Москва и Московия - Калашников Сергей Александрович

– Не спишь? – В помещение вошёл Пётр, что не было неожиданным: сигнальщик его окликал. – А то Лизавета полагает, будто я был с тобой чересчур суров. Ну, так я царь, мне положено. И сестрицу твою Кэти я к тебе на Амур не отпущу: нет у меня другого флотоводца в боях проверенного. Кто ещё море Азовское воевать станет, пока ты здесь порядок блюдёшь?

– Распутай мысли свои, государь! – ответил я по-родительски мягко. – Нельзя сейчас османов дразнить. Нам нынче на Азовском море нужно путь от Азова до устья Кубани держать, а ни в Керченский пролив, ни к Азовским берегам Крыма приближаться не стоит. Сейчас здесь надо срочно с малолюдством бороться – земли своими людьми заселять. Пусть все думают, будто к Европе Россия интерес потеряла и обратилась лицом на восток. А нам нужно сажать в тутошние места вооружённых земледельцев, освобождённых от податей, да зелье огненное им привозить, тогда удержим сей обширный край.

– Так я тебе три полка стрелецких отправляю! – с некоторой обидой воскликнул Пётр.

– За то спасибо тебе. А ещё вели крестьян беглых на Амур пропускать, да каторжников направлять, да прочий люд охотный. Казаков голутвенных кликнуть вели, а уж мои людишки похлопочут о землях для них и прочем, надобном, чтобы крепко осесть.

– Для себя о чём попросишь? – с недоверием во взоре посмотрел на меня Пётр Алексеевич.

– Человеку твоему Василию Ивана сыну Жданову повели писаться сыном боярским и именоваться с «вичем», – мгновенно отреагировала Софи.

– Полюбовник?

– Нет, твоё величество. В честном блуде мы с ним живём. Это он нынче твоё негласное посольство в Корею повёз, с него и спрос будет.

– А и спрошу, – кивнул царь. – Да погляжу, что ответит. А уж тогда и решу, кем его называть и с каким таким «вичем». Рассказывай, где городки ставить будешь и как станешь их укреплять?

Софи развернула карту течения Амура, составленную с учётом последних уточнений.

– Как я понимаю, Шилку до слияния с Аргунью ты Нерчинскому воеводе поручаешь? – уточнила она для ясности и принялась за нанесение на план земель наблюдательных постов, объясняя, что на самом берегу строить крепости опасается из-за непрогнозируемых наводнений – только вышки на высотах, с которых открывается хороший обзор. Селения же основывать подальше от большой воды.

Пока моя хозяйка левой рукой делала пометки, я правой переворачивал листы писем и косил на них одним глазом. Сильно меня заинтересовало описание нового варианта револьвера: он теперь стал трёхлинейным с патронным заряжанием. Тонкостенные стальные стволы сделали его заметно легче и компактней, но до отдельного барабана конструкторская мысль моих Кулибиных пока не дошла. Видимо, их остановила возможность прорыва пороховых газов.

Зато патроны привычного калибра порадовали. Картонная чуть коническая гильза со стальным донцем и продолговатая остроносая пуля, на цилиндрический хвостовик которой нанесено подобие глубокой и редкой винтовой насечки, позволяющей вывинтить пулю из кокиля после отливки – технологичность парни заложили прямо в конструкцию, заодно позаботившись и о стабилизации полёта на начальном участке траектории. Ага! Так и отмечено, что на дистанциях до полусотни метров этот снарядик не кувыркается, и зафиксированный разброс укладывается в окружность диаметром в метр. Это при десятисантиметровом стволе! Недурственно по нынешним временам.

Я тут же мысленно «растянул» стволы до полуметра, снабдил воображаемую сборку цевьём, и взор мой мечтательно затуманился – вундерваффе!

– А ещё мне надобны Фёкла с Марфой и Людмила Валентайновна: тут съёмок на местности нужно проводить бессчётно и кучу дорог размечать, – прервала мои грёзы Софи, продолжающая толковать с государем.

– Девицы твои мне самому надобны в иных местах, – заспорил государь. – Волока из Лены в Байкал устроить мы не смогли: горы там на пути. Да и сама та Лена в верховьях для плавания неудобна. Потому стрельцы пешим ходом остаток пути пробирались. Местные-то жители про реку Илим толкуют, оттого нужно провести разведку и другую дорогу прокладывать. И кто, кроме твоих гидрографов да инженера-путейца этим займётся?

