Мия - Тамара Витальевна Михеева

Наконец мы отплыли. Чио правил шестом. Малышей и Олу посадили в центр плота, накрыли какими-то серыми тряпками, одеялами и всех просили молчать. Нам надо было два километра плыть вдоль стены Рионелы. Это было страшно. Очень. Нас могли обстрелять в любой момент. Но, видно, какая-то счастливая судьба хранила нас на этом пути. Скоро мы вышли из-под тени стены, и река понесла нас к неведомому морю, на юг.

О самом плавании рассказывать особо нечего. Никаких событий не происходило, один день походил на другой, все наши силы были сосредоточены на том, чтобы доплыть живыми и здоровыми. Две взрослые девочки, Тина и Кьента, варили какую-то жидкую кашу из неведомых мне зерен, дети ели ее с удовольствием. Руш каждое утро собирал целебные травы, он разбирался в этом, и отпаивал настоем Олу, ей становилось лучше день ото дня. Очнувшись от забытья, она оглядела нас, большую реку и заплакала навзрыд. Руш нежно и трогательно ее утешал. Они поселились потом в Вайколаре, живут там до сих пор, у них трое славных детей и, кажется, около десятка внучат, я часто навещаю их.

Мы с Этьеном много разговаривали. Он рассказал, что той весной, когда ушел от нас, он должен был подготовить вот эту спасательную операцию, должен был найти способ вывести детей из холмов.

– Что это за дети?

– Как правило, дети казненных повстанцев с островов.

– Разве Пятилетняя война не закончена давным-давно? – удивилась я.

– Закончена, – вздохнул Этьен, – но острова с этим не согласны. А Империя делает вид, что никаких островов вовсе нет. И повстанцев нет. И детей у них нет. Проще сослать их в холмы и забыть навеки. Сами вымрут. Санди, например, бросили в холмах младенцем, и если бы не Хранитель…

– Кто он такой? Откуда он там взялся? И почему остался, если мы забрали всех? Кого там теперь охранять?

– Землю. Он хранит не людей, он хранит сами холмы, эти пустынные земли – от стен Рионелы до Полуденного моря – и все их легенды, их историю. Он навсегда привязан к ним.

– И никуда не может уйти?

– Никуда.

Я замолчала. Мне почему-то стало жутко.

– Почему так? Зачем он выбрал себе такую вот… жизнь?

Этьен вздохнул и сказал:

– Он ничего не выбирал. Холмы сами выбирают себе Хранителя. И если это случилось с тобой, ты не можешь отказаться.

– Иначе что? Умрешь на месте? – съехидничала я.

– Да, именно так, – серьезно ответил Этьен. – Такая вот… – Он запнулся. – История.

– История?

– Ты знаешь, что есть люди, которые верят, будто наши жизни – это всего лишь истории, которые боги рассказывают друг другу за чаем.

Что? Мы персонажи чайных историй? Я рассмеялась. То земля, которая выбирает себе хранителя и убивает, если у человека другие планы на свою жизнь, то вот эти чайные истории… И уход отца, и смерть мамы, и мое одиночество, и арест Олы – это все, чтобы кому-то было не скучно чай пить?

Я оглядела наш плот. Чио вязал узлы, Руш держал руку Олы и что-то рассказывал. Она слабо улыбалась в ответ. Красавица Кьента и Санди сидели рядышком, за их спинами садилось солнце. Я посмотрела на Гаррэта. Его лицо было так красиво и спокойно в эту минуту. И я улыбнулась:

– Ну, твоя история очень захватывающая.

Он вздрогнул и улыбнулся в ответ:

– Твоя теперь тоже. Надеюсь, боги там, за чаем, затаив дыхание следят за ее продолжением. Куда мы отправимся?

– В Хотталар.

Я не знаю, почему назвала именно этот город. Город, где убили маму. Может, я просто не знала никаких других мест. Но Этьену понравилось. Он улыбнулся:

– Хотталар так Хотталар. Вперед! И пусть боги заварят большой чайник самого вкусного чая!

Этьен Гаррэт

Мы доплыли до Алекты, и она так понравилась нам, что мы решили устраивать детей в семьи здесь. У Гаррэта были такие друзья… даже и не друзья, а сообщники, вернее будет так назвать их. Целый клан, тайная сеть таких же, как он… борцов за справедливость. Посвящать меня в свой тайный орден он не стал, да я и не хотела. Мне было достаточно, что они помогли нам пристроить всех детей. Ну, мамино наследство тоже помогло, чего уж там…

Мы с Гаррэтом поселились в маленьком домике в горах и прожили там одну счастливую осень. Никогда еще я не чувствовала себя настолько живой, спокойной и счастливой, ни до этого, ни потом. Мы жили очень просто и размеренно. Лето шло на убыль, и лес, что окружал наш дом со всех сторон, был полон грибов и ягод. Мы рисовали, говорили, ходили в соседнюю деревушку за продуктами… Чудесное время!

А потом ему снова приспичило пуститься в путь. Сказал, что есть срочное дело, очень важное. Я осталась одна.

Мне нравилось жить там и ждать, когда он вернется. Вечерами я топила печку, и до утра в домике было очень тепло. Я варила кашу из буковых орешков, копалась в огородике, гуляла по лесу, взбираясь то на одну, то на другую гору, наблюдая за птицами и мелкими зверюшками, готовившимися к зиме; днем я собирала в лесу хворост, грибы, орехи, а вечерами вырезала из толстых веток смешных человечков и расписывала их. Когда их набиралось с два десятка, я шла в соседнюю деревню и сдавала их в игрушечную лавку. Путь был долгим, и ночевать приходилось на одном хуторе с очень добрыми хозяевами. Они жили на отшибе и радостно пускали меня к себе: поговорить с новым человеком всегда приятно.

Зима была все ближе, но Этьен не возвращался. Я поняла, что не смогу остаться в нашем домике, когда снег укроет леса и спрячет мою тропинку в деревню. Я не могла больше ждать Этьена здесь, потому что теперь я ждала сына. И в один хмурый день, уже поздней осенью, я собрала свои вещи. Самые ценные – блокнот с северными песнями, карты Рионелы, что-то еще – я сложила в прочный кожаный мешок и спрятала под камнем в одной из пещер. Я боялась брать это с собой и боялась оставлять в доме. Я была уверена, что вернусь за ними весной или через год, когда мой малыш подрастет. Кулон Олы в виде морского конька я повесила на гвоздь рядом с дверью. С глупой надеждой, что Этьен вернется и найдет нас.

Я закрыла дом, попрощалась с добрыми хуторянами и уехала в Хотталар. Я выбрала этот город, потому что там умерла мама. Не потому, что я хотела найти какие-то ее следы или следы ее убийц, я просто