Крылья черепахи - Александр Громов

– Убьете, блин! – послышался снизу веселый голос Инночки. – Эй! Это не у вас там крыша поехала?

– У нас. Тебе чего? – нелюбезно осведомился Феликс.

– Чего, чего… Я вам уху принесла, здесь оставлю. Помочь ничем не надо? А то скучно там. И мать, как всегда, грузит.

– Там вода через порог еще не потекла?

– Скоро потечет.

– Ага. – По голосу Феликса можно было подумать, что мысль о предстоящем затоплении доставила ему большое удовольствие. – Хочешь помочь – пройди по всем номерам, сними шторы. Найди иголку с ниткой, сшей два полотнища примерно три на четыре метра каждое. Потом сложи их вместе и хорошенько простегай – нужно плотное.

– На кой хрен? – изумилась Инночка.

– Не бревна же тебе ворочать. Парус сделаем, какой попроще. Прямой грот. Все равно на плотах против ветра не ходят.

– Еще и мачту будем ставить? – не поверил я.

– Если успеем, то и киль, – ответил он. – Вернее, шверт. Сможем держать угол к ветру градусов тридцать – и то хлеб.

Я почесал в затылке.

– Ты в прошлом яхтсмен, что ли?

– Нет, я яхтсмен в будущем, – саркастически ухмыльнулся Феликс. – Яхтсмен-плотогон. Глупо звучит, но быть утопленником еще глупее… Ну, чего замер? Работай!

И ортопед-сыщик-яхтсмен-плотогон с кряхтением поддел очередной лист металлочерепицы.

– Эй, наверху! – донеслось с чердака в три голоса. – Помощь, едреныть, нужна?

– Кому? – бросил Феликс. – Мне или вам? Я вам помогать скучать не буду, мне некогда…

– Да ладно тебе, едреныть… – примирительным тоном прогнусил Матвеич. – Мы ж, едреныть, все понимаем…

– С чего начинать? – деловито осведомился Коля.

– С начала.

Леня ничего не сказал, но было слышно, как он астматически дышит после подъема на чердак.

– А-а-а-а-а-а-а-а!..

На пятом часу работы Коля, с виду самый крепкий из нас, стал сдавать, спотыкаться, утирать со лба обильный пот, тяжело дышать, а кончил тем, что уронил на ногу свежевывороченную стропилину. Хорошо еще, что себе, а не мне.

– Феликс! – крикнул я. – К тебе пациент!

– В очередь! – рявкнул Феликс, поддевая жалом лома железную скобу. Оглянулся, бросил лом, подлетел. – Твою мать! Куда приложило? Сильно?

Коля сидел на полу по-турецки, щупал ступню, шипел и вполголоса матерился.

– Руки убери, ты, увечный! Так больно? А так?.. Не дергайся! Ерунда, перелома нет, максимум трещина, а то и просто ушиб. Йод и тугой бинт, больше ничего. Сам перевяжешь. Ишь развопился. Тоже мне, коммандос, ветеран «горячих точек»…

– Какие там точки, – провыл Коля. – Какой, на хрен, коммандос… Я и в армии-то не служил…

– Ну? – изумился Феликс. – А как же ты телохранял-то?

– Как, как… Обыкновенно. Окончил курсы, получил корочку, ну и вот… Охранное агентство «Гарант». А до того токарем работал на заводе… откуда в армию не брали. Только платили там мало…

– Понятно, – кивнул Феликс. – А я думал, ты мужик.

– За такие слова, знаешь… – Коля угрожающе зашевелился. – Ты думай, что говоришь! Не мужик, потому что по чеченским фугасам не ходил, да?..

– Нет, потому что ноешь.

– Голову бы тебе оторвать, – высказал дружеское пожелание Коля.

– Сначала оторви вон ту балку, а прежде почини себе ногу. Успеешь за десять минут – возьму свои слова назад. Понял? Время пошло.

Время не шло – летело. Перекуров не было, и я сэкономил три последних окурка. К заходу солнца мы полегли костьми на кровати, ковровые дорожки и просто на пол второго этажа, заваленный где можно и где нельзя варварски добы– тым стройматериалом. Вечерний воздух быстро остывал, но никто из нас не жаловался на холод. Сил не осталось, зато мы разобрали крышу с южной стороны корпуса, обрушили стропила, повалили две перегородки на втором этаже, выкорчевали чердачный настил, расчистили два санузла от всяких не-нужностей, вроде унитазов, и начали разбирать торцевую стену. Прощай тепло камина! Жить на втором этаже было еще можно, особенно в нетронутой его половине, но ходить было нельзя, разве что лазить на карачках через горы «деловой древесины» и отходов, рискуя напороться на торчащий гвоздь. Внизу вода свободно вливалась в холл, и Матвеич натужно шутил, что недурно бы, едреныть, половить там рыбку. Омываемый мутными струями, «Островок» стал напоминать речной теплоход, у которого прямым попаданием тяжелого снаряда разнесло вдребезги кормовую часть.

Почему-то я никогда не строил плотов, даже в детстве. И уж тем более не мог вообразить, что мне все-таки придется строить плот, да еще на втором этаже тонущего здания.

Десятого, моего номера больше не существовало, равно как и девятого, исчезла и половина коридора. Там, где когда-то жил я, теперь имел место «стапель» – уродливая конструкция из наклонных бревен, устланных для лучшего скольжения кровельными листами. По мысли Феликса, при необходимости у нас должно было хватить сил спихнуть плот в воду.

– Надеюсь все же, что плот всплывет раньше, чем дом, – сказал Феликс.

На него только посмотрели злобно и ничего не сказали. Мерещились Марк Твен, Гекльберри Финн, наводнение на Миссисипи с дрейфующими по воле волн постройками и Ноев ковчег, причаливающий к обсыхающему Арарату.

Каждой твари по паре… Фиг. Интересно, сколько Ною и сыновьям понадобилось изловить пар антилоп для прокорма в течение семи месяцев и семнадцати дней одной пары львов?

Об оставленном в залитом водой номере трупе Бориса Семеновича, не дождавшемся следователей и судмедэкспертов, о трупе, который через день-два станет неотличим от разбухшего трупа заурядного утопленника, никто не вспоминал, но никто и не забыл, я это чувствовал. Мария Ивановна, Надежда Николаевна и Инночка молча шили в три иглы. Чтобы русская женщина уехала куда-нибудь хоть на день без иголки? Такого не бывает. Без мужа может, без денег тоже как-нибудь перекантуется, а без иголки никак.

Викентий, лазая по стенам, как мелкий примат, выдирал из-под декоративных накладок последний кусок провода, а я смотрел на выкорчеванные пиломатериалы. На торце одного крупнокалиберного бруса застыла слезинка смолы – привилегированный санаторный корпус плакал, уступая вандалам. Совсем как дом из моего сна. Дом у дороги.

– Как думаешь, балок двадцать на плот хватит? – спросил я Феликса.

– Пятьдесят, – отрезал он, жадно ловя ртом сырой воздух.

– Шутки в сторону. Считать я умею…

– Кулибин, – с отвращением сказал Феликс и сплюнул. – Лобачевский. Счетовод Вотруба. А запас плавучести? А барахло всякое? Очаг? Дрова?

– Учел. Впритык хватило бы и десяти-двенадцати балок, вон они какие толстые…

– А то, что дерево намокнет, ты учел? А волну? А непредвиденные обстоятельства тоже учел? Нет уж, запас нам нужен по меньшей мере четырехкратный. Ты мне еще за этот запас спасибо скажешь…