно шагнул к заговорщикам.