Иисус Христос или путешествие одного сознания (Часть 2) - Михаил Белов

6.11

Анастасия Ивановна поехала в Хабаровск и попросила матушку остаться у нее на ночь. Я оставался дома один. Вечером прочел Библию и нашел строки о повинностях за грехи. Одновременно с головы стала сниматься словно прослойка, в которой была заключена боль и сомнения по поводу купленных мной рам у одного сторожа на стройке. Теперь я знал, что с ними делать. Взгляд мой выхватил сразу все, что когда-либо покупал ворованного, и я решил немедленно все раздать и искупить свои грехи в церкви. Что делать с линолеумом я не знал и решил спросить у священника. Вместо овна или козы, как сказано в Библии, я решил отдать цветной телевизор, согласовавши этот вопрос с матушкой, а самим отремонтировать старый. Уже приняв это решение, я почувствовал, что правая половина тела уходит вниз и под левую, а левая смещается к центру.Ожило сердце. Я решил действовать немедленно. Начал я с того, что понес штангу продавшему мне ее мужчине. Его не было дома, и я отдал ее его сыновьям. Перед выходом к нему внутри меня раздался словно скрежет зубов, и я увидел все тот же огонь, напугавший меня недавно перед сном. Сверху спустилось слово -"неправильно". Внутри появились слова:"правильно сделал". Я зашел к мужчине, у которого купил линолеум и уточнил не ворованный ли он? Когда я вернулся домой перед дверью со стороны правого полушария в голову вошло слово:"Пожалеешь". Вернувшись домой, я вдруг почувствовал, что начинаю к этому скрежету во мне относиться как к Сатане. Ведь это он был против, чтобы я отдавал ворованное. Я вспомнил как находил себе оправдание, чтобы после ночи с девушкой, найти причину отказать ей в дальнейшем сближении судеб. Я разделил все на Сатану и Господа. Стало легко определяться в действиях. Позвонил Саше Вивдычу и попросил принести блок -крючок с колесиком для тренажера, который я своровал несколько лет назад. По телефону язык не повернулся сказать, что он ворованный, но я этим хотел Сашу поставить перед ответственностью перед Богом, так как просил принести этот блок уже давно. Позвонил матушке, сказал ей что прочесть из Библии и о чем подумать насчет этих вещей. После, вернувшись в свою комнату, стоял перед стеллажом с книгами, когда мой взгляд конкретно уперся в книгу "Практическое пособие по интегральной йоге Шри Ауробиндо", стоявшую рядом с моей постелью. Взгляд мой после просыпания упирался в нее. Сейчас он требовал ее изгнать не только с книжной полки, а и из моей памяти. Я взял ее и "Великий смысл" Сатпрема и не знал куда их деть. Человеческое не позволяло поступать с ними так как с ними поступал господин пастор Саша. Но я был близок к этому. Я положил их и книгу "Мой Учитель" Свами Вивекананды лицом вниз около прихожей на коробки. Лег спать без проблем. Посмотрел телевизор. Утром, когда пришла матушка, я ей все объявил, подытожил все ее и свои слова цитатами из Библии, обнаружил, что не могу выйти из дома, чтобы пойти на стройку и отдать рамы и стекла. Внутренний протест матушки меня не пускал. Переубедить ее внутренне мне не представлялось возможным.

Я вдруг понял, что все мои переживания и откровения вчерашнего вечера не имеют ничего в глазах матушки, и я не смогу их сейчас ей передать -просто не хватит сил и вдохновения, чтобы она их приняла как я. Что несколько лет переживаний, прожитых за вечер и утро бесследно исчезнут и потеряют всякий смысл и для меня, если я их не запишу. Постояв одетым в прихожей, я разделся и пошел делать сию запись. Да простит меня Господь. Но после того как я вернулся в свое кресло вдруг понял -мой Господь -то меня и не пускает. И значит это он не хотел, чтобы я отдавал штангу, а не Сатана. А тогда вечером перед сном, я мог прочитать не все необходимые молитвы или что-нибудь не сделать еще. Или просто Он предупреждал о своем присутствии. От входа в матушкин филиал исчезла даже реальность недавних событий и возникла мысль о вседозволенности. Я был легок и освобожден, как и она от религии, которую она только изучала, но которая еще не была ее плотью.

6.11

После голоса:"Иди ко мне", который я принял как зов в церковь, я собирался в нее пойти, был день ее сбора, но на правое полушарие пришло слово:"Пожалеешь". Я остановился и стал ждать, пометавшись было между желаниями сходить к Гале Логачевой. В шесть часов раздался звонок в дверь. Это был Ваня Юрков. Он звал меня на гимнастику. Едва я в мыслях пробежался по всему, что меня ожидает в ходе этого похода, как вверху над головой разомкнулась черная бездна с прохладой ночи, окатив меня ужасом. Я отказался. Ваня ушел. Но желание оставалось. Может быть то предупреждение не ходить в церковь было из-за этого? Я осознавал и то, что мое желание -это и Ванино желание -слитое с левой половиной моего тела. Вскоре я начал чувствовать, что меня просто влечет к двери. Путь мысли был отрезан в обратную сторону и отрезался. Я стал одеваться, в ходе чего матушка сказала, что уходит к Анастасии Ивановне. Анастасия Ивановна живет неподалеку от спортзала. Я понял, почему еще меня влечет на выход. Я шел не сам. Каждый шаг проверялся невозможностью повернуться назад. По крайней мере, пока я не вышел из подъезда. Пройдя первый пролет ступенек, моя голова мягко, по-женски повернулась в сторону квартиры, но сил поднять ноги на ступеньки не было. Оставалось лишь идти вперед. "Идти вперед".

