ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЦЕРКВИ (Синодальный период) - Профессор протоиерей Владислав ЦЫПИН

Глубоким мыслителем был и другой славянофил И. В. Киреевский (1806-1856), хотя его литературное наследие невелико по объему. В отличие от Хомякова, в своем духовном становлении он проделал непрямой путь. Воспитанный в семье, связанной с масонскими кругами, в молодости он увлекался Кантом и особенно Шелленгом. В ту пору, он по собственному признанию, был «совершенно чужд христианского мировоззрения».

Но его жена оказалась благочестивой христианкой, духовной дочерью старца Новоспасского монастыря Филарета; и она познакомила мужа со своим духовником, под влиянием которого Киреевский убедился в истине Евангелия и учения святых отцов. Опираясь на пережитый им самим опыт мировоззренческих исканий, он писал: «Вырвавшийся из-под гнета рассудочных систем европейского любомудрия, русский образованный человек в глубине особенного, недоступного, для западных понятий, живого цельного умозрения святых отцов Церкви найдет самые полные ответы именно на те вопросы ума и сердца, которые всего более тревожат душу, обманутую последними результатами западного самосознания».

В последние годы главным делом жизни И. В. Киреевского стало участие в переводе и издании аскетических творений, предпринятом в Оптиной пустыни под руководством старца Макария. Свои собственные богословские и философские суждения, а тем более сочинения, он вполне подчинял суду духовника - отца Макария. В Оптиной пустыни И. В. Киреевский и погребен (1856 г.).

В сочинениях поздних славянофилов религиозная и богословская проблематики отступают на второй план, в сравнении с вопросами историософского и национально-политического характера. Это относится и к идеям Н. Я. Данилевского о разнородных типах культуры Православного Востока и Запада, изложенным в книге «Россия и Запад», и к его политической публицистики, главной темой которой было освобождение славян от турецкого ига. За освобождение славян ратовал и И. С. Аксаков: и в статьях, и в своей общественной деятельности.

Славянский вопрос с редкой глубиной и проницательностью осуждается и в знаменитом «Дневнике Писателя» Ф. М. Достоевского, составляя, однако, лишь одну из многих тем этой книги. Достоевский сам называл себя «почвенником» и «старым славянофилом», хотя его воззрение и его творчество слишком сложны и трагичны, чтобы уложиться в рамки славянофильской идеологии. В своих сочинениях он раскрыл религиозный характер глубокого кризиса русской жизни. По словам протоиерея Г. Флоровского, «история открывалась ему как непрерывный Апокалипсис, и в ней решался вопрос о Христе. В истории вновь строится Вавилонская башня. Достоевский видел, как вновь Христос встречается с Апостолами, истина о богочеловеке с мечтой о человекобоге». Сам Достоевский писал: «Бог с диаволом борется, а поле битвы в сердцах людей».

Своеобразным мыслителем был К. Н. Леонтьев (1831-1891), писатель, публицист, дипломат. Он резко обвинял Ф. М. Достоевского в проповеди «розового» христианства. «Сочиненному» как он утверждал, христианству Достоевского Леонтьев противопоставлял монастырский быт, Афон. Но считать Леонтьева выразителем подлинного аскетического придания Православной Церкви было бы неверно. В его апологии аскетизма есть совсем не святоотеческий и едва ли христианский оттенок своеобразного эстетизма. Странно звучат его слова: «И христианская проповедь и прогресс европейский совокупленными усилиями стремятся убить эстетику жизни на земле, то есть самую жизнь. Что же делать? Христианству мы должны помогать даже и в ущерб любимой нами эстетики, из трансцендентального эгоизма из страху загробного суда!» В христианстве он искал не столько истины, сколько спасение от ада. Последние годы жизни он провел в Оптиной пустыни, и незадолго до кончины принял монашеский постриг с именем Климента (Задергольма).

Необычную философско-утопическую систему разрабатывал Н. Ф. Федоров (1828-1903). При жизни этот бессеребреник не печатался вовсе. Опубликованы его сочинения уже посмертно. В них он развивал фантастический проект воскрешения мертвых, воскрешение «предков» творческой силой самих «людей-сыновей», воскрешения, осуществляемого научно-техническими средствами. В связи с этим проектом перед Федоровым встала проблема расселения миллиардов воскресших. Решение этой проблемы он находил в освоение космоса и заселении планет. Почитателем Федорова был знаменитый ученый К. Э. Циолковский.

