Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Жизнь Антона Чехова - Дональд Рейфилд

Жизнь Антона Чехова - Дональд Рейфилд

Читать онлайн Жизнь Антона Чехова - Дональд Рейфилд

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 59 60 61 62 63 64 65 66 67 ... 172
Перейти на страницу:

Наталья сделала приписку: «Дорогая Марья Павловна, я искренне жалею Вас, ведь Вы совершенно одни, но Бог даст, скоро приедет Антон Павлович и тогда начнется для Вас праздник». Получив из Владивостока телеграмму о том, что Антон возвращается, Маша воспряла духом. Мише она писала: «Квартирой мы очень довольны, устроились отлично, приезжай посмотреть. Третьего дня и вчера был у нас Суворин. Приехал он специально, чтобы предложить мне должность в его книжном магазине <…> в виде приказчицы <…> Я обрадовалась, конечно, но вспомнила, что Антон, быть может, будет не особенно доволен <…> Попросила подождать Суворина до приезда Антона»[203].

Литературная братия в отсутствие Чехова чувствовала себя спокойнее. За все это время под его именем было напечатано лишь несколько путевых очерков о Сибири. Драматург и редактор В. Тихонов записал в своем дневнике: «Какая могучая, чисто стихийная сила – Антон Чехов. <…> А сколько завистников у него между литераторами завелось <…> Но кто мне всех противнее в этом отношении, так это И. Л. Леонтьев (Щеглов): ведь в самой преданной дружбе перед Чеховым рассыпался, а теперь шипеть из-за угла начал. Бесстыдник!»[204]

«Петербург», крепкий трехсотфутовый пароход, построенный двадцатью годами раньше в Шотландии, Антону понравился. Груза и людей он вез немного – для ссыльнокаторжных обратной дороги с Сахалина не было. Покидая 19 октября Владивосток, пароход имел на борту 364 человека – в это число входила команда, а также солдаты и охранники, отслужившие срок на Дальнем Востоке. Американские китобои собирались сойти в Гонконге. Пассажиров в каютах было наперечет. Одним из них был иеромонах Ираклий, бурят по национальности, которого российские власти вызвали в Москву для доклада о его миссионерской деятельности среди гиляков и айно. Капитан появился на людях лишь однажды, во время сильного шторма в Южно-Китайском море, и велел пассажирам, имевшим револьверы, держать их заряженными, поскольку умереть от пули предпочтительнее, чем утонуть. Антон познакомился с мичманом Глинкой, сыном той самой баронессы Икскуль, которая обещала Антону составить на Сахалине протекцию и не сдержала слова.

В то время как Сахалин стал для Чехова воплощением колониального зла, Гонконг произвел на него совсем иное впечатление. Пароход простоял в порту около четырех суток. Антон писал об этом Суворину по возвращении: «Бухта чудная, движение на море такое, какого я никогда не видел даже на картинках; прекрасные дороги, конки, железная дорога на гору, музеи, ботанические сады; куда ни взгляни, всюду видишь самую нежную заботливость англичан о своих служащих, есть даже клуб для матросов. <…> Возмущался, слушая, как мои спутники россияне бранят англичан за эксплуатацию инородцев. Я думал: да, англичанин эксплуатирует китайцев, сипаев, индусов, но зато дает им дороги, водопроводы, музеи, христианство, вы тоже эксплуатируете, но что вы даете?»

Когда пароход пересек Южно-Китайское море, шторм утих. В первый день плавания на пароходе от пневмонии умер солдат, и его тело, завернутое в парусину, было брошено в море; 29 октября, когда они покидали Гонконг, такая же участь постигла еще одного солдата. Антон захандрил и потому мало что увидел в Сингапуре. «Я чуть не плакал», – признался он Суворину (что, впрочем, не помешало ему заказать в подарок своему патрону яванского пони).

Похороны в открытом море послужили толчком к созданию рассказа «Гусев» – первой вещи, написанной Чеховым за истекший год и повествующей о холодном безразличии природы к человеческой смерти. Этот рассказ объединил угрюмую философию «Скучной истории» с чутким восприятием природы в повести «Степь» и положил начало чеховской прозе послесахалинского периода. Рассказ подписан «Коломбо» – по месту, где был задуман. Проведя двое с половиной суток на Цейлоне, «где был рай», Антон воспрянул духом. Он ездил на поезде в Канди, где наблюдал процессию Армии спасения: «Девицы в индусских платьях и в очках, барабан, гармоники, гитары, знамя, толпа черных голожопых мальчишек, сзади негр в красной куртке… Девственницы поют что-то дикое, а барабан – бу! бу! И все это в потемках, на берегу озера». Другие вещи пришлись ему более по вкусу: «Я <…> по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами. Когда у меня будут дети, то я им скажу не без гордости: „Вы сукины сыны, в свое время я имел сношение с черноглазой индуской… где? В кокосовой плантации в лунную ночь“». Этими достижениями Антон хвастался перед петербургскими друзьями. «Что прелесть, так это – цветные женщины!» – сказал он Ежову[205].

