Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

на столе, между двумя сидящими мужчинами. Перед камином, свернувшись клубком, спала пушистая собака.

Раздался громкий голос Руссе.

— Кузен, как неожиданно! Когда мне о вас доложили, я не поверил своим ушам. Вы так далеко уехали от милого вашему сердцу Пуату?

Он поднялся и так сильно хлопнул вошедшего по спине, что тот закашлялся.

— Мне необходимо серьезно поговорить с вами о наших родных, кузен, а у меня так мало времени, — ответила Катрин, довольная тем, что Небо наградило ее мягким, низким голосом. Разговаривая с Руссе, она не могла оторвать взгляда от человека, сидящего за столом и обдумывающего следующий ход.

Она знала, что ему было двадцать семь лет, но он казался моложе, хотя был коренаст и крепкого телосложения. Видимо, виной были белокурые волосы, мягкие, как у младенца, свежая кожа и огромные глаза такой необыкновенной голубизны, что забывалось, что они были несколько навыкате. Кроме природного изящества, ничто не говорило о его королевском происхождении: он оброс, одежда была в беспорядке. Рене д'Анжу не обратил никакого внимания на вошедшего, его королевское достоинство было оскорблено бесцеремонностью Жака де Руссе, устраивающего частные визиты в его комнате.

Дабы привлечь его внимание, Катрин добавила:

— Тысяча извинений за мою настойчивость, я вовсе не хочу показаться назойливым. Кузен, не могли бы вы принять меня в другом месте?

— Мы, монсеньор и я, только что начали партию, и очень не хотелось бы прерывать ее. К тому же, мой дорогой Ален, я сначала попросил у короля на то разрешение.

— Сир, — добавил он, обращаясь к заключенному, — король позволит представить ему моего юного кузена, Алена де Майе, который приехал сюда прямо из провинции, как я уже имел честь ему сообщить?

Король Рене д'Анжу бросил холодный безразличный взгляд.

— Пожалуйста, сеньоры… но я вас прощу забыть о моем присутствии. Я подумаю над продолжением партии, а вы сможете спокойно поговорить, сидя на этом сундуке. Так, — добавил он с королевским высокомерием, — мы не будем мешать друг другу.

— Монсеньор очень добр. Эй, солдат, узнайте, что это нам никак не принесут кувшинчик вина. Проследите, чтобы его сейчас же подали!

Солдат вышел. Катрин последовала за Руссе к указанному сундуку, ее низкий поклон не удостоился даже взгляда пленника. Дверь закрылась с тем же грохотом задвижек и замков, что и раньше. Чтобы убедиться в полной безопасности, Руссе подошел к окошечку, затем вернулся, улыбнувшись Катрин, которая не отрывала от него глаз. В порыве она бросилась на колени перед узником, срывая перчатку с левой руки, чтобы показать заветный изумруд.

— Сир! — прошептала она. — Да соблаговолит ваше величество уделить мне минуту для беседы! Меня послала ваша августейшая мать.

Рене д'Анжу вскочил. Он повернулся к Руссе, все еще стоявшему у двери.

— Но… что это значит?

Капитан улыбнулся.

— Я бы не осмелился, сир, допустить к вашему величеству моего кузена, каким бы хорошим он ни был… и вот у ног вашего величества прелестный посланник королевы Иоланды, вашей матери.

— Моей матери?

— Да, сир, — горячо ответила Катрин, — ваша мать оказала мне честь своим доверием, дав мне это кольцо со своим гербом… и послание!

В ее руках появилось письмо. Рене схватил его, сорвал печать, развернул лист, наклонившись поближе к свече…

Катрин увидела, как дрожат его руки. Это были первые за несколько месяцев новости, которые он получил от матери. Его сильное волнение растрогало молодую женщину.

Закончив чтение, он нежно поцеловал подпись, сложил письмо и сунул его за ворот камзола. Затем повернулся к коленопреклоненной Катрин, посмотрел на нее долгим взглядом, не произнося ни слова.

— Сир… — начала было она вопреки этикету. Одно это слово возымело действие. Рене д'Анжу вздрогнул, как будто проснувшись, и покраснел.

— О! Простите меня! — воскликнул он, наклоняясь к ней, чтобы помочь подняться. — Вы решите, что я мужлан, — добавил он с улыбкой, которая сразу напомнила о его молодости. — Женщину! Такую красивую я держу у своих ног!

— Вы знаете, кто я?

Он рассмеялся. Смех его был таким звонким и заразительным, что сразу развеял мрачную обстановку.

— Не такое уж это чудо. Королева, моя мать, называет вас госпожой де Монсальви и так подробно описывает, что ошибиться нельзя, несмотря на этот нелепый наряд. Не могли бы вы на минуту снять мантию и капюшон, чтобы я лучше вас разглядел? Я так давно не видел красивых женщин. а моя мать пишет, что не найти красивее вас…

— Сир, — вмешался обеспокоенный Руссе, — ваше величество не должно забывать, что сейчас принесут вино и госпожа Катрин должна для всех остаться моим кузеном. Как только она разденется, вскроется подлог.

— Хорошо, подождем вино, но потом, я вас умоляю, доставьте мне радость увидеть настоящее женское лицо, волосы… Нет ничего прекраснее женских волос! Но любопытно, сеньор де Руссе, с чего это вы так старались, чтобы провести ко мне посланницу моей матери? Ведь ваш долг — охранять меня, и до сегодняшнего дня вы выполняли возложенную задачу с примерным рвением, достойным самых горячих похвал вашего господина.

Легкая ирония скрывала упрек, и капитан нахмурился.

— Госпожа де Монсальви — мой старый дорогой друг, которому я не могу ни в чем отказать. К тому же я хорошо знаю, что она не может заставить меня нарушить мой долг или причинить мне зло. Наконец, я знаю, что, если бы она захотела попросить разрешение у самого монсеньера герцога Филиппа, он бы ей его с легкостью дал, как в прошлом году миланскому послу.

— Хорошо, — сказал король, улыбнувшись Катрин. — Мне кажется, это достойная похвала. Выпьем за того, кто ее заслужил, вот и вино!

Снова открыв дверь, вошли охранники, пропуская вперед камердинера, который осторожно нес оловянный поднос с кубками и откупоренной бутылкой.

— Каждый раз, когда король играет со мной, он любезно соглашается отведать вино из моих запасов, — не без гордости заметил Руссе.

— Я не хочу быть невежей, — ответил Рене. — Это настоящее вино, достойное короля. Капитан знает в нем толк!

Камердинер подошел к столу и поставил поднос. Катрин оказалась напротив него, и взгляд ее непроизвольно упал на его лицо. При свете свечей оно казалось ничем не примечательным. У Катрин создалось впечатление, что она уже где-то его видела.

Пока он заученными движениями наливал бургундское вино в кубки, она напрасно силилась вспомнить, где раньше встречала это бесцветное лицо. Она была уверена, что это не было связано с приятным событием, но каким, ей вспомнить не удалось. Мужчина ушел. Дверь закрылась. Жак подошел к столу, взял кубок и, поклонившись, подал его Королю.

Тот не стал пить сразу. Он