Роковой аккорд - Шерил Андерсон

— И ты изо всех сил трудишься над его вечеринкой, — напомнила я самой себе.

Подруга с тревогой взглянула на меня:

— Да, и что тут плохого?

Теперь и я завздыхала:

— Боюсь, я испорчу тебе праздник.

16

Самое опасное в моей профессии не фаны, способные влюбиться в журналистку или прикончить ее. Гораздо хуже общение с людьми, которые врут, воруют, а то и похуже: в итоге я начинаю воспринимать их поведение почти как нормальное. Тем полезнее притормозить и поразмыслить насчет того, как приятно делать людям добро. И насчет того, как приличные люди отплатят мне добром за добро.

На пороге кабинета Конни я столкнулась с папарацци по имени Кенни — тот так и сиял, совершенно преобразившийся, готовый к серьезной работе. Через плечо Конни он послал мне улыбку, а наш фоторедактор тем временем благодарила его за оперативность, с какой он доставил ей свое портфолио, и обещала в скором времени позвонить и заказать работу в следующий номер. Предупредив Конни, что через минутку я вернусь, я проводила Кенни до лифта.

— Много она тебе задолжала? — панибратски обратился ко мне Кенни.

— Порядка двадцати трех грандов, — небрежно ответила я. Кенни дернулся, а я еще и подбавила: — У нас тут шулерство не принято. — Полюбовалась его гримасой и перешла на более серьезный тон: — Ничего она мне не должна, Кенни. Бывают такие ситуации, когда все выигрывают: ты получил свой шанс, журнал — фотографа, Конни — помощника, за чем дело стало?

— В твоем возрасте люди бывают циничнее, — пожал плечами этот нахал.

Даже это я ему простила. Тем более что:

— Есть к тебе дело.

— Так я и знал. — Типа, его мировоззрение не поколебалось.

— Приходи нынче вечером в «Пиллоу».

— Это клуб в Трибеке?

— Джордан собирает друзей. Будет петь.

— Тебя давно не фоткали? — фыркнул он.

— Я подумала, тебе интересно будет запечатлеть момент, когда прозвучит объявление о «пленках из отеля». Пленках Мики Кроули, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Кенни аж затрясся, точно в лотерею выиграл.

— Кто сделает объявление?

Я помахала рукой:

— Будет сделано объявление. — Боже, это звучит как первая строчка пресс-релиза.

— Кто еще знает об этом?

— Из прессы?

— Да.

— Пока никто.

Кенни сгреб меня в медвежьи объятия (а неплохо! Сойдет вместо визита к костоправу) и посулил:

— Тебе об этом жалеть не придется.

Он и понятия не имел, как (и почему) я хотела бы верить, что жалеть не придется. Накануне ночью я все крутила в голове слова Кайла: «Он (преступник) об этом не знает». После разговора с Оливией и Джорданом я окончательно осмыслила: никто не знает, что пленки не у меня, потому что никому не известно, где они, а значит… Так и сложился мой план. Вот почему в лифте я честно предупредила Трисию о намерении подпортить организованную ею вечеринку.

Сначала она расстроилась — а чего я ожидала? Девушка работала сверхурочно, к тому же Джордан ей нравился, а тут все летит к чертям.

— Что ты собираешься сделать? — уточнила она.

— Спущу дьявола с цепи, — ответила я.

— Как правило, от этого вечеринка становится только лучше, — развеселилась Кэссиди. Взгляд ее блестящих глаз перебегал с Трисии на меня и обратно, она прикидывала наши возможности и забавлялась. Тут мы доехали до первого этажа, и Кэссиди вытолкнула нас наружу.

Посреди холла я остановилась и спросила консьержа, нельзя ли оставить сообщение для миссис Кроули. Он кивнул, и я поспешно принялась царапать большими буквами на старой визитной карточке.

— Ты еще не заказала новые? — удивилась Трисия.

— Придется хоть одну статью написать, прежде чем Генри оплатит расходы на новые карточки, — засмеялась я. Отдав консьержу карточку с крупно написанным словом ЛГУНЬЯ, я вслед за подругами вышла на улицу.

В такси по дороге домой я бегло обрисовала свой план. Поскольку все в этой славной компании только и делали, что врали и мне, и друг другу, я решила сыграть по их правилам и в свою очередь публично солгать. На вечеринке я объявлю со сцены: кассеты у меня. Разразится хаос, который погубит вечеринку Трисии, но зато человек, завладевший пленками, вынужден будет действовать и обнаружит себя.

— Пристрелит тебя, например! — не на шутку встревожилась Кэссиди.

— Огнестрельное оружие вроде не из их репертуара! — оптимистично возразила я.

— Так подвести Трисию! — продолжала сокрушаться подруга.

— Я заранее извинилась.

— Можешь не извиняться. — Лицо Трисии напряглось, она отвернулась от нас, глядя в окно, и я перепугалась: неужто плачет? Кэссиди, тоже встревоженная, ткнула Трисию локтем в бок, и к нам обернулось сияющее улыбкой лицо: — Девочки, вы хоть представляете, какая реклама!

— Боже ты мой! — вздохнула Кэссиди.

— Вся эта моя клиентура — голубая кровь, старые деньги. Нет, очень милые люди, но ЭТО откроет мне доступ в совсем другой круг, в круг людей, которые постоянно устраивают НАСТОЯЩИЕ вечеринки, — заглавными буквами заговорила Трисия.

— И самоубийственная выходка Молли послужит для тебя рекомендацией? — фыркнула Кэссиди.

— Мне-то казалось: это ты у нас безбашенная, — удивилась я.

— Если тебя не прикончит убийца или кто-то из этих сумасшедших, тебя прикончит Кайл. — Судя по интонациям Кэссиди, я давно уже пребывала в глубокой заднице и только такая дура, как я, могла этого не заметить. — Он-то прикончит не насмерть, и все же Кайл вряд ли обрадуется тому, что ты вздумала предложить себя в качестве наживки.

Чем хороши друзья: в нужный момент они открывают тебе глаза на твои же собственные проблемы. Именно это раздражает нас в друзьях: всегда норовят открыть тебе глаза в тот самый момент, когда ты предпочитаешь зажмуриться и помечтать. Я-то считала, что играю во взрослые игры, вся такая умная и клевая, хоть снимай меня в «Тонком человеке»[38] или в том эпизоде «Закона и порядка», что послужит к славе моего трудяги таксиста. Мне и в голову не приходило сравнивать себя с наживкой — фу, какая гадость, червяк на крючке! Неужели я не сумею придать своему замыслу привлекательность в глазах Кэссиди и Кайла?

— Нет.

Кайл посмотрел на меня так, словно я просила разрешения спрыгнуть с моста Джорджа Вашингтона. На Кэссиди и Трисию он метнул огненный взгляд, как будто подозревал их в соучастии, и снова сосредоточился на мне. Он ткнул пальцем в Адама, дрыхнувшего на моем диване. Хотела бы я там оказаться (вместо Адама, не вместе). Было уже за полночь, ступни мои навсегда застыли в той форме, которую им придавали туфли от Стюарта Вайцмана[39], а мысли несколько раз пропустили через мясорубку. И все же я была уверена в преимуществах своего плана, только надо было объяснить так, чтобы до них дошло.