Мужчины «пять звезд» – включены - Габи Хауптманн

– Катрин, – услышала она голос Ронни. – Это ни о чем мне не говорит. Что я мог разрушить? Это я полностью разрушен, уничтожен. Я не создан для таких игр!

– Какие игры? Я сказала: «Алло, сокровище мое», а ты все переворачиваешь с ног на голову! Это просто невозможно!

– Я так люблю тебя!

– Что ты делаешь?

– Я люблю тебя!

– Ты вообще знаешь, что любовь…

В этот момент в трубке раздался предупреждающий сигнал, и ровный голос представителя компании сотовой связи сообщил Катрин, что баланс ее счета менее одного евро и необходимо пополнить его.

– Ронни, у меня кончаются деньги на счету! – быстро проговорила она. – И нет новой карточки. Позвони мне по обычному телефону!

Она отключилась, но линия, похоже, уже была разорвана, и Катрин не была уверена, что Ронни расслышал ее последнюю фразу.

Позвонить с телефонного номера отеля она не могла себе позволить. Тарифы были крайне высоки.

Она уселась на кровать и стала ждать. Может быть, Ронни не истолковал превратно, что она отключилась на полу слове, и найдет возможность позвонить ей в номер.

Когда, наконец, раздался звонок, Катрин просто сорвала трубку с аппарата.

– Слава Богу! – выдохнула она. – Я тоже тебя люблю!

– Так, интересно! Значит, все-таки любишь. До чего же вы, женщины, непостоянны!

– Ах, это ты, Герхард? Нет! Тебя все так же не люблю!

– Очень мило!

– Можно, я попрошу тебя отсоединиться? Я жду звонка, это очень важно!

– Мне тоже так показалось! Ужинать-то придешь?

– Прямо сейчас?

– Нет, завтра!

– Завтра я уезжаю!

В трубке стало тихо.

– Позвони мне. Три тройки!

Катрин положила трубку и стала ждать дальше.

Она дала Ронни еще пять минут, потом решила сама позвонить ему. Вопреки всему. Она задумалась. На следующий раз у нее осталось три чека. Тот, что действовал во «Флексенхойзле», она лишь начала использовать, а для «Гольденерберг» и «Хоспицальм» вообще не предъявляла. Ей вспомнились Лили и Микки. Она не видела парочку ни утром в ресторане, ни в спорткомплексе. Может, они, как Жан и Роксана, уже улетели?

Впрочем, стоило ли жалеть. С тем же успехом, могли отправиться восвояси Элко и Изабелла, а если это был транспортный вертолет, то и для Руди с его новой, недавно интронизированной подружкой могло найтись местечко.

Катрин решила заняться своим телом и дать Ронни еще время, чтобы дозвониться до нее.

Принесла из ванной крем и начала не спеша втирать его, стоя перед телевизором. Она не забыла ни единого пальчика на руках и ногах, но время шло. Когда уже не осталось ни одного несмазанного места на теле, девушка занялась волосами. Она нанесла гель и уложила их в новую прическу, но прическа не понравилась ей. Катрин начала укладывать волосы по новой. В конце концов, ее терпение лопнуло, она подошла к телефонному аппарату, набрала 0 для выхода на международную линию, 0049 – код Германии и номер сотового Ронни. Можно было сойти с ума, пока шло соединение. Работала только голосовая почта. Неужели у него не было времени зарядить аккумулятор? Или он нарочно? Тогда это уже противно. Она отключилась и набрала 333. Герхард взял трубку мгновенно.

– Ты готова? – спросил он.

– Для чего? Для любви?

– Не держи меня за идиота. Нет, для ужина!

– Как жаль, а я так хороша сейчас, совсем обнаженная, – сказала она, оглядывая себя. – Но если тебе больше хочется есть, то пожалуйста!

Из трубки донесся громкий стон.

– Через десять минут, внизу, – на всякий случай быстро сказала Катрин и положила трубку.

– Ведь ты не всерьез? – спросил он, едва Катрин успела выйти из лифта в холле.

Герхард был в темно-серой спортивной куртке, надетой на темно-серую футболку, джинсы. Катрин нашла, что он привлекателен. Прежде всего, туалетная вода. Даже то, как он воспользовался этой водой. Легко и терпко. И очень умеренно. Запах парфюма был уловим лишь совсем рядом с ним. Она поцеловала его в щеку.

– Естественно, это было сказано серьезно, – произнесла Катрин, направляясь к ресторану. – Тогда, когда я сказала.

– Ах вот как? – Он сбоку смотрел на нее. – А сейчас?

– Сейчас уже все! Я – человек настроения. Очень спонтанное существо. Если не успел воспользоваться, жаль…

По его взгляду Катрин поняла: Герхард не в силах определить, дурачит она его или нет. И внезапно призналась себе, что играет с ним. О небеса, она в жизни не играла ни с одним мужчиной, для этого Катрин никогда не чувствовала себя настолько независимой и самодостаточной. Она всегда оказывалась неготовой в нужный момент сказать необходимые слова, замыкалась в себе, словно улитка в раковине, и вот теперь… Что могло произойти с ней всего за несколько дней?

– Ты выглядишь потрясающе! – сказал он.

Катрин сама это понимала. Она достала для завершения этого дня одно из купленных в магазине секонд-хенд платьев – из бордового шелка, облегающее, чуть выше колен. Платье очень шло к ее волосам и зеленым глазам.

Эвальд вышел им навстречу:

– Я оставил за вами понравившийся столик, а вино принесут прямо сейчас!

Герхард вложил в руку метрдотеля банкноту. Катрин посмотрела на него в упор:

– Последняя попытка? Чего мне еще ждать? Колечка на дне бокала?

– Я почел бы за честь! – галантно ответил он и подвел ее к столику, стоявшему несколько обособленно от других – в маленькой нише.

На столе стояли две зажженные свечи и пузатая бутыль с вином, бока которой отливали рубиновым цветом в их пламени. Герхард предложил даме стул.

– Твой цвет, – произнес он, усевшись напротив, и указал на вино.

– Кроваво-красное? – спросила Катрин, кокетливо опустив глаза. – Но я еще жива!

– В этом никто не сомневается! Нет, он очень подходит к твоему платью, к твоим глазам, к твоим манерам.

– Манерам?

– Да, этакая смесь кровожадности и мягкости бархата.

– Аперитив?

Рядом возник Эвальд.

– С удовольствием, – подтвердил Герхард. – По бокалу шампанского или что-то еще? – обратился он к Катрин.

Она решила, что настаивать на чем-то другом будет в этой ситуации слишком, и кивнула.

– Шампанское – да, спасибо!

«Смесь кровожадности и мягкости бархата». Катрин несколько озадачила столь оригинальная оценка ее характера мужчины, которому уже ясно было дано понять, что у нее есть более близкий человек. Такой подход не совсем устраивал ее в данный момент.

Но Герхард выглядел очень хорошо, этого у него было не отнять. И то, что он заказал именно этот маленький столик, и то, как он подобрал вино, – все очень нравилось ей. Это было доселе незнакомое ей ощущение, приятное, затягивающее. Сознавать, что тебя балуют. Этот мужчина имел свой собственный, неповторимый стиль, И его знаки внимания ей нравились. Пропустить ее вперед, пододвинуть стул – все это было привито с детства, свидетельствовало о хорошем воспитании. На это обращала внимание ее мать. Мужчина может быть беден, говорила она всегда, но иметь хорошие манеры обязан. Манеры Герхарда определенно одобрила бы ее мать. И тетя Рут тоже.