Сам Федоров полагал, что его проект согласуется с ортодоксальным учением Церкви. На деле же он, несомненно, разногласит с Откровением. В нем нетрудно обнаружить странную смесь доведенного до крайности оптимистического пелагианства с социальным утопизмом и сциентистским магизмом. Фантастические идеи Федорова, мало кому ведомые из его современников, оказали заметное влияние на духовные искания религиозно настроенной интеллигенции начала XX века.

§ 19. Церковная жизнь и церковное искусство в XIX веке

В XIX веке, как и в предшествующее столетие, Святейший Синод проявлял чрезмерную осмотрительность при канонизации святых. Прославление новоявленных угодников бывали исключительно редкими событиями.

Лишь через 40 лет обретения мощей Иркутского святителя Иннокентия, в 1804 году Синод установил празднования в его честь, назначив его на 26 ноября, днем раньше кончины святого, ибо в самый день его преставления совершается празднование иконы Божией Матери Знамение.

Память Воронежского святителя Митрофана благоговейно чтилась в его епархии со времени кончины святого. С 1820 году увеличился поток почитателей подвижника, стекавшихся в Воронеж к его мощам; умножились и случаи благодатных знамений. Воронежский архиепископ Антоний многократно сообщал в Синод о чудесах и ходатайствовал о причислении епископа Митрофана к лику святых. В 1831 году Синод назначил комиссию для освидетельствования его мощей и чудесных знамений, совершавшихся по молитвам к нему. По заключению комиссии 7 августа 1832 года состоялось прославление угодника. Память его определено праздновать 7 августа и 23 октября - день преставления святого.

В день, предшествовавший открытию мощей святого, архиепископ Антоний, собираясь идти в храм возложить на мощи новое архиерейское облачение, почувствовал внезапное расслабление и услышал тихий голос: «Не нарушай моего завещания». Размышляя об услышанном, он открыл ризницу и обнаружил там схиму принесенную незадолго перед тем неизвестной монахиней, сказавшей, что скоро эта схима понадобится. Тогда архипастырь понял, что воля святителя Митрофана в том, чтобы не полагать на его мощи архиерейского облачения, а оставить их в схиме.

13 августа 1861 года, в день преставления другого Воронежского святителя Тихона Задонского, состоялась его канонизация. Церковные праздники устанавливались в честь икон, прославившихся чудесными знамениями. В 1843 году древняя и ветхая икона Богоматери «Споручница грешных», хранившаяся в старой часовне Николаевского Одрина монастыря Орловской епархии была торжественно принесена в церковь. К образу Богородицы стали стекаться верующие, чтобы помолиться перед ним о врачевании своих болезней и скорбей. По молитвам матери перед иконой получил исцеление расслабленный мальчик. Во время холеры многие из больных исцелялись предстательством Сподручницы грешных. В 1848 году усердием москвича Димитрия Бонческула был сделан список с этой иконы, который прославился цельбоносным мироточением. Этот список перенесли в храм святителя Николая в Хамовниках. Празднество в честь «Споручницы грешных» совершается 7 марта и 29 мая.

В XIX веке благодатными проявлениями милости Божией прославились и другие Богородичные иконы - два списка (Рыбинский и Угличский) иконы «Недремлющее Око», названный так в связи с надписью над образом «Аз сплю, а сердце Мое бдит» (Песнь 5,2) празднование 29 мая. В тот же день с 1859 года совершается празднование Цесарской — Боровской иконы. 29 июня и 1 октября чествуется Одесская святыня — Касперовский образ Божией Матери, названный так по имени помещицы Юлиании Ивановны Касперовой, в доме которой хранилась эта святыня до ее прославления. Касперовская икона защитила свой город от вторжения неприятеля в Крымскую войну.

В XIX веке было установлено празднование Звенигородской и Барской иконам Божией Матери и иконе, именуемой Тучная Гора, местное почитание которой началось еще в XVIII столетии, с тех пор как в Твери одна молодая женщина, доведенная до отчаяния притеснениями в семье мужа, собиралась покончить самоубийством в пустой бане, но на пути ей явился инок и сказал: «Куда ты, несчастная идешь? Воротись назад; иди помолись Божией Матери Тучной Горе — и будешь жить хорошо и спокойно». Монаха искали и не нашли, а икона была найдена в доме чудесно вразумленной женщине на чердаке.