Великолепное Ориноко - Жюль Верн

После полудня, когда Жанна проснулась, она могла — на этот раз не без основания — пробормотать Жаку Хелло, протягивая ему руку:

— Я чувствую себя лучше… Да!.. Я чувствую себя лучше!

Затем, когда сержант Мартьяль, который получил позволение вернуться на «Галлинетту», подошел к ней, она сказала, улыбаясь и вытирая рукой слезы старою солдата:

— Дело идет на поправку, дядюшка!

За ней следили всю ночь… Ей были даны новые приемы целительного корня. Сон ее был спокоен, и на другой день, когда она проснулась, никто уже не сомневался в ее выздоровлении. Какую радость почувствовали пассажиры и экипажи обеих пирог.

Нечего и говорить, что кептэн Маваки, несмотря на свой отказ, получил право выбирать из груза «Мориши» для своей семьи то, что ему нравилось. В общем, он оказался довольно скромным. Как плату за свое колорадито он получил несколько ножей, топорик, кусок материи, несколько зеркалец, бусы и с полдюжины сигар.

В момент отплытия заметили, что Жиро не было на борту «Галлинетты». Очевидно было, что он отсутствовал с предыдущего вечера.

На вопрос Жака Хелло, когда он вернулся, он ответил, что так как экипаж получил приказание высадиться на берег, то он спал в лесу. Пришлось удовольствоваться этим ответом, который не мог быть проверен и который к тому же был правдоподобным.

В течение четырех следующих дней пироги с трудом поднимались вверх по течению Ориноко. За сутки они делали не больше десяти километров. Впрочем, об этом мало беспокоились. Жанна быстро поправлялась, силы к ней возвращались благодаря питательным средствам, которые приготовлял ей с чрезвычайной заботливостью Герман Патерн. Жак Хелло не покидал ее, и в конце концов сержант Мартьяль нашел это вполне естественным.

— Так и должно быть! — повторял он себе. — Но, черт возьми, что скажет полковник!..

На другой же день выздоравливающая могла выйти между 12 и 2 часами дня из каюты. Накрытая легким одеялом, она лежала на мягкой травяной подстилке на корме пироги и вдыхала свежий и живительный воздух равнин.

Ширина реки не превосходила 30 метров. Большей частью приходилось идти при помощи шестов или бечевы. Несколько раз встречались маленькие пороги, вода на которых была так низка и переправа через которые оказалась настолько затруднительной, что зашла речь о разгрузке пирог.

К счастью, удалось избежать этой большой задержки. Вылезши из лодок, гребцы настолько облегчили пироги, что они и без разгрузки перешли через пороги. Таким путем прошли пороги Манавиче и Ямараквин у подножия горы Бокон, которая поднимается над рекой на 800 метров.

Каждый вечер Жак Хелло и сержант Мартьяль отправлялись в прибрежные леса охотиться и приносили полные ягдташи дичи. В этих провинциях Венесуэлы вопрос о пропитании разрешался очень просто, особенно для любителей дичи, которая здесь превосходна, и рыбы, которая водилась в реке в изобилии.

Здоровье Жанны теперь поправилось. Со времени приема колорадито она ни разу не почувствовала ни малейшего приступа лихорадки. Опасаться рецидива болезни, по-видимому, не было оснований; оставалось ждать, пока природа и молодость не справятся окончательно с последствиями недуга.

Днем 25 октября справа показалась горная цепь, отмеченная на карте как горы Гуанайос.

Двадцать шестого октября пироги с большим трудом и невероятными усилиями перевалили через порог Маркес.

Несколько раз Жак Хелло, Вальдес и Паршаль имели случай предположить, что правый берег совсем не так пустынен, каким он казался. Довольно часто между деревьями по берегу мелькали человеческие фигуры. Если это были, как можно было предполагать, гуахарибосы, то опасаться было нечего, так как это племя безобидное.

Время, когда люди Шаффаньона, в дни его путешествия, должны были ежечасно опасаться нападения этих туземцев, прошло.

Жак Хелло и Мартьяль тщетно, однако, пытались подойти ближе к этим людям, которых, как им казалось, они видели у опушки леса. При приближении к ним охотников они немедленно скрывались.

Само собой разумеется, что, если эти индейцы были не гуахарибосы, а квивасы, и притом квивасы из шайки Альфаниза, их присутствие на берегу грозило серьезной опасностью. Поэтому Паршаль и Вальдес внимательно следили за берегами и не позволяли больше гребцам спускаться на берег. Что касается Жиро, то в его поведении не замечалось ничего подозрительного, и он ни разу не выразил желания сойти на берег. Впрочем, через 7 или 8 переходов пироги все равно должны были остановиться вследствие мелководья Ориноко, которое превращается здесь в узенький ручей, вытекающий со склонов Паримы и превращающийся в большую водную артерию Южной Америки лишь после того, как получает воду от 300 притоков.

Тогда надо было бы оставить пироги и идти до Санта-Жуаны пешком через дремучие леса правого берега. Правда, это была уже конечная цель, и можно было надеяться достигнуть ее в несколько переходов.

В этот день, 27 октября, и в следующий плавание оказалось одним из самых трудных со дня отправления из Кайкары. Чтобы пройти порог Гуахарибосов, потребовались все усердие и вся ловкость рулевых.

Порог этот — тот пункт, которого в 1760 году достиг Диаз Фуэнт, первый исследователь Ориноко. Это обстоятельство вызвало со стороны Германа Патерна следующее верное замечание:

— Если индейцы этого племени неопасны, то нельзя сказать того же о порогах, носящих их имя…

— Будет чудо, если мы пройдем их без аварий! — ответил Вальдес.

Действительно, было почти чудом, что пироги выбрались из этих порогов лишь с легкими пробоинами, которые можно было заделать в пути.

Представьте себе лестницу, ступенями которой являются водные резервуары, следующие одни за другими на расстоянии 10–12 километров. Это расположение напоминало отчасти расположение шлюзов на канале Гота в Швеции. Только канал этот, ведущий из Стокгольма в Гетеборг, снабжен шлюзами, которые облегчают движение судов. Здесь же шлюзов не было, и приходилось тащить пироги по каменистому, совершенно сухому дну.

Все гребцы должны были принять участие в этой работе, таща бечеву, привязанную то к дереву, то к скале. Несомненно, если бы засуха наступила несколько раньше, пироги должны были бы окончательно остановиться на этих порогах.

Это было до такой степени верно, что Шаффаньон действительно должен был в этом месте покинуть свою пирогу и окончить экспедицию к истокам Ориноко на маленькой лодочке.

С раннего утра двинулись в путь снова. Ширина реки была уже не больше 15–20 метров. Пришлось перебираться еще через несколько порогов у подножия Сьерра-Гуахарибы — между прочим, порог Французов, — и не раз на мелководье надо было тащить пироги руками, так что они оставляли глубокие борозды на песке.