Сумма теологии. Том XII - Фома Аквинский

Ответ на возражение 1. Субстанции хлеба и вина после освящения не сохраняются ни как виды таинства, ни в каком-либо другом месте, но из этого вовсе не следует, что они уничтожаются, поскольку они прелагаются[138] в тело Христа, что подобно тому, как из того, что воздух, из которого производится огонь, не находится в том же или в каком-то другом месте, вовсе не следует, что он уничтожен.

Ответ на возражение 2. Форма, которая является пределом «откуда», не изменяется в другую форму, но одна форма субъекта последует другой, по каковой причине первая форма сохраняется только в возможности материи. Но в нашем случае, как было показано выше, субстанция хлеба прелагается в тело Христа. Поэтому сделанный вывод безоснователен.

Ответ на возражение 3. Хотя после освящения суждение: «Субстанции хлеба и вина есть нечто», ложно, тем не менее, то, во что преложилась субстанция хлеба, есть нечто, и потому субстанция хлеба не уничтожается.

Раздел 4. МОЖЕТ ЛИ ХЛЕБ ПРЕЛОЖИТЬСЯ В ТЕЛО ХРИСТА?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что хлеб не может преложиться в тело Христа. В самом деле, любое превращение является своего рода изменением. Но в каждом изменении должен наличествовать некий субъект, который приводится от возможности к действительности, в связи с чем в третьей [книге] «Физики» сказано, что «движение есть действительность существующего в возможности»[139]. Но нет такого субъекта, который мог бы быть усвоен субстанции хлеба и телу Христа, а между тем, как сказано во второй [главе] «Категорий», самой природе субстанции присуще «не быть отдельно от субъекта». Следовательно, преложение всей субстанции хлеба в тело Христа невозможно.

Возражение 2. Далее, форма того, во что превращается что-то другое, начинает по-новому быть в материи превратившегося; так, когда воздух изменяется в не существовавший прежде огонь, форма огня начинает по-новому быть в материи воздуха, и точно так же когда пища превращается в не существовавшего прежде человека, форма человека начинает по-новому быть в материи пищи. Поэтому если бы хлеб изменялся в тело Христа, форма тела Христа непременно должна было бы начать быть в материи хлеба, что очевидно не так. Следовательно, хлеб не изменяется в субстанцию тела Христа.

Возражение 3. Далее, из сказанного в первой [книге] «Физики» очевидно, что когда две вещи различны, одна из них никогда не станет другой, как [например] белизна никогда не станет чернотой. Но как две противоположные формы, будучи началами формального различения, сами по себе различны, так и две означенные материи, будучи началами материального различения, сами по себе различны. Следовательно, невозможно, чтобы эта вот материя хлеба стала тою материей, которая индивидуализирует тело Христа, и точно так же невозможно, чтобы эта вот субстанция хлеба изменилась в субстанцию тела Христа.

Этому противоречит следующее: Евсевий Эмесский говорит: «Ты не должен ни удивляться, ни отрицать того, что земные и тленные вещи изменяются в субстанцию Христа».

Отвечаю: коль скоро истинное тело Христа присутствует в этом таинстве и коль скоро оно не начинает там быть в результате пространственного движения, о чем уже было говорено (2), и при этом оно, как явствует из вышесказанного (1), не вмещается там как в месте, нам надлежит говорить, что оно начинает там быть путем преложения субстанции хлеба в себя.

Однако это изменение отличается от естественных изменений, является совершенно сверхъестественным и производится силою одного только Бога. Поэтому Амвросий говорит: «Заметь, как слово Христово изменяет законы природы по воле Его. Ведь человек обыкновенно рождается не иначе, как только от мужа и жены, но видишь, как наперекор установленному повсюду порядку человека родила дева»; и еще: «Понятно, что дева родила вне порядка природы, а то, что мы делаем, есть тело от девы. Зачем же тогда ты ищешь порядок природы в теле Христа, когда Господь наш Иисус Сам был рожден от девы вне естественного порядка?». И Златоуст, комментируя сказанное [в Писании]: «Слова, которые говорю Я вам», а именно об этом таинстве, «суть дух и жизнь» (Ин. 6:63), замечает: «То есть божественны и духовны, не заключают в себе ничего плотского и не подлежат естественному порядку, но чужды всякой этого рода необходимости и выше законов, действующих на земле»[140].

