Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

Теперь Тиамак уже сомневался, так ли уж страстно он желал снова увидеть свое баньяновое дерево.

Я таков, каким сделали меня Те, Кто Наблюдают И Творят, рассуждал он. Я не герой, как Камарис, Джошуа или даже бедняга Изгримнур. Нет, вместе с отцом Стренгъярдом и другими, подобными нам, я принадлежу к маленьким и слабым. Мы не хотим, чтобы глаза многих людей все время следили за нами, ожидая, что мы будем делать дальше.

Теперь, обдумывая все, что он видел и даже делал за этот год, Тиамак не был уверен, что отказался бы принимать в этом участие, если бы ему дали возможность выбирать.

Так все и будет, пока я смогу ускользать от Той, Что Ждет Всеобщего Возвращения. Я бы не отказался иметь семью. Хорошо было бы, чтобы жена и дети наполнили мой дом смехом, когда я состарюсь.

Но это означает, что ему придется искать невесту-враннку. Хотя Тиамаку даже нравились высокие женщины сухих земель с рыбьей кожей, но вряд ли какая-нибудь из них согласится жить в доме на дереве посреди болота и питаться крабовым супом.

Размышления Тиамака были прерваны голосом Джошуа. Вранн хотел было подойти к принцу, чтобы передать ему послание, но обнаружил, что дорогу преграждают высоченные солдаты. Казалось, они увлеченно следят за каким-то интереснейшим зрелищем и вовсе не собираются расступаться, чтобы пропустить маленького смуглого человека.

— Я вижу, ты уже здесь, — сказал кому-то принц.

Тиамак поднялся на цыпочки, пытаясь понять, в чем дело.

— А куда бы я мог деться, принц Джошуа?

Вареллан встал, приветствуя победителя. Младший брат Бенигариса, несмотря на шрамы и кровоподтеки на лице и перевязанную руку, выглядел до смешного не соответствующим своей роли полководца. У высокого худого мальчика было симпатичное бледное лицо, но глаза его были пусты. Вареллан выглядел смущенным и растерянным. Тиамак подумал, что он похож на дерево, выросшее без солнечного света.

Джошуа стоял напротив него. На принце все еще была рваная куртка и походные сапоги, как будто с момента окончания битвы прошло не два дня, а несколько минут. Он ни разу не покидал лагеря и успел справиться с таким количеством дел, что Тиамак не знал, удалось ли принцу урвать для сна хоть пару часов.

— Тебе нечего стыдиться, Вареллан, — твердо сказал Джошуа. — Твои люди сражались стойко, ты хорошо выполнил свой долг.

Вареллан упрямо покачал головой. В этот момент он выглядел как несправедливо обиженный ребенок.

— Я проиграл. Бенигариса не будет волновать, выполнил я свой долг или нет.

— Ты сделал всего одну ошибку, — сказал Джошуа. — И эта ошибка может оказаться благом для тебя — но не для твоего брата.

Медленно подошел Камарис и встал рядом с принцем. Глаза Вареллана расширились, как будто его дядя был каким-то сверхъестественным существом; Тиамак, впрочем, был уверен, что так оно и есть.

— Я не могу радоваться своему поражению, принц Джошуа, — сдавленным голосом сказал Вареллан.

— Когда мы закончим здесь, ты узнаешь много такого, что может изменить твою точку зрения.

Вареллан поморщился:

— Разве я еще не достаточно выслушал? Ну хорошо, тогда давайте закончим. Вы уже взяли мое полковое знамя. Я бы предпочел отдать вам его на поле боя.

— Ты был ранен. — Джошуа разговаривал с ним как с сыном. — Ничего позорного нет в том, что тебя унесли с поля боя. Я хорошо знал твоего отца. Он мог бы гордиться тобой.

— Хотелось бы верить в это. — Вареллан, действуя несколько неуклюже из-за раненой руки, вытащил из-за пояса золотой жезл с головой зимородка на конце, и вздрогнул, опустившись на колено. — Принц Джошуа, я должен выполнить свой долг. Это полководческий жезл Дома Бенидривинов. За всех тех, кто находится под моим командованием, я признаю наше поражение. Мы ваши пленники.

— Нет. — Наблюдавшие эту сцену удивленно задвигались при этих словах принца. — Ты не можешь сдаваться мне.

Вареллан вскинул голову, пораженный и возмущенный:

— Что?

