Белый плен. Двое во вселенной - Катрин Корр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не понимаю, что происходит. Что это сейчас такое было? Откуда? Почему? Какой-то хитроумный план с целью введения меня в заблуждение или наглая издевка? Сколько ещё пройдет секунд прежде, чем Кристиан рассмеется во всё горло и назовет меня наивной дурой? Но вместо этого он протягивает мне свою руку. Ладонь открыта, источает тепло. Взгляд серьезный и решительный.
– Я хочу оставить в прошлом всё то, что было до Ромы. Всё то мрачное и болезненное, что я чувствовал и испытывал. Пустые надежды, в которые сам верил, и твои мечты, которые уничтожил. Если ты готова перевернуть эту страницу вместе со мной, чтобы в дальнейшем наша коммуникация выстраивалась самым положительным образом ради нашего общего ребенка, я буду тебе очень благодарен.
– Ты меня удивил, – произношу с трудом и с опаской поглядываю на его ладонь. – Хочешь сказать, что не станешь при любом удобном случае или в порыве гнева упрекать меня и напоминать о том, как жестоко я поступила с тобой? Разве такое возможно?
– Я уже как-то говорил тебе – не делай из меня монстра. Поверь, я уже пережил ту продолжительную стадию, когда гнев медленно, но яростно выжигал во мне по кусочку. Сейчас я просто хочу наверстать упущенное и стать настоящим отцом для своего ребенка.
Выдержать на себе его пронзительный взгляд становится невозможно. Только касаюсь пальцами его теплой и такой уютной ладони, как мое тело вздрагивает от волнительного предвкушения знакомого и такого необходимого чувства.
– Отлично, – произносит, крепче скрепив наш уговор. – Половина работы сделана.
– А другая половина заключается в Роме?
Кристиан отпускает мою руку и коротко кивает.
– Не знаю и пока не представляю, как сообщить ему о том, кто я на самом деле. Спешить опасно, не хочу его спугнуть. И ждать не могу. Каждый новый день закрепляет меня в его сознании, как друга и соседа его мамы. – Наши взгляды встречаются. – А ещё я чувствую себя нелепо, когда он зовет меня по имени.
– Мы можем сделать это вместе.
– Нет, я справлюсь. Просто пока не могу понять, когда именно это лучше всего сделать.
– Ты поймешь. В конце концов, вы провели вместе всего один день и пока действительно рано планировать этот разговор.
Кристиан молча кивает и устремляет взгляд в темное стекло, за которым движутся ряды уличных фонарей, освещающих четырехполосную дорогу.
– Почему ты переехала в Турцию?
– Потому что оставаться здесь стало для меня невозможным.
Прежде, чем задать свой следующий вопрос, Кристиан несколько раз обводит настороженным взглядом пространство вокруг нас.
– Потому что боялась меня?
– Причин было много, – отвечаю, стараясь игнорировать его взгляд. – Все и не упомнить. Но я очень хотела сбежать подальше от всего, что меня тогда окружало.
– Твой отец знал, что ты ждешь ребенка?
– Нет. Он тогда уже заболел, а я была слишком… – Лучше бы мне замолчать. – Я не успела.
– Я помню. – И почему мой взгляд вновь такой непослушный? Зачем сердце так гулко грохочет в груди? – Мы тогда хотели поужинать все вместе, но решили перенести встречу из-за плохого самочувствия твоего отца.
– Да, – увожу взгляд в сторону, – кажется так.
– Так ты уехала тогда и отца больше не видела?
– Я провела в Стамбуле всего несколько дней. Натали сообщила, что папе стало хуже, и я вернулась обратно. Всё как-то слишком быстро случилось… Мне казалось, что я сижу в самолете, а он терпит крушение и всё никак не может достигнуть земли. – Кристиан внимательно и напряженно смотрит на меня, будто впитывает каждое мое слово. – Журналисты, блогеры – все, кому не лень, окружили нас со всех сторон. Невозможно было и шагу сделать без их внимания. Хотя, возможно, стоило отдать им должное, – говорю с горькой усмешкой. – Под этим плотным и беспросветным натиском всеобщего любопытства, мой мозг не мог сфокусироваться ни на одной из двух глобальных проблем моей жизни. Переболеть в полной мере каждую из них у меня не получалось. Пожалуй, это было самое непутевое состояние, которое я когда-либо испытывала.
– Что ты чувствовала?
– Не припомню, чтобы я записывалась на прием к психологу.
– Пожалуйста, – просит он полушепотом, не сводя с меня глаз. – Ответь на мой вопрос, потому что для меня это важно.
Куда он загоняет меня? Чего добивается? С каких пор решил сменить гнев на милость?
– Это бессмысленно.
– Для меня нет, – говорит тут же, похитив мой ошарашенный взгляд.
С моих губ вновь срывается смешок. Я не доверяю ему и в то же самое время этот волнующий, притягательный, полный заботы и нежности взгляд манит меня, растапливает мое сердце.
– Я тебе уже говорила, – отвечаю, глядя в самые красивые мужские глаза. – Только ты не поверил в мою, как ты сказал, «скупую слезинку».
– Кристина…
– Послушай, – перебиваю, чувствуя себя совершенно некомфортно, – давай сделаем так, как ты и предложил? Оставим всё прошлое в прошлом. И особенно то, чего уже давно нет. – С трудом получается сглотнуть. – В том домике мы оба сказали друг другу то, что посчитали нужным. Теперь у Ромы есть ты и нам нужно думать и обсуждать только то, что касается его.
– Как скажешь.
– Отлично.
– Ты не против, если я предложу ему завтра остаться у меня? Настаивать я не буду, просто предложу. – На мгновение мне становится не чем дышать. – Тебе не нравится, что я тороплюсь и нагло вмешиваюсь в ваше пространство?
– Для меня это в новинку. Я привыкла, что есть Рома и я. Ты… предложи, конечно. Может он согласится, и у тебя появится возможность рассказать ему обо всем.
– Что, если он захочет остаться здесь? Не захочет возвращаться в Турцию.
– Мне непросто думать об этом. Особенно в движущемся автомобиле в десять вечера.
– Хорошо. Тогда мы обсудим эту возможность в других условиях. У меня есть свое мнение на этот счет и я бы очень хотел, чтобы ты отнеслась к нему с пониманием.
– Я уже знаю, какое оно. Ты не раз его высказывал. И при всем моем уважении к тебе, оно меня совершенно не устраивает.
– Это потому, что тебе непривычно, – напрягаются его губы в знакомой ухмылке, от которой так и веет привычной дерзостью. – Но об