По следам карабаира. Кольцо старого шейха - Рашид Кешоков

Через сутки, когда, преодолев на управленческой полуторке несколько десятков километров, они прибыли в Тамбуково, селение светилось огнями Строители сдержали свое слово, и к семнадцатой годовщине Октября электростанция дала первый ток.

Настроение в селе царило праздничное люди бродили по улицам, шумно разговаривали, в каждом окне горел свет.

Но в Тамбуково следователей подстерегала неожиданность. При пуске электростанции разрядом тока был убит Салим Суншев. Обрывалась последняя нить. Других имен И адресов у Шукаева не было, если не считать предположения Хапито Гумжачева, что карабаир находится где-то за Тереком. Тупик.

…Вернулись в Нальчик поздно ночью. В управлении милиции лежала телеграмма на имя Шукаева:

«Результате допросов задержанных вами лиц выяснил некоторые дополнительные данные тчк Сообщаю наиболее важные тчк Тау Бекбоев находится банде Азамата Мамакаева окрестностях Грозного тчк Монограммы платке Зафесова прочтены тчк Язык арабский тчк Установлена еще одна явка зпт поселок Докбух Лялям Бадаев тчк Желаю успеха тчк Охтенко».

— Что будем делать, Вадим? — спросил Шукаев, когда они вышли из управления.

— Сейчас, я думаю, доберемся до твоего дома и завалимся спать. А утром решим.

— Это само собой. А все-таки?

— Ты ведь решил уже, зачем спрашиваешь?

— Хочу знать твое мнение.

— Надо ехать в Грозный. Кстати, ведь там Денгизов?

Жунид улыбнулся. Когда люди долго бывают вместе, они начинают понимать друг друга с полуслова.

— Там, — сказал он. — Расследует дело об убийстве председателя сельсовета в Бай-Юрте. Мамакаевская банда орудует в тех же местах…

19. К Балан-Тулхи-Хану приходит гость

Когда заместитель начальника управления милиции Северо-Кавказского края Колосунин на совещании у Тукова в Насипхабле говорил о том, что ликвидация уголовных банд в те годы была насущной политической задачей, он нисколько не преувеличивал.

Установление Советской власти в двадцатых годах вызвало на Кавказе острую классовую борьбу, как, впрочем, и в Других районах страны. Причем эмиграция контрреволюционных элементов захватила Кавказ в меньшей степени, чем Центральную Россию, и здесь осталось гораздо больше врагов новой власти. К тому же, вербуя сторонников, они разжигали национальную рознь, усиленно проповедовали панисламизм. В этом и состояли особенности классовых битв на Северном Кавказе.

В тридцатые годы здесь развернулось массовое колхозное движение, было ликвидировано кулачество, стали развиваться социалистическая промышленность и культура. Вот тогда-то и подняли головы остатки недобитых белогвардейских банд, замаскировавшиеся кулаки, муллы, внешне безобидные ревнители мусульманства, а на деле — ярые враги советского строя. Но об открытом выступлении они не могли и думать. Вот почему идеологи старого мира постепенно скатились в болото уголовщины. Конокрадство, убийства из-за угла сельских активистов, грабежи, барышничество, валютные операции, контрабанда, — все было принято на вооружение теми, кто не хотел сложить оружия и вместе со всем народом строить социализм.

Необходимостью усиления борьбы с преступностью и была вызвана очень важная мера по реорганизации аппарата милиции.

В мае 1931 года было создано Главное управление милиции и уголовного розыска при СНК РСФСР и принято для них новое положение. На милицию и угрозыск возлагались задачи по раскрытию особо тяжких уголовных преступлений, которыми прежде занималось ОГПУ. Так называемые группы охраны хозяйства преобразовывались в ОБХСС.

Управление милиции Чечено-Ингушетии, находившееся в Грозном, в те дни, когда Шукаев и Дараев колесили по всему Северному Кавказу в поисках карабаира, занималось расследованием одного из таких преступлений, а именно — убийством председателя Бай-Юртовского сельсовета. Руководил расследованием начальник отдела по борьбе с бандитизмом Шахим Денгизов.

Убийство председателя в Бай-Юрте было еще одним звеном в цепи уголовных дел, имевших политическую окраску. В местечке Докбух уже были обнаружены следы бандита и конокрада Азамата Мамакаева и его сообщников, которым год назад при ликвидации кулацкой банды мюридиста Муцольгова удалось скрыться в горах Чечни. Оттуда кулацкие прихвостни и совершали свои налеты на колхозные фермы, магазины и склады, терроризировали население. Денгизов уже знал, что в мамакаевской группе недавно появился бежавший из Адыгеи Рахман Бекбоев, по кличке Тау. Кроме того, Шахим Алиханович предполагал также, что к Мамакаеву примкнуло и несколько человек из террористической группы Абаева, недавно разгромленной и выловленной ОГПУ в Шилийском лесу. Абаевцы объединяли вокруг своего главаря несколько отпрысков кабардинских князей (Абаевых, Инжижоковых и других). Некоторым из них удалось бежать.

