Игры шестого круга - Евгений Гуляковский

Далеко, там, где поднявшийся над рекой туман смыкался с серым предрассветным небом, появились какие-то темные пятна, болтавшиеся в воздухе, словно большие черные листья.

«Что-то рано разлеталось воронье», — подумалось ему. И тут он вспомнил, что находится не на Земле, и никакие это не вороны, и даже не птицы. Здесь вообще не бывает птиц, а только смертельно опасные твари, с одной из которых ему уже пришлось иметь дело.

Он допустил непростительную беспечность, выйдя из лагеря без оружия. И теперь стремительно бросился обратно. Но черные ромбы приближались слишком быстро, и по характерному свисту, раздавшемуся за его спиной, Олег понял, что атака началась.

Летающие Коты атакуют на бреющем полете. Они гонят воздух под брюхо волнообразными движениями своих огромных крыльев и одновременно хлещут по земле длинным тонким хвостом, вооруженным на конце мощным костяным жалом.

Его яд так силен, что даже одной капли, попавшей на кожу, бывает достаточно, чтобы человек умер от страшных, мучительных судорог. Именно из-за своего яда коты считались самыми опасными хищниками на планете. И сейчас под каждым из мчавшейся за ним шестерки стригла землю смертоносная коса хвоста.

Олег знал, что, только ужалив жертву и убедившись в ее полной неподвижности, коты приступали к своей страшной трапезе.

Но от этого ему было ничуть не легче, разве что не грозила перспектива еще живому почувствовать на своем теле их мелкие и острые зубы, похожие на плотничьи пилы.

Он бежал изо всех сил, лихорадочно ощупывая ремень в тщетной надежде найти там хоть какое-то оружие. Его близкое знакомство с анатомией убитого на ферме Эндерхила кота лишь увеличивало охватившее его чувство безнадежности.

У него не было ни единого шанса добежать до того места, где лежало так беспечно оставленное оружие.

До лагеря оставалось еще метров двести, когда он споткнулся и, падая, перевернулся на спину, чтобы лицом встретить приближающуюся смерть.

Свистящая черная машина уже заслонила над ним небо, направляя вниз длинную ленту хвоста. Костяное жало смотрело прямо в середину его груди.

В этот момент к Олегу пришло одно из тех импульсивных решений, что уже не раз спасали ему жизнь в самых сложных, порой безвыходных ситуациях.

Он выбросил вперед обе руки и изо всех своих немалых сил ухватился за хвост кота в полуметре от несущего смерть костяного наконечника, покрытого голубоватой слизью.

Рывок был страшен. Его тело взлетело вверх метра на два, а затем ударилось о землю. Это повторялось снова и снова, но он все-таки не выпускал хвоста, не разжимал своих онемевших пальцев и не отрывал взгляда от жала, стараясь избежать соприкосновения с ним.

Коты продолжали свой бесшумный полет к лагерю, не изменив направления. Ему пришлось закричать, чтобы привлечь внимание Карила к приближавшейся опасности.

Олегу казалось, что этот кошмарный полет никогда не кончится. Удары о землю следовали с неизменной периодичностью. Коту с грузом человеческого тела на хвосте не удалось набрать высоту, зато он сохранил свою скорость, и уже через пару минут Олег понял, что несется над лагерем. Оттолкнувшись ногами от земли в последний раз, он сумел послать свое тело вверх и вперед, избегая удара о землю и одновременно уворачиваясь от жала.

Самым главным было не потерять сознания во время этого смертельного акробатического трюка, и ему это удалось.

Когда он вскочил на ноги, черные тени котов уже пронеслись над лагерем и разворачивались для новой атаки.

Но теперь у него появились драгоценные секунды, необходимые для того, чтобы выхватить из висевшей на дереве перевязи свой бластер и, упав на одно колено, шесть раз нажать на его гашетку.

Шесть огненных цветков распустились в небе, и, когда прекратился дождь из кусков разорванных в клочья туш, он смог наконец осмотреться.

Карила он заметил далеко не сразу, в развилке самого высокого дерева тот надежно укрывался за толстыми ветвями.

— Спускайся. Больше никого не осталось.

— За всю свою жизнь я не слышал ничего подобного. Воин, летящий на хвосте кота. Если нам удастся вернуться, твой подвиг прославят менестрели.

Похоже, несмотря на пережитое потрясение, Карил не потерял своего обычного юмора.

— Смотри, как бы они не сочинили песню о воине, который быстрее всех лазает по деревьям.

— Знаешь, я только сейчас понял, почему князю так хотелось завладеть твоим оружием, — проговорил Карил, слезая наконец с дерева и с уважением посматривая на бластер.

— Лучше будет, если ты о нем забудешь. Заряда в батарее почти не осталось, а запасную коробку я так и не нашел.

— Теперь, по крайней мере, нам не придется беспокоиться о мясе.

— Не думаю, что смогу есть эту гадость.

— Еще как сможешь. В пустыне едят даже пауков, — многообещающе произнес Карил, решительно направляясь к развороченным тушам.

Когда эта неприятная, но необходимая работа была завершена, солнце наконец взошло. Карил, закончив развешивать тонко нарезанные для, вяления, посоленные ломти мяса, пошел к ручью умыться. Проходя мимо Олега, занятого обработкой своих многочисленных ссадин и ушибов, он проговорил:

— Помнишь наш вчерашний разговор о неслышимых звуках?

Олег молча кивнул.

— У нас существует поверье, что коты никогда не нападают без причины. Они чувствуют обращенную к нам чужую боль, тоску тех, кого мы оставили, и мстят за нее.

Не сказав ничего больше, Карил ушел, и Олег долго еще размышлял над его словами.

Поверье поверьем, но, похоже, весь биоценоз этой планеты связан между собой какими-то невидимыми, с трудом ощутимыми людьми нитями.

Они провели на этом месте целый день, решив дождаться, пока мясо провялится. Кроме того, Карил счел необходимым проделать еще одну весьма опасную и неприятную работу. Он отыскал и собрал в специально выкопанную яму все хвостовые жала убитых котов.

Затем, достав весь запас дротиков и стрел, начал по очереди осторожно погружать наконечники в зеленоватую слизь, густо покрывавшую костяные жала. Покончив с этим, на каждую стрелу он сшил и натянул длинный кожаный чехол, а древко пометил красной тряпкой.

— Теперь каждая такая стрела стоит четыре конька. Одним выстрелом можно остановить любого зверя. В той трубке, что ты мне показывал, стрелы тоже покрыты таким ядом — это очень дорогое оружие.

Олег вспомнил мгновенно отключившегося часового и с уважением посмотрел на колчан Карила.

— А тряпка зачем?

— Чтобы в бою не спутать. Не всякого противника следует убивать.

К концу второго дня пути пустыня полностью поглотила их. Каждая пустыня имеет свое лицо, свой характер и даже свою собственную душу. Пустыня Марахама на Остране напоминала Олегу равнодушного к человеку огромного сонного зверя, затаившего до поры свой норов.