Вентус - Карл Шрёдер

Книги не интересовали Меган, но сама комната была роскошной. В ней стояли диваны и кожаные кресла, столы и множество высоких масляных ламп. Пол был устлан коврами, мягко поблескивавшими в свете солнечных лучей из высоких окон. Меган свернулась в кресле, поджав под себя ноги, и смотрела, как Армигер ходит взад-вперед.

Библиотека и прочие комнаты королевы являли вопиющий контраст с другими частями дворца, которые удалось увидеть Меган. Вокруг замка, под башней, сгрудились палатки беженцев; повсюду плакали дети и стонали раненые; поговаривали о холере. Нижние коридоры и дворы ощетинились копьями военных, и разговоры там были напряженные и краткие. А здесь вы словно попадали в другой мир - в мир роскоши и покоя.

Меган знала, что никогда не забудет, как попала в стены зам-: ка. Первым, что бросилось ей в глаза, был свет факелов, блестевший на шлемах людского моря. На фасадах зданий, наполовину разрушенных паровыми пушками парламента, висели оборванные флаги. В воздухе остро пахло страхом и человеческими отходами. Меган съежилась, вцепившись в руку Армигера; их вели по проходам между палатками к просторной башне, где находился тронный зал королевы. Но стоило им зайти в башню, как они очутились в маленьком раю.

Этот контраст поразил Меган больше, чем сам вид несчастья. И он до сих пор беспокоил ее - тем более, чем уютнее она чувствовала себя в кресле рядом с теплым камином.

- Удивительно! - воскликнул Армигер. Меган улыбнулась.

- Разве тебя можно чем-то удивить? Никогда бы не подумала! Армигер взял с полки большой, тяжелый и изрядно подгнивший на вид том.

- Я искал ее с тех пор, как прибыл сюда. - Он примостился на краешке стола и покачал книгу в руке. - Ранняя история, описывающая события сразу после высадки.

- Правда?

Меган не понимала, о чем он говорит, но ей было приятно видеть, что его что-то заинтересовало - кроме королевы Галы. Армигер быстро пролистнул страницы.

- Н-да… Книга подпорчена, конечно, что неудивительно. Ведь прошло столько лет.

- Сколько?

- Тысяча. Вообще это не так уж много; почти все эти годы живы в моей памяти. А на Земле есть полное описание практически каждого дня, прошедшего с тех пор. С другой стороны, Земля не пережила такого упадка, как Вентус. Это просто чудо!

Он закрыл книгу, с чувством хлопнул по ней, и перед его лицом всколыхнулось облачко пыли.

- Насколько я понимаю, ты рад, что мы сюда пришли, - сказала Меган. - И это несмотря на армию снаружи?

Армигер махнул рукой, отгоняя то ли пыль, то ли осаждавшую замок армию.

- Да. Скорее всего я найду здесь то, что искал. Мне надо прочесть эту библиотеку, пока ее не сожгли.

- Прочесть? Все это? За одну ночь? - Меган не скрывала недоверия.

- Ну, может, не все. Но большую часть.

Армигер улыбнулся. В последнее время она часто видела его улыбку.

- Зачем? Королева так много значит для тебя, поскольку она может сообщить что-то важное, теперь я понимаю. Но что в ней особенного? Ты жаждешь поговорить с ней. Ее подданные жаждут ее убить. Что она такого сделала?

Армигер осмотрел другую полку.

- Живя в своей глуши, ты, естественно, не могла этого знать. С чего мне начать?.. Похоже, Гала всегда была особенной. Ветры посадили на трон совсем юную девочку - никто не знает почему. Но чего бы они от нее ни хотели, она, очевидно, не оправдала их ожиданий, поскольку Ветры пальцем не пошевельнули, чтобы остановить армию парламента. И тем не менее она совершила выдающиеся деяния.

Армигер подошел к Меган и сел на подлокотник дивана.

- Гала - монарх-философ. Такие рождаются раз в тысячу лет. По размаху ее достижений Галу можно сравнить с такими земными правителями, как Мао. Люди вроде нее не хотят просто править государством - они жаждут пересоздать и его, и людей, в нем живущих.

Меган удивилась:

- Что значит «пересоздать»?

- Создать новую веру. Новую религию. Новую экономику и науку. И не просто в процессе реформации или построения государства. Для них это единое целое, как произведение искусства. Гала воспринимала свое государство как художественный материал, которому необходимо придать форму.

Меган поежилась.

- Это… ужасно. Армигер, похоже, изумился.

- Почему? Она хотела как лучше. И почти никогда не применяла силу, во всяком случае, против простых людей. Ее деяния напоминают мне правителей Амарны в Древнем Египте… Прости, я все время говорю о вещах, которые ты знать не можешь. В общем, она дала своим людям совершенно новое и всеобъемлющее видение мира. Все изменилось: искусство, торговля… Она пыталась реформировать даже язык.

- Глупо! - рассмеялась Меган. Армигер пожал плечами:

- И во многих начинаниях потерпела поражение. Что касается языка, Гала пыталась запретить употребление притяжательных местоимений по отношению к эмоциональным состояниям, мотивам и людям. Например, ты не могла бы сказать: «Мой муж».

- Это жестоко! - воскликнула Меган.

- Но ты также не могла бы сказать «его вина» или «ее вина». Гала хотела убрать слова осуждения из речи и письма, сосредоточив внимание на поведении. Чтобы не было больше без вины виноватых, не было гонений, общественного остракизма и таких «преступлений», как гомосексуализм, например. Она также хотела сместить акцент правосудия с обвинения и наказания на управление поведением. Слишком недостижимые цели для одного поколения, поэтому у нее ничего не вышло. Однако никто на Вентусе прежде об этом не думал. Гала совершенно оригинальна в своем мышлении.

- Тогда почему же они здесь? - Меган показала на окно.

- Потому. Все очень банально. Гала начала угрожать стабильности правящих классов, во всяком случае, в их собственных глазах. Ни один правитель в такой ситуации не в силах удержаться у власти. Она построила в пустыне экспериментальные деревни, каждая из них жила по одному из новых принципов, провозглашенных Галой. Как и следовало ожидать, они сдались под напором ортодоксального большинства. Разве будут соляные бароны молчать, если ты хочешь убрать из торговли деньги? Конечно же, они взбунтуются!

- Послушать тебя, так я полная дура.

Гала стояла в дверях в голубом утреннем одеянии. Меган поспешно вскочила с кресла и присела в реверансе. Армигер лениво поклонился, качая головой.

- Так гласит опыт, ваше величество. Когда люди чувствуют, что их интересам кто-то угрожает, они становятся жестокими.

- Никому я не угрожала! - нахмурилась королева. - Парламент - сборище болванов, которые распускают дурацкие слухи и оскорбляют свой родной язык каждый раз, когда открывают рот! Они все тараторят одновременно и пудрят друг другу мозги, а когда эту болтовню излагают на бумаге, то называют ее политикой!