Корсары Ивана Грозного - Константин Бадигин

Войска увидели царя Ивана 6 января в пригороде. На другой же день опричники казнили всех монахов, бывших на правеже, и развезли трупы по монастырям для погребения.

Окруженный сановниками царь Иван 8 января вступил в город как победитель. У городских ворот его встретили почетные горожане с духовенством. В руках у всех были иконы. Именитые купцы Федор Дмитриевич Сырков и его брат Алексей поднесли хлеб с солью на золотом блюде. Царь хлеба-соли не принял, велел всем мужикам вырвать бороды, а Федора Сыркова с братом посадил в погреб. На Великом мосту дожидался архиепископ Пимен с крестами и чудотворными иконами.

Царь не сошел с коня, не принял благословения.

— Злочестивец, — закричал он пронзительно, — в твоей руке не крест животворящий, но оружие убийственное, которое ты хочешь вонзить нам в сердце! Знаю умысел твой и всех гнусных новгородцев… Знаю, что вы готовитесь предаться королю Жигимонду… Отселе ты уже не пастырь, а враг церкви и святой Софии, хищный волк, губитель, ненавистник венца Мономахова…

— Не виноват я, государь… — Архиепископ едва шевелил от страха языком. — Обнесли меня враги лживым словом…

— Молчи, об этом я поговорю с тобой особо, а сейчас иди с иконами и крестами в Софийскую церковь.

Царь умилялся, слушая литургию, падал на колени, усердно стукался лбом о древние каменные плиты. После службы он вошел в архиепископские палаты, сел за обеденный стол вместе с софийскими боярами61 и своими вельможами. Приближенные заметили новые ссадины и синяки на его лбу.

Раненый Малюта Скуратов сегодня встал с постели. Рука его лежала на перевязи. Бледный и похудевший, он почти не притрагивался к пище. Сидел он рядом с царем. По другую сторону государя — царевич Иван. За царевичем расселись татарские вельможи.

Обед начался торжественно, здравицами за царя и царский дом. Застолье ничем не омрачалось. И вдруг в самом конце пиршества царь Иван приподнялся со своего места и завопил неистовым голосом.

Это был сигнал.

В палаты тотчас ворвались вооруженные опричники в черном, схватили архиепископа и всех софийских бояр и архиепископских слуг.

Софиянин Никита Бобыль, высокий, с огромными кулаками детина, свалил с ног двух опричников и выскочил в дверь. В сенях он ударил ножом царского телохранителя, загородившего дорогу, и со всех ног бросился на колокольню Софийской церкви. И по всему Великому Новгороду разнеслись могучие медные стоны большого колокола. Он призывно звонил до тех пор, пока опричники не сбросили с колокольни мертвого Никиту Бобыля.

Кое-кто из горожан отважился с оружием прибежать на площадь. У стен древней соборной церкви завязалась схватка. Два часа держалась горсточка отважных новгородцев против царских опричников.

— Изменники, продажные шкуры! — кричали опричники.

— Разбойники, душегубы! — отвечали новгородцы.

— Отпустите архиепископа!

— Мы вас всех в капусту изрубим!

— Архиепископ первый изменник государю!

Но сила сломила отвагу. Все новгородцы были перебиты.

В первый же день жестокие пытки людей затуманили сознание царя Ивана. Его болезненный мозг, отравленный кровью, везде искал измену… Двоюродный брат Владимир снова стоял перед глазами. По ночам царю чудился хан Девлет-Гирей с мечом в руке или польский король Сигизмунд. «Я сел не в свое место? — кричал царь Иван во сне. — Я покажу вам, где мое царство! Я вам не князь Овчина-Оболенский…»

А днем царь без сожаления рубил головы или сажал на кол всех, кого подозревал в измене.

Снадобья лекаря Арнольда Линдзея мало помогали.

Царский дворецкий Лев Салтыков и духовник государев Евстафий обобрали Софийскую церковь. Взяли в московскую казну драгоценности из других церквей и монастырей — сосуды, иконы, колокола.

Новгород был предан поголовному грабежу. Множество мужиков с одноконными и двуконными санями перевозили награбленное в городе добро, сундуки и лари, в один из монастырей, расположенный за городскими стенами. Там все сваливали в кучу и охраняли. Добычу хотели делить между всеми опричниками.

Царские воины чувствовали себя, как во вражеской стране. Они ломились в дома, лавки и кладовые, влезали в окна, срывали двери и ворота с петель. А то, что не могли захватить, уничтожали. Жгли пеньку, кожи, бросали в реку воск и сало. Погибли огромные запасы, скопившиеся в городе за десятки лет.

Конные отряды царь Иван направил в окрестности Новгорода, дал им право без суда казнить людей и губить их достояние. Всадники с собачьими головами и метлами грабили помещиков, крестьян и монастыри, сжигали хлеб, уничтожали скот, убивали людей.

Появились и самочинные группы опричников, считавших недостаточной свою долю при общем дележе и грабивших новгородцев за свой страх и риск.

Доведенные до отчаяния новгородцы брались за оружие, соединялись в отряды и нападали на царских слуг. Немало опричников погибло от меча народных мстителей.

Тем временем в городище открылся суд. Изменников судил царь Иван со своим наследником. Ежедневно около тысячи людей приговаривались к смерти.

Наступил месяц февраль. Царский гнев стал понемногу стихать. 3 февраля царь Иван сидел на золоченом архиепископском кресле. От его ног по снегу тянулась длинная дорожка кроваво-красного сукна. Потеплело. Падал мягкий редкий снежок.

Царя окружали рынды в белых меховых кафтанах с серебряными секирами в руках. Рындой правой руки стоял статный красавец Борис Годунов. Недавно он справил свадьбу с дочерью Малюты Скуратова.

Царь сидел в соболиной шубе и меховой заснеженной шапке, сложив руки на коленях. За спиной стояли Малюта и боярин Алексей Басманов. Они держали в руках списки, выкликали имена представших на царский суд и докладывали их воровские дела. Сегодня царь Иван узнал, что один из его опричников пожалел голодную женщину и дал ей каравай хлеба, ничего не взяв с нее. Царь приказал обезглавить и опричника и женщину. Их положили на площади рядом, вместе с караваем хлеба, на устрашение тем, кто поддавался состраданию…

В толпе послышался какой-то шум, заглушенные голоса, возня. Опричники из царской охраны, обнажив оружие, стали расталкивать народ. Алексей Басманов по приказанию царя прекратил доклад и тоже затрусил рысцой вслед за телохранителями.

Вернувшись, боярин сказал царю:

— Татары привели каких-то людей. Старшим у них иноземец, русский разговор понимает плохо. Хочет видеть тебя, великий государь.

— Добро, — нехотя распорядился царь, — ведите их сюда.

Стражники подвели десятка два людей, связанных по-татарски — вместе одной веревкой. Впереди вышагивал высокий и худой человек. На нем была кожаная куртка, суконные штаны и высокие сапоги. За поясом торчал кинжал. На плечах для тепла шерстяная вязаная накидка.