Затем, очевидно, что каждый действователь действует постольку, поскольку он актуален. Но каждый сотворенный действователь ограничен в своей актуальности как установленный в роде и виде, и потому действие каждого сотворенного действователя связано с некоторым установленным актом. Далее, установление каждой вещи в актуальном бытии исходит от ее формы. Следовательно, никакой природный и сотворенный действователь не может действовать иначе, как только изменяя чью-либо форму, и в этом смысле любое изменение, произведенное согласно законам природы, суть формальное изменение. Но мы уже показали (I, 7, 1), что актуальность Бога бесконечна, и потому Его действие простирается на всю сущую природу. Поэтому Он может соделывать не только формальное превращение, при котором разнообразные формы последуют друг другу в одном и том же субъекте, но и изменение всего сущего, при котором, так сказать, вся субстанция одной вещи изменяется во всю субстанцию другой. Именно это и происходит в рассматриваемом таинстве посредством божественной силы, когда вся субстанция хлеба изменяется во всю субстанцию тела Христа и вся субстанция вина – во всю субстанцию крови Христа. Следовательно, речь идет не о формальном, а о субстанциальном превращении, которое не является каким-либо естественным движением и может быть названо собственным именем, а именно «транссубстанциацией»[141].

Ответ на возражение 1. Это возражение состоятельно в отношении формального изменения, поскольку форме присуще находиться в материи или субъекте, но в отношении изменения всей субстанции оно несостоятельно. Таким образом, коль скоро субстанциальное изменение предполагает некоторую упорядоченность субстанций, одна из которых изменяется в другую, оно присутствует в обеих субстанциях как в субъекте наподобие порядка или числа.

Ответ на возражение 2. Этот аргумент тоже справедлив в отношении формального превращения, или изменения, поскольку, как мы только что показали, форма должна находиться в некоторой материи или субъекте. Но в случае изменения всей субстанции это не так, поскольку в таком случае какой-либо субъект невозможен.

Ответ на возражение 3. Форма не может быть изменена в форму и материя – в материю посредством силы любого конечного действователя. Такое изменение может быть произведено только посредством силы бесконечного действователя, который управляет всем сущим, поскольку природа сущего обща как обеим формам, так и обеим материям, и все, что является сущим в одной из них, Творец сущего может изменить во все, что является сущим в другой, устраняя при этом все, что отличает первую от второй.

Раздел 5. СОХРАНЯЮТСЯ ЛИ В ЭТОМ ТАИНСТВЕ АКЦИДЕНЦИИ ХЛЕБА И ВИНА ПОСЛЕ ИЗМЕНЕНИЯ?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что акциденции хлеба и вина в этом таинстве не сохраняются. Ведь когда устраняется предшествующее, устраняется и последующее. Но субстанция, как доказано в седьмой [книге] «Метафизики», по природе предшествует акциденции[142]. Следовательно, коль скоро после освящения в этом таинстве субстанция хлеба не сохраняется, то дело представляется так, что не сохраняются и акциденции.

Возражение 2. Далее, в таинстве истины не может быть ничего ложного. Но о субстанции мы судим по акциденциям. Следовательно, если бы акциденции сохранялись, а субстанция хлеба – нет, то, похоже, человеческое суждение было бы введено в заблуждение, что не приличествует этому таинству

Возражение 3. Далее, хотя наша вера, как было показано нами в самом начале этого труда (I, 1, 8), не является субъектом разума, однако она и не противоречит разуму, а [просто] превосходит его [возможности]. Но истоком нашего разума являются чувства. Поэтому наша вера не должна противоречить чувствам так, чтобы вера полагала чувственно воспринимаемый хлеб субстанцией тела Христа. Следовательно, сохранение акциденций хлеба в качестве субъекта чувств и не сохранение субстанции хлеба не приличествует этому таинству.

Возражение 4. Кроме того, дело представляется так, что остающееся после изменения является субъектом изменения. Поэтому если бы акциденции хлеба оставались после изменения, то эти акциденции, похоже, были бы субъектом изменения. Но это невозможно, поскольку «акциденция не является акциденцией для акциденции»[143]. Следовательно, акциденции хлеба и вина в этом таинстве не сохраняются.