Откуда пошел, как был организован и защищен мир - Александр Немировский

Услышав это, министры стали уговаривать царя этого не делать. Один из них сказал:

- Есть, о царь, у тебя царство, которое можно обрести лишь созерцанием и тяжкими трудами и которое своим благополучием может поспорить с царством Шакры. Почему же ты отдаешь свои глаза и лишаешь себя света? Этим ты не достигнешь высшей власти, какой ты достоин.

- Я не стремлюсь к высшей власти, - ласково ответил царь. - Моя цель спасти мир. И если я отклоню чью-либо мольбу, мир не будет спасен.

После этого царь приказал вынуть у себя сначала один глаз. Когда согласно указаниям врачебной науки один глаз был вынут и царь увидел его сияющим наподобие лепестка голубого лотоса на лице слепца, другой глаз царя зажегся величайшей радостью, и он отдал и второй глаз.

После этого сердце Шакры переполнилось изумлением и он подумал: "О стойкость! О доброта! О высокое стремление ко благу всех живых! В подобное совершенство я не могу даже поверить".

Через некоторое время, когда раны на лице царя зажили, он сидел в уединении на берегу заросшего лотосами пруда, вдыхая аромат цветов и внимая жужжанию пчел. Услышав шаги, он повернул на их шум лицо и спросил:

- Кто это?

- Я - Шакра, владыка богов, - услышал он.

- Добро пожаловать! Какая просьба свела тебя с сияющей вершины на землю?

- Я не хочу от тебя ничего, - ответил Шакра. - Я пришел тебя одарить. Выбирай всё, что тебе угодно.

- Богатства мои велики, моя армия огромна и сильна, - ответил с достоинством царь. - Я могу иметь все, что ты мне можешь предложить, кроме смерти. И я её хочу, ибо я исполнил желания всех, кто ко мне обратился с какой-либо просьбой, а теперь не вижу их лиц. Пришли мне её, о Индра!

- Оставь эту мысль! - отозвался Шакра. - Объясни мне, почему твое сердце привязано к тем, кому ты благодетельствовал? Ведь ими же ты и доведен до состояния, в каком находишься!

- Я думаю о них и радуюсь, - ответил царь. - Но хотя бы краешком глаза увидеть их счастливыми!

Едва были произнесены эти слова, как на лице царя засветилось одно око, как кусочек сапфира, прикрытый веком - лепестком лотоса.

- Я вижу тебя, Шакра, - сказал царь. - Но оку не положено быть одному. Пусть явится и другое.

И тотчас на лице царя загорелось второе око.

И задрожала земля вместе со всем, что на ней находилось. Реки вышли из берегов. Разлился океан. Низкими и приятными тонами зазвучали в небесах литавры небожителей. Дивная даль небес засияла безмятежной лаской от исходящего из очей бодхисатвы света. С небес посыпались чудные цветы, и воздух наполнился запахом сандала. Со всех сторон послышались напевы, сливающиеся в один могучий хор:

Все славное станет презренным.

Все юное будет старо.

Рассыпятся вечные стены.

И только одно неизменно:

Воздастся добром за добро.

* * *

Таковы были передававшиеся из уст в уста рассказы о спасителе мира и великом учителе человечества Сиддхартхе Просветленном, историческом Будде, совершавшем подвиги любви и милосердия, и о его предшествующих воплощениях в животных и растения. Перенесение Будды в прошлое человечества и всего природного мира не просто ставило его в глазах верующих выше всех богов, обитавших на горе Меру или в небесных сферах, но и делало причастным к реальной, полной забот жизни простых людей - подобно близкому другу или доброму соседу, учило добру, состраданию ко всему живому. Джатаки ввели в буддийскую проповедь огромное богатство народной сказки и басни с их занимательностью и поучительностью. Многие из сюжетов джатак стали известны за пределами Индии и вошли в сокровищницу мировой литературы и изобразительного искусства.

Мифы древней Индии во времени

и пространстве

Индию, не уступающую в величине всем странам Переднего Востока, вместе взятым, отличает, при редкостном природном многообразии, удивительная целостность и гармоничность духовного наследия. Эту целостность, складывавшуюся на протяжении тысячелетий великой цивилизации, обороняли высочайшие в мире снежные горы. Могучие реки, берущие начало в Гималаях, сыграли роль, сходную с ролью Нила в древнем Египте или Тигра и Евфрата в Месопотамии, отделяя области надежного земледелия от бесплодных пустынь и малопроходимых тропических лесов, изобилующих млекопитающими, птицами, змеями.