– Тогда, Пётр Алексеевич, прикажи, чтобы дюжину котласских старшеклассников приняли в Славяно-греко-латинскую академию на Москве. Нужны мне люди с крепким знанием латыни, пошлю их в Европу учиться на рудознатцев.

– Ишь ты, какая предусмотрительная! Да я сам тамошних выучеников с тою же целью в Германские земли отправлю.

– Но моих пусть всё-таки примут. Они хотя бы чутка в натуральной философии кумекают, а не в одних грамотейских изысках да богословской казуистике. Сам понимаешь: кадилом руды не нарубишь! – Софья разгорячилась и заспорила всерьёз.

– О как! – засмеялся Пётр. – А я и не знал, что ты бываешь сердита. Всегда такая спокойная и благостная.

– Ты хоть понимаешь, какие заботы возложил на слабые женские плечи?! – вспыхнула Сонька. – Да ещё и с возведением мужчины моего в дворянский чин время тянешь. А мне замуж нужно по правильному обряду выходить и детей рожать, потому что я баба. Не подбивай меня на бунт, государь! А то я мигом царство Амурское организую только для того, чтобы обзавестись семьёй!

– Угомонись! – прикрикнул на мою реципиентку государь. – Сделаю, что просишь. А вот на свадьбу вашу не приеду – мне на Москву надобно поспешать. Нашли, однако, с кем переговоры вести: их второпях в полон согнали. Так, говоришь, за Амуром земель не требовать?

– Не удержим, – кивнула Софи. – Нынче на этой реке двенадцатифунтовки любого в чём угодно убедят, а вот на суше маньчжуры нас числом задавят. А тут без извивов русла больше двух тысяч вёрст границы, которую иначе как кораблями даже осмотреть невозможно. – Она явно выпустила пар и теперь вела себя мирно. – А сестрицу мою Кэти тоже сюда, на Амур, отправь. Незачем ей около Азова прохлаждаться или крымцев с османами тревожить. Говорили ведь об этом!

Глава 36. Стояние на Аргуни

Славно прошлись казаки по правому, китайскому берегу Аргуни, которая река не из малых. Много наловили народу, бежавшего с поля боя, и обстоятельно этих свежих полоняников пограбили, разжившись и оружием, и вещичками драгоценными, лошадьми, потерявшими седоков, и подогнав в наш временный лагерь замешкавшиеся в пути вражеские обозы.

Царедворцы Петровы, среди которых немалую роль играли преображенцы из родовитых или не самого высокого происхождения ближники, «убедили» некоторых пленников переводить на русский, отчего допросное дело наладилось, но то не Софочкиного ума дело – ей не так уж много доложили. Ну да она то, что надо, выяснила. Среди китайцев и корейцев, прибившихся прошедшей зимой к Сомольскому городку, нашлись пожелавшие служить адмирал-девице и нашу речь освоившие, так что она и сама, о чём хотела, выспросила.

Китай нынче озабочен кочевыми джунгарами, которые как раз из-за монгольских земель крепко беспокоят Поднебесную. А это от тутошних мест по сибирским масштабам – рукой подать. Да и степи здешние вполне подходят для быстрых перемещений конного войска. И ещё возникло подозрение, будто с теми самыми джунгарами недавно общались бояре из Посольского приказа и при этом не повздорили. Но это чисто предположение, поскольку с верхним эшелоном государева окружения у Софьи близкого контакта нет: она для них худородная, хоть и дворянка.

Да и ей до этих столбовых дела нет. При войске, как всегда, имеются торгаши, вот их она и зазывала к себе для бесед и некоторых приглашала в Сомольск. В создаваемом её трудами обществе для людей пронырливых и предприимчивых имеется просторная ниша.

– Здрава будь, Софья Джонатановна! Тобольского полка командир Афанасий Бейтон.

– Садись, Афанасий Иванович, – хлопнула рукой Софи по лавке подле себя. – Ложку подай господину полковнику, – обратилась она к коку.

Приём пищи проводился на флагманской барже, где в числе сотрапезников присутствовали несколько сермяжников. Что ели? Кашу, конечно. Рисовую, заправленную избавленной от костей рыбой. Поварское дело на наших судах и кораблях поставлено с размахом и выдумкой, отчего не все подаваемые к столу блюда имеют традиционные названия.