Тройка мечей: Пояс из Леопарда. Тройка Мечей - Андрэ Нортон

Ни на один из этих вопросов я не мог получить ответа. И совершенно бессознательно кончиком меча коснулся поверхности ледяной тюрьмы. Едва я это сделал, как почувствовал, что неодолимо связан чьей-то другой волей, значительно превосходящей мою собственную, и рукой моей задвигала другая могучая рука, от которой я уже не мог освободиться.

Я поднял меч и рубанул по колонне. Нерукотворное оружие столкнулось с неподдающимся материалом. Мускулы мои едва не рвались, я бил и бил мечом в одну точку, хотя колонна, как я видел, оставалась совершенно невредимой. Я уже не мог остановиться, как человек, опутанный колдовством, обречённый рубить этот лед бесконечно и безуспешно, вздрагивая, как от боли, каждый раз, когда меч со звоном ударялся о несокрушимую поверхность.

Или её всё-таки можно разрушить?

Твёрдой уверенности у меня не было, но потихоньку тонкая сеточка трещин стала появляться в том месте, по которому без устали бил и бил мой меч. Это же верх глупости — прилагать такие усилия для того, чтобы высвободить тело человека, столь давно умершего. Умом я понимал это, но то, что двигало моей рукой, не признавало житейской логики.

Я бил мечом по ледяной колонне до тех пор, пока моя обессиленная рука не повисла вдоль туловища, но…

Труд мой оказался не напрасным, трещины всё-таки появились! Приглядевшись, я видел, как они расширялись, соединялись друг с другом, змеились по всей поверхности. И вскоре кусок льда размером с мою ладонь вывалился наружу, звякнув на каменном полу пещеры, а за ним другой, третий…

Человека внутри теперь не было видно, трещины затянули всю поверхность колонны, и она стала мутной и матовой. Кусок продолжал вываливаться за куском, хотя я уже не прилагал никаких усилий, просто стоял и смотрел, а из колонны тянуло таким холодом, будто это было цепенящее дыхание самого Ледяного Дракона. Я отступил, чтобы не обморозиться, и укрылся за большим камнем.

Теперь расколотый лёд валился уже изо всей колонны, она оседала на глазах, превращаясь в груду ледяных осколков, и вот тело узника полностью освободилось. Всё это время клинок моего меча пульсировал странным голубоватым светом.

«Толар… Как долго!..»

Я чуть не вскрикнул от изумления, но слова застряли у меня в горле.

«Толар, помоги…»

Я не слышал этих слов, но они отчётливо прозвучали в моём сознании как призыв о помощи. И я знал, что исходили они от этого вмёрзшего в лёд тела, которое я освободил.

Движения мои снова стали быстрыми и энергичными, как будто другой ум и другая воля, поселившиеся в каких-то тайных уголках внутри меня, отдали приказ конечностям, как будто Йонан отодвинулся на второй план, а его место занял некто, кому эти приказания и адресовались.

Я опустил меч, положил его на камни и двинулся вперёд, перешагивая через глыбы льда, чтобы побыстрей дотянуться до плеч человека, которого я вызволил из ледяного плена. Коснувшись его, я постарался не обращать внимания на жгучий холод. Тело человека казалось каменным, кольчуга была холоднее льда, но я шатал и тормошил его до тех пор, пока оно не рухнуло вперёд, чуть не придавив меня своим весом.

Кое-как мне удалось перевернуть упавшего на спину. Руки его по-прежнему сжимали рукоять боевого топора, а лицо под металлическими пластинами было теперь обращено вверх. Я стал радом на колени, раздумывая, как же мне поступить. Мне всегда казалось, что человек из плоти и крови не в состоянии выжить при таком холоде. Но ведь в Эскоре в минувшие времена жили Великие маги и люди, владевшие Силой. Этот человек мог быть одним из тех, кто умел побеждать смерть способами, которые ныне давно забыты или утрачены…

Отогреть его плоть… Но огня здесь не было, а доставить его на дневную поверхность я при всём своём желании не смогу. Зелёные часто предупреждали нас, что многие из обитателей Эскора, находившиеся вне Долины, предпочитают поклоняться Тьме, нежели Свету. Возможно, человек этот был лордом из Тёмных, и кто-то из его соплеменников, обладавший большими знаниями и большей силой, победил его в поединке или из-за угла и навеки заточил в ледяной столб. Если так оно и было, то мне не следовало его освобождать, хотя я сделал это не по своей воле. Неужели мною руководило зло?

Приподняв меч, который продолжал светиться голубоватым сиянием, я разглядывал лежавшего передо мной. Тело по внешнему виду было вполне человеческим, но это ещё ничего не значило. Тьма умеет устраивать такие штучки, когда под личиной человека скрывается любое дьявольское порождение.

Шлем его и кольчуга отличались от всего виденного мною прежде. Никогда не встречал я и топора с обоюдоострым двойным лезвием. И эти странные пластины на лице… Они прилегали слишком плотно, и что там под ними кроется, я не мог разглядеть.

Вместе с тем я почувствовал, что принуждение, владевшее мной, исчезло. И в сознании не звучал больше призыв «Толар!» Любое решение, которое я приму, будет только моим, Йонана.

Самое время было оставить его здесь и отправиться искать Криту. Но…

У воинов существует кодекс чести, законам которого мы следуем, желая того или нет. Я вполне мог оставить этого человека, если он принадлежал Тьме. А если он пленник фасов и принадлежит Свету?

Я положил меч не на камень, а поперёк его груди так, что клинок коснулся топора. Пальцы мои потянулись к цепям, удерживавшим пластины на глазах. Они крепились прямо к шлему. Мне хотелось взглянуть на его лицо, прежде чем принять окончательное решение.

Цепи держались не очень крепко, я сумел ослабить их и приподнять одну пластину над одеревеневшей плотью, а затем и вовсе снять. Вторым рывком я снял пластину, которая прикрывала рот и подбородок.

Передо мной открылось чистое человеческое лицо, не искажённое злом, насколько я понимал. Однако я мог и ошибаться, зло способно таиться и внутри. Я внимательно разглядывал его черты. Казалось, освобождённый мною человек не имел возраста, как это бывает у людей Древней расы после того, как они достигают зрелости и до самой кончины, если та происходит естественно, а не на поле битвы.

И вдруг глаза его открылись! Взгляд их, вначале мутный, стал осмысленным, поймал и удержал моё лицо в поле зрения. Моя рука замерла на полпути к рукоятке меча. Между темных бровей лежавшего появилась складка недоумения.

— Толар?

Опять это имя! Но теперь его произнесли губы человека, которого я вызволил из ледяного плена, губы, которые медленно оставляла холодная синева.

— Я — Йонан!

Голос мой прозвучал сердито. Довольно шуток, я есть я, и никаких Толаров. Я вовсе не тот умирающий человек, который приснился мне однажды…