Исключительное природное богатство огромной страны стало питательной почвой, на которой возник, расцвел и разросся поистине фантастический мир её мифов. В них запечатлена тысячелетняя память великого множества племен и народов, населявших эту благодатную землю, их исторический и духовный опыт. Но как отделить миф от реальности? Ведь подчас единственный источник сведений о древнейших этносах Индии - те же мифы, то есть вымысел. Как выйти из этого порочного круга или, если хотите, лабиринта, не причинив ущерба научной истине? Многие исследователи пытались и пытаются найти её с помощью археологических и языковых данных. Разумеется, эти данные достаточно надежны и объективны; и тем не менее они не всегда могут быть использованы в строго историческом контексте, ибо принадлежат иной генетической системе. "Состыковка" мифов с другими источниками - и Индия здесь не исключение - осложняется также и тем, что сплошь и рядом археологические сведения принадлежат одним народам, а языковые и мифологические - другим. Во избежание ошибок, подобных тем, которые допустил открыватель Трои Генрих Шлиман, объясняя мифы археологией, а археологию - мифами, мы до поры до времени воздержимся от синтеза источников и будем излагать их порознь.

В XIX в., когда европейская наука, захлебываясь от изобилия археологических данных и сопутствующих им надписей, впервые намечала впечатляющую картину ближневосточных цивилизаций, Индия также была в поле её зрения. Но тогда образ Индии складывался по необходимости лишь на основе литературных памятников, оставленных индоевропейскими переселенцами, и это создавало впечатление, будто культура была привнесена в джунгли Индии извне. Однако в первой четверти XX в. в научный оборот были введены ошеломляющие археологические открытия, показавшие со всей очевидностью, что эта страна обладала городской цивилизацией, не уступавшей в древности и богатстве классическим цивилизациям Востока (Marshal J., Mackay E., 1931; Маккей Э., 1951). Поэтому, какая бы из специфических сфер индийской культуры не становилась отныне предметом изучения, его принято начинать с археологических, а затем - и лингвистических данных.

Города и сельские поселения, выявленные в ходе раскопок на протяжении почти трех последних человеческих поколений, - это целый мир, для обозначения которого существует понятие Хараппская цивилизация. По охваченной территории она соперничает с египетской и месопотамской цивилизациями, протянувшись на субконтиненте примерно на 1600 км с запада на восток и на 1250 км с севера на юг (Бонгард-Левин, 1993, 5). Ее хронология - предмет давних споров, возникающих каждый раз с новой силой по мере того как расширяются возможности датировки памятников материальной культуры. Наиболее надежным датирующим ориентиром признаны находки индийских вещей в археологических слоях Двуречья, где их можно датировать с помощью месопотамской хронологии. Как бы то ни было, Хараппская цивилизация хронологически охватывала почти все III тысячелетие и первую половину II тысячелетия до н. э. (Бонгард-Левин, Гуртов, 1988, 58 и сл.).

Холмы мертвых

Давайте же вслед за археологами вступим в один из древнейших городов Индии, получивших название по холму над ним - Мохенджо-даро ("Холм мертвых"). За воротами крепостной стены начинается достаточно прямая улица, время от времени принимающая в себя переулки. По обе её стороны - двух - и трехэтажные добротные здания с плоскими крышами. Они сооружены из обожженного кирпича или сырца. Выходящие на проезжую часть дома несколько закруглены, чтобы их не задевали при поворотах повозки. Войдем в один из дворов. Недавно пролился дождь, но луж не видно. Натекшая с крыш вода уже шумит у нас под ногами в проложенной ближе к дому глиняной трубе. Значит, есть канализация - признак высокоразвитой технологии.

Окна в стенах напоминают щели-бойницы средневековых замков. Они одновременно освещали жилье и защищали его от летней жары. Дверь была деревянной и потому не сохранилась. В комнате на земляном полу несколько больших кувшинов. В стене стержень для полотенца. Мы попали в комнату для омовений. Глиняных или каменных ванн не найдено. В своих домах хараппанцы мылись стоя, поливая воду из кувшина себе на голову. Можно было охладиться в двухметровой общественной купальне, сложенной из кирпича. Отверстия между кирпичами для водонепроницаемости залиты специальной смесью, напоминающей асфальт. Неподалеку - горячая баня, подогреваемая обогретым воздухом.

В Мохенджо-даро имелись и общественные сооружения - возможно, зернохранилища. В верхней части города, находившейся под защитой крепостной стены и сторожевых башен - дворцы, дома знати и обширный храмовый комплекс (Wheeler, 1959). В Калибангане выявлены платформы из сырцового кирпича, служившие местами для жертвоприношений.