Все эти шайки, скрывающиеся в аулах и лесах Адыгеи, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Карачаево-Черкесии и других местах, являлись своего рода осколками контрреволюционной и уголовной банды, возглавляемой бывшим кабардинским князем Темирханом Шипшевым, которая долгое время орудовала в горных районах Кабардино-Балкарии и Чечено-Ингушетии. Только в 1928 году удалось ее ликвидировать. Тогда же, и работники угрозыска это хорошо помнят, в газете «Молот» было опубликовано интервью полномочного представителя ОГПУ СССР по Северному Кавказу и Дагестану под названием: «Дворяне и помещики — организаторы банд в Кабарде».

В такой обстановке вопрос о том, следует или не следует доводить до конца дознание даже по самому на первый взгляд пустячному делу, стоять не мог. Вот почему и после ликвидации унароковской банды угрозыск Адыгеи считал необходимым продолжать поиски небольшого табунка в два десятка лошадей, угнанного из Чохрака. Идя по следам исчезнувших коней, Шукаев и Дараев могли выявить неизвестные ранее притоны конокрадов, скупщиков и других лиц, связанных с уголовным миром тех лет, и, таким образом, расширить фронт борьбы с бандитизмом. Наконец, по-прежнему оставался на свободе опасный рецидивист Рахман Бекбоев.

Работая над раскрытием бай-юртовского убийства, Шахим Денгизов не забывал следить и за тем, что делается за пределами Чечено-Ингушетии. Он, в частности, держал связь с Дыбаговым и знал о том, что его подопечному Жуниду Шукаеву удалось положить конец «художествам» ротмистра Унарокова и арестовать еще одного гастролера — Пашу-Гирея Акбашева, связанного с белогвардейским поручиком Ивасьяном.

Денгизов был доволен. Не зря он рекомендовал Дыбагову поручить Шукаеву дознание по чохракскому делу. Скорей бы заканчивал, а потом можно было бы перевести его в краевой аппарат на более ответственную работу. Шахим Алиханович не любил откладывать своих решений в долгий ящик и, воспользовавшись присутствием в Грозном Колосунина, поговорил с ним о Жуниде. Колосунин ответил, что он тоже наблюдал за работой Шукаева и доволен им. Таким образом, в принципе вопрос о переводе Жунида был решен.

Помимо неотложных мер по раскрытию убийства председателя сельсовета, Денгизов должен был выполнить еще одну важную миссию. Вокруг мамакаевской банды группировались не только матерые уголовники, но и люди, сбитые с толку кулаками, муллами и их подпевалами, люди, совершившие незначительные нарушения, но скрывавшиеся в лесах и аулах из боязни расплаты. Всячески запугиваемые преступи никами и врагами Советской власти, они по инерции продолжали оказывать поддержку Мамакаеву. Нужно было вернуть их любой ценой к нормальной и честной жизни, заодно выбив почву из-под ног у абреков и создав вокруг них полосу отчуждения. По согласованию с Москвой угрозыск объявил об освобождении от ответственности и о помиловании лиц, которые пожелали бы явиться с повинной. Денгизову и поручалось довести это решение до крестьян и скотоводов, пособничавших бандитам, и всячески содействовать их возвращению в лоно закона.

Так обстояли дела в Грозном, когда дневным поездом туда прибыли Шукаев и Дараев.

— Можно?

Денгизов поднял голову от стола и, разглядев вошедших, встал.

— Разумеется. Рад вас видеть. Легки на помине.

— Мы оказались в форменном тупике, Шахим Алиханович, — без предисловий начал Жунид. — Потому и приехали. Знакомьтесь, пожалуйста, это Дараев, мы работаем по делу вдвоем.

Пожимая руку Денгизова, Дараев с любопытством рассматривал бибиста. Вадим Акимович немало хорошего слышал об этом человеке. Умный, дотошный, зря никогда не скажет лишнего слова, смел до дерзости, перед начальством шапку не ломает, в общем, — чего только о нем не говорили.

— Садитесь, — широким жестом пригласил их Денгизов к дивану и сам сел туда же. — В общих чертах я знаком с делом, так что сразу выкладывайте суть ваших затруднений.