Вани дома не было. Я вышел из подъезда, и по пути встретил его. Доехали без проблем. В спортзале я увидел новых тренеров-моих старых знакомых -Романа Бойко и Эдуарда Гапоненко. Они нам разрешили позаниматься. Что это были за чувства. Трепет не переставал меня сопровождать. Я подошел к батуту, после одной стойки на руках. Форма была прежней. Потом подошел второй и третий разы. После чего почувствовал, что больше не смогу. Поле развернулось, и я мог двигаться только в горизонтальном направлении. Но мне больше и не нужно было. Дано подойти к батуту мне было во второй раз перед самым концом тренировки. Я сделал даже полуторное сальто 2 раза с приходом на живот, получив предупреждение иннервацией в левую руку и голосом. В автобусе я заплатил за Ваню.Вечером, когда он пришел отдавать мне деньги, оказалось, что он помнил только мою плату в одну сторону, а в другую, когда я дал ему билет в руки, он начисто забыл.

Вечером, я читал книгу, когда под эйфорией того, что давал мне Бог, я и энергии, а также не зная как мне поступить, так как голова поворачивалась в левую сторону вслед за мыслью об одной девушке я не знал может Бог дает ее мне -я встал и позвонил ей. Этот звонок был подобен одному моему звонку летом, когда несколько часов отходил от содеянного. Сейчас, правда, я отошел быстрее, но не знал насколько мое состояние устойчиво.

Один экстрасенс, прекратив общение со мной, сказал что я астрально опасен. Я не осуждал его, так как мне случалось искренним вопросом "пробить" -нарушить энергетический баланс- его дочери. В тот же вечер я с какой-то фатальной обреченностью, глядя на подругу его дочери, увидел как она уронила голову на грудь от моего фатально настроенного взгляда. Я не мог удержаться от своей обреченности и передал свое настроение ей, что она не заметила, приняв его за свое.

Я в общем-то был с ним согласен, за исключением того, что я пришел к нему за помощью, так как сам не знал что мне делать. Я потерял веру в свои силы, и это отталкивание обратило меня к Богу еще сильнее.

7.11

Проснулся я за 15 минут перед звонком в дверь. Там стояла Таня-моя сестра, приехавшая с Сахалина. Мое состояние не было устойчивым, и мне пришлось изучать влияние сестры. Ее энергетика была посильнее матушкиной. Она меня второй раз после первого чая усадила за второй- я хотел сам. Проблемы были все те же. Пространство и время. В вопросах религии я понял, что я должен говорить, прежде узнав об отношении человека к ней. Левая моя половина -мое существо- была совершенно свободна от какой-либо веры и голосов. Она была тождественна внутренней полости души сестры и подчинялась ее желаниям. Связка шла до печени. И когда сестра хотела что-либо вместе с ней хотела вся левая половина моего тела и правая до печени. Это было мое желание чистое и нежное. Моя воля была тождественна этому желанию. Ей Бог разрешал хотеть пить чай, и мое сознание проскакивало под макушкой, и одна половина моего существа -подсознательно я переживал за эту сознательность, но не мог зацепиться мыслью даже за Бога, чтобы остановится, так как это слово лежало выше, тоже хотела чай. Я знал, что подчиняюсь ее желанию, так как мы только что встали из-за стола, но не знал нужно ли это мне.

Вечером я готовился к райской жизни.

Старайтесь не говорить взахлеб, вдыхая в себя воздух при этом. Ваши слова должны быть четкими и лаконичными, а энергия только отдаваемая.

Было 7 ноября.

Вы выходите из гостей и не знаете что делать. Рядом живут Ваши близкие, к которым вы заходили всю жизнь, а сейчас не знаете идти или нет, так как понимаете, что вы уже не принадлежите себе.

Сидя за столом, я вдруг начал чувствовать, что отношение к иной пище тянет выразить словом семьи Лыковых из "Таежного тупика":"Не можно". "Не можно" -потому, что слово "нельзя" слишком резкое для души. Танина спутница, одевшая мини-юбку, притянула мое внимание к своим ногам так, словно я видел впервые женские ноги -но чистота моя была такой, что можно сказать и так -свежесть восприятия и увиденное просило единственное слово:"Срам". То есть ее ноги притягивали мое внимание из любопытства даже оценить свое собственное восприятие, каким оно стало - но рассматривая их, я впадал сразу в два противоречия с собой, помня, что это неприлично, и что мне "не можно" в уме прелюбодействовать с девушкой. После смерти Лыковых встал вопрос о ее причинах. Теперь у меня не вызывало сомнений, что люди ввезли собой психическую грязь. В то время, как Лыковы были открыты душами, в них ложилась далеко не равноценная энергия понимания. Сколько протеста против их образа жизни вызывал один тон статей.