— Наббанайцы не капитулировали перед чужой армией. Ты был побежден законным наследником трона Бенидривинов. Несмотря на отцеубийство, совершенное твоим братом, — я знаю, что ты до сих пор не можешь поверить в это, — Дом Бенидривинов будет править Наббаном, даже когда Бенигариса бросят в темницу. — Джошуа отступил в сторону. — Сдавайся Камарису са-Винитта, а не мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Камарис выглядел не менее удивленным, чем Вареллан. Обернувшись и бросив вопросительный взгляд на Джошуа, он после минутного колебания протянул длинную руку и мягко принял у юноши жезл.

— Встань, племянник, — сказал он. — Ничего, кроме чести, ты не принес нашему дому.

Лицо Вареллана отражало настоящую бурю эмоций.

— Как такое может быть? — спросил он. — Либо вы и Джошуа лжете и я отдал Онестрийский проход узурпатору, либо положил сотни храбрецов ради человека, который убил моего отца!

Камарис покачал головой.

— В ошибке по неведению нет никакой вины. — Слова падали тяжело, Камарис смотрел вдаль, мимо юноши, с которым говорил. — А когда зло совершается по собственному выбору, каким бы мелким ни казалось преступление, Господь скорбит. — Он взглянул на принца. Джошуа кивнул. Тогда старый рыцарь повернулся к солдатам и пленникам: — Я объявляю, что все, сражавшиеся с нами за Наббан, будут свободными людьми. — Он говорил достаточно громко, чтобы его было слышно из самых задних рядов. Он поднял жезл, и на мгновение показалось, что свет битвы снова озарил его лицо. — Дом Зимородка восстановит свою честь!

Раздался общий одобрительный рев. Даже разбитая армия Вареллана казалась удивленной и тронутой увиденным.

Тиамак атаковал ликующую толпу, расталкивая локтями солдат, и наконец добрался до Джошуа; принц что-то быстро говорил сердитому и озадаченному Вареллану.

— Ваше высочество! — Вранн коснулся локтя принца, из-за своего маленького роста чувствуя себя неловко в компании этих закованных в доспехи гигантов. Как это выносили маленький Бинабик и его родственники-тролли — каждый меньше чем в две трети роста Тиамака?

Джошуа повернулся, чтобы посмотреть, кто заговорил с ним.

— Пожалуйста, подожди минутку, Тиамак. Вареллан, причины происходящего гораздо глубже, чем даже то, что сделал твой брат у Бычьей спины. Есть вещи, которые ты должен услышать. Это покажется тебе настолько странным, что ты не сразу сможешь поверить — но я здесь, чтобы сказать тебе: самое невероятное в эти дни может оказаться правдой.

Тиамак не собирался стоять и ждать, пока Джошуа расскажет Вареллану всю историю войны с Королем Бурь.

— Простите, ваше высочество. Я приехал, чтобы сказать, что ваша жена, леди Воршева, рожает.

— Что? — Теперь ему удалось привлечь внимание Джошуа. — С ней все в порядке? Что-то идет не так?

— Ничего не могу сказать. Герцогиня Гутрун послала меня сюда вскоре после того, как все началось. Я скакал верхом всю дорогу от монастыря. Я не очень-то гожусь для этого. — Тиамак боролся с искушением потереть свой ноющий крестец.

Джошуа беспомощно посмотрел на Вареллана, потом на Камариса.

Старый рыцарь улыбнулся, но, казалось, в этой улыбке застыла какая-то боль.

— Иди, Джошуа, — сказал он. — Есть много вещей, о которых я могу поговорить с Варелланом и без тебя. — На мгновение лицо его исказилось, глаза затуманились. — Пусть Господь пошлет твоей жене благополучные роды.

— Спасибо, Камарис. — Джошуа был слишком взволнован, чтобы заметить горькую нотку в голосе старика. Он повернулся: — Тиамак. Прости мне мои плохие манеры. Хочешь ехать обратно вместе со мной?

Вранн помотал головой:

— Нет, спасибо, принц Джошуа. Я должен тут кое-что сделать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Например, прийти в себя после поездки сюда, подумал он.

Принц кивнул и поспешил прочь.

— Пойдем, — сказал Камарис, положив длинную руку на плечи Вареллана. — Нам нужно поговорить.

— Я не уверен, что хочу услышать то, что вы мне скажете, — ответил молодой человек. Он, казалось, только наполовину шутил.

— Я не один буду говорить, племянник, — сказал старый рыцарь и протер глаза рукавом. — Я многое хочу услышать от тебя о моем доме и моей семье. Пойдем.