Рождение бессмертной - Линси Сэндс

два и никогда не ходила туда без них, но я волновалась, поэтому пробралась через их поле к дому и постучала. Ее брат Брэндон открыл и сказал, что Бетани больна, но будет рада меня видеть, поэтому я пошла в ее комнату, чтобы навестить ее. Вот тогда я и узнала о врачах, — сказала она. «У нее лопнул аппендикс. Я понятия не имела, что это было, но она оказалась в больнице, где врачи, по-видимому, удалили ей аппендикс. Я думаю, что вся семья провела с ней много времени в больнице, поэтому ее сестра и братья не приходили в рощу, чтобы рассказать мне, что происходит. Она только сегодня вернулась домой и должна была немного отдохнуть. Так что в течение следующей недели или около того мы проводили все время в их доме. Мы смотрели телевизор или фильмы или играли на компьютере. Мне очень понравился компьютер, — сказала она с ухмылкой.

Магнус не удивился. Она зарабатывала на жизнь созданием веб-сайтов на компьютере.

«После этого мы проводили гораздо больше времени в их доме. Мы становились старше, и игра в прятки никому из нас больше не нравилась», — объяснила она. «По правде говоря, я думаю, что они так долго продолжали ходить в рощу только для того, чтобы сделать нас с Бетани счастливыми», — призналась Элли, а затем добавила: «И, может быть, потому, что я нравилась ее брату Брэндону». Ухмыляясь, она призналась: «Мне он тоже нравился. Он был самым красивым мальчиком, которого я когда-либо видела. Конечно, он и его брат были почти единственными мальчиками, которых я когда-либо видела, — призналась она, скривив губы. «Но в любом случае, он впервые поцеловал меня в тринадцать и был моим первым партнером по поцелуям».

Магнус напрягся, ревность собиралась на краю его сознания.

«Мне было четырнадцать, когда у их отца случился сердечный приступ, и он умер. Мать Бетани и Брэндона немедленно продала ферму и перевезла детей в город». Она поморщилась при воспоминании. «Кажется, все произошло ужасно быстро. Они были там, а потом они ушли, и мое сердце было разбито. Я потеряла своего друга и мальчика, которого любила».

— А твои родители даже не подозревали, что они были частью твоей жизни? — спросил он, обнаружив, что в это трудно поверить.

«Я думаю, моя мать подозревала, что что-то происходит. Иногда у нее был такой взгляд. . и однажды, когда я отсутствовала слишком долго, она пришла, чтобы найти меня. Должно быть, она услышала, как мы смеемся и болтаем, прежде чем один из мальчиков заметил ее. Но когда они спрятались и я поспешила ей навстречу, она ничего не сказала. Она просто помогла мне собрать палки и отвела меня домой». Вздохнув, она пожала плечами. — Но они узнали об этом, когда мне было шестнадцать.

«Как?» — спросил он с удивлением. Если ее друзья переехали за два года до этого, как ее родители могли узнать, что у нее были друзья?

— Я сказала им, — мрачно признала она, а затем объяснила. «У меня была младшая сестра. Джилли. Она была на семь лет младше меня, поэтому всегда оставалась на ферме, когда я уходила в лес, но когда мне было шестнадцать, она заболела. У нас и раньше были простуды, лихорадки и грипп, но сейчас все было по-другому. Ей было ужасно больно, и она так страдала, — сказала Элли с воспоминаниями о мучениях.

— Что у нее было? — обеспокоенно спросил Магнус, проводя ладонями по ее рукам, пытаясь успокоить ее.

«Я не знаю. Они не отвезли ее к врачу, чтобы узнать», — сказала она с разочарованием. «Я подумала, может быть, они не знали о врачах и о том, что они могут помочь. Наверное, я была невероятно наивна, — со вздохом призналась она. «Но именно поэтому я рассказала им о моей подруге Бетани и ее аппендиците. Я думала, что если они поймут, что врачи могут помочь Джилли, они отведут ее к одному из них».

— Но они отказались? — тихо догадался он.

Элли кивнула. «Я думаю, что Мать хотела. Пока я говорила, она продолжала умоляюще смотреть на отца. Но он даже не подумал об этом. Болезнь была испытанием, данным нам Богом, наказанием за наши грехи. Мы должны были верить в Него и молиться о прощении и исцелении. Это было единственное, что могло спасти ее, сказал он, а затем он избил меня за мой грех неповиновения ему, все время говоря мне, что болезнь Джилли была из-за того, что я согрешила и позволила этим языческим детям развратить меня.

— Ты ему не поверила, да? — обеспокоенно спросил Магнус.

«Я была очень юной, очень неискушенной девушкой для шестнадцати лет, — сказала она ему. — И да, я могла бы ему поверить, но когда Мать промывала рубцы на моей спине, ягодицах и тыльной стороне ног от его побоев, она сказала мне…

— Шрамы, — прервал он, вспомнив, как потрясло его это зрелище, когда он увидел, что они покрывают ее спину, зад и верхнюю часть ног. Воспоминание о них теперь говорило ему, насколько жестоким и сильным было избиение ее отца.

«Да. Симпатичные, не так ли? Постоянное напоминание об отце, которого я ненавидела, — горько сказала она, а потом закрыла глаза и опустила голову с чем-то вроде стыда. — Я знаю, что ты их увидел, когда зашел в ванную. Ты, казалось, был поражен тем, насколько уродливыми они были. Я полагаю, ты сожалеешь, что женился на мне сейчас.

— Нет, — сказал он с удивлением. «Они были сюрпризом, да. Но они никогда бы не заставили меня отказаться от тебя как от моей спутницы жизни, иначе я бы не женился на тебе». Когда она недоверчиво покачала головой, он признался: «Я видел их до того, как мы поженились, Элли».

Ее глаза приоткрылись от удивления. «Что? Когда?»

— Когда мы приехали сюда, Дэни и Элви собирались переодеть тебя в одну из ночных рубашек Элви, чтобы тебе было удобнее спать. Я ушел, чтобы они могли это сделать, но вернулся и обнаружил, что они раздели тебя, но на этом остановились. Ты лежал на животе, шрамы были видны».

— Но я была в той же одежде, — сказала она с растерянностью и волнением.

Он успокаивающе провел рукой по ее руке. «Шрамы заставляли их волноваться, что тебе будет неудобно знать, что кто-то их видел. Когда я вернулся, они обсуждали, продолжать ли тебя переодевать или снова облачать в твою одежду. Но Стефани сказала им, что ты не будешь рада узнать, что кто-то их видел, поэтому они одели тебя в твою одежду.

— О, —