В Коломбо состоялась любопытная сделка. Антон и мичман Глинка наведались к торговцу животными, и каждый из них купил по ручному мангусту. Затем Антон побывал у него еще раз и вернулся с каким-то диким существом, которое, как его заверили, было самкой мангуста. С этими зверьками они вернулись на борт. Двенадцатого ноября корабль покинул Коломбо и тринадцать суток безостановочно шел по Индийскому океану. Мичман Глинка с Антоном прогуливали мангустов по палубе. В конце ноября пароход проходил Суэцкий канал, и по сему случаю Павел Егорович писал Антону: «Поклон Святой Палестине, в которой жил спаситель мира. Ты будешь ехать мимо Иерусалима». Дядя Митрофан так разволновался, что, по словам Георгия, «письмо [от Антона] <…> положил на комод и прикрыл шапкой, а сам ушел в церковь». Павел Егорович следил за перемещением Антона по карте. Накануне его прибытия в Одессу он писал Ване: «Антоша уже в Средиземном море. <…> Одно только думаю об Антоше, чтоб он благополучно возвратился. Такая разлука невыносима. Приезжай его встретить. Миша тоже приедет»[206]. Антон видел издали гору Синай и проплывал мимо острова Сантурини, который снабжал таганрожцев их любимым вином. Второго декабря пароход пришвартовался в Одессе. Проведя три дня в карантине, пассажиры сошли на берег. Антон, мичман Глинка, иеромонах Ираклий и мангусты сели в московский экспресс. Седьмого декабря Евгения Яковлевна с Мишей перехватили путешественников в Туле. Миша вспоминал:

«Антон обедал на вокзале в обществе мичмана Глинки <…> и какого-то странного с виду человека, инородца, с плоским широким лицом и с узенькими косыми глазками. Это был главный священник острова Сахалина, иеромонах Ираклий, бурят, <…> бывший в штатском костюме нелепого сахалинского покроя. Антон Павлович и Глинка привезли с собою <…> по комнатному зверьку мангусту <…> и, когда они обедали, то эти мангусты становились на задние лапки и заглядывали к ним в тарелки. Эти сахалинский иеромонах с плоской, как доска, физиономией и без малейшей растительности на лице и мангусты казались настолько экзотичными, что вокруг обедавших собралась целая толпа и смотрела на них разинув рты. „Это индеец?“ – слышались вопросы. „А это обезьяны?“ После трогательного свидания с писателем я и мать сели в один и тот же вагон и все пятеро покатили в Москву. Оказалось, что кроме мангуста Антон Павлович вез с собой в клетке еще и мангуста-самку, очень дикое и злобное существо, превратившееся вскоре в пальмовую кошку»[207].

Всю дорогу до Москвы Миша с Антоном угощались вином и играли с животными. Иеромонах Ираклий и мичман Глинка с мангустом остановились на время у Чеховых. Новый чеховский дом переполнился людьми. Павел Егорович теперь ежедневно бывал дома (вскоре он навсегда покинет гавриловский амбар). Мангустов, выворачивавших из цветочных горшков землю и теребивших его за бороду, он терпел, а вот пальмовая кошка была несносна. По ночам она выбиралась из укрытия и хватала за ноги спящих в столовой гостей. (Павел Егорович считал поведение Антоновых мангустов ярким образчиком звериного хулиганства.) Мангуста-самца окрестили Сволочью, и только он и Суворин были на уме у Антона в первые дни после возвращения в Москву. Страдая от перемены климата и жалуясь друзьям на простуду, запор, геморрой и даже на импотенцию, Антон безвылазно сидел дома и писал письма. Лейкина он уверял, что перед мангустами, которые есть «помесь крысы с кроликом, тигром и обезьяной», пасуют даже таксы. Поделился он своей радостью и со Щегловым: «Ах, ангел мой, если бы Вы знали, каких милых зверей привез я с собою из Индии! Это – мангусты, величиной со средних лет котенка, очень веселые и шустрые звери. Качества их: отвага, любопытство и привязанность к человеку. Они выходят на бой с гремучей змеей и всегда побеждают, никого и ничего не боятся; что же касается любопытства, то в комнате нет ни одного узелка и свертка, которого бы они не развернули: встречаясь с кем-нибудь, они прежде всего лезут посмотреть в карманы: что там? Когда остаются одни в комнате, начинают плакать».

Суворину о мангустах Антон пока не писал, зато признался в том, что разочаровался в человечестве – после Сахалина его недовольство российской интеллигенцией перешло-распространилось и на ближайших суворинских сотрудников: «Мне страстно хочется поговорить с Вами. Душа у меня кипит. Никого не хочу, кроме Вас, ибо с Вами только и можно говорить. Плещеева к черту. Актеров тоже к черту. <…> Когда я увижу Вас и Анну Ивановну? <…> Насте и Боре поклон: в доказательство, что я был на каторге, я, когда приеду к вам, брошусь на них с ножом и закричу диким голосом. Анне Ивановне я подожгу ее комнату <…> Крепко обнимаю Вас и весь Ваш дом, за исключением Жителя [Дьякова] и Буренина, <…> которых давно бы уж пора сослать на Сахалин».

1 ... 59 60 61 62 63 64 65 66 67 ... 172
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Жизнь Антона Чехова - Дональд Рейфилд торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергей
Сергей 24.01.2024 - 17:40
Интересно было, если вчитаться