Человек с Золотым Торком (ЛП) - Грин Саймон

- Красивое кресло, - сказал я, не найдя другой нейтральной темы.

- Да, да, не так ли? - воскликнул Крот, немного оживившись. - Это спец заказ. Через множество посредников. Мне приходится быть очень осторожным. В подлокотниках установлены охладители для прохладительных напитков. Не желаете один?

- Не сейчас, - сказал я.

- Хорошо, потому что сейчас у меня небольшой дефицит. Я должен сделать новый заказ. Да. У меня есть очень доверенные люди, которые за определённую плату доставляют мне всевозможные вещи контрабандой, но, конечно, это нелегко, доставлять вещи. Нет. Нет. Я должен быть… осмотрительным. Во всём. Здесь я в безопасности, под защитой, и я намерен оставаться в безопасности. В дали от мира. В конце концов, не только Семья хочет моей смерти. О, нет…

- Воистину? - Кто-то ещё за тобой охотится?

- Практически все, - печально сказал Крот. - Я знаю так много секретов, понимаете. Так много вещей, которые одни люди не хотят, чтобы знали другие. О, что я знаю! Вы будете поражены! Воистину. Да.

- Как вы запитываете всё это оборудование? - спросил я, искренне любопытствуя.

Крот пожал плечами. - Я беру всю необходимую мне энергию из подземных коммуникаций. И из города. Они не замечают. У меня здесь все коммунальные удобства, и я никогда не платил по счетам. Хотя мог бы, если бы захотел. Я действительно очень богат. О, да. Итак, Эдвин, ты новый изгой. Позволь мне взглянуть на тебя… Я, конечно, знаю тебя по репутации. Единственный полевой агент, который держался от семьи на расстоянии, почти десять лет… Беспрецедентно! Всегда знал, что так долго продолжаться не может… Семья не доверяет никому и ничему, что не может контролировать. Знаете, я ведь когда-то был Малькольмом Друдом. Он произнёс это имя так, словно ожидал, что я его узнаю, но я не узнал. Мы большая семья. Он пристально изучал мое лицо, а потом нахмурился и фыркнул, когда понял, что это имя ничего для меня не значит.

- Итак, меня вычеркнули из официальной семейной истории. Вычеркнули. Я так и предполагал. Да. Тебя тоже уже вычеркнули, Эдвин. Для следующих поколений семьи ты никогда не существовал. Вся твоя история исчезла, о, да. Всё, что ты когда-либо сделал для семьи, все твои битвы, успехи и достижения будут разделены и приписаны другим. Агентам, которые всё ещё следуют семейной линии и склоняются перед семейным авторитетом. Мэтью, вероятно, получит большую часть этого. Он всегда был твердолобым членом семьи, маленький урод без чувства юмора. Он всегда будет хорошим маленьким солдатиком… Не то что мы, а, Эдвин? У нас есть свой разум. У нас есть душа. Да. Да!

- Они действительно могут это сделать? - спросила меня Молли. - Просто вычеркнуть тебя из истории, как будто тебя никогда и не было?

- Конечно! - сказал Крот. - Так было всегда. Так решали высшие эшелоны семьи. В которой я когда-то был ценным участником.

- Чем именно вы здесь занимаетесь? - прямо спросил я. - И чем, если это возможно, вы можете мне помочь?

Он моргнул и некоторое время смотрел на меня, не привыкший к тому, что ему так открыто бросают вызов в его личном королевстве. Одна рука потянулась к пульту дистанционного управления, вмонтированному в подлокотник, но затем он отдёрнул руку. Он нервно улыбнулся мне, а затем Молли. Она подарила ему свою лучшую весёлую, ободряющую улыбку, и он слегка успокоился.

- Я наблюдаю за миром, - немного самодовольно сказал Крот. Он поворачивался взад и вперёд в своём кресле, указывая пухлой рукой на множество экранов. - Здесь, внизу, я могу видеть всё, что происходит, или, по крайней мере, всё, что имеет значение. У меня есть скрытые камеры в таких местах, что вы не поверите. Я шпионю, подслушиваю и делаю заметки. Если бы вы знали, что Билл Гейтс планирует делать дальше, вы бы обделались. Да. Да… Я живу Сетью, знаете ли. Изучаю теории заговора, ищу доказательства деятельности нашей семьи, а затем передаю информацию тому, кто, по моему мнению, сможет ею воспользоваться. Везде, где это принесёт наибольшую пользу или наибольший вред семье… - И он торжественно посмотрел на меня.

- Нашу семью нужно остановить, Эдвин. Сокрушить, Усмирить, Низвергнуть. За всё, что было сделано с тобой, со мной и со всеми другими, такими же, как мы. И я принадлежу к сотне различных диверсионных организаций, под сотней различных имён. О, да! Ничего не происходит, ничего не планируется, о чём бы я не узнал заранее. Мне нужно знать всё, чтобы понять, что происходит в мире. Да… Трудная работа. Бесконечная работа… Но кто-то должен её делать.

- Вы, случайно, не принадлежите к группе под названием “Манифест Судьбы”? - спросила Молли.

- Конечно. Параноики, ксенофобы, определённо рабы культа личности, - и откровенно небрежные, когда речь идёт о фронтовых операциях… Но изначально я возлагал на них большие надежды. То есть, да, они были и остаются полными и абсолютными ублюдками во многих отношениях, но, по крайней мере, у них есть организация, которая, похоже, способна противостоять Друдам. Я дистанционно их поддерживаю, пытаюсь побудить их быть более практичными, на том основании, что любой, кто противостоит семье, заслуживает поддержки. Да. Хотите посмотреть на битву, которая идёт между их людьми и тремя полевыми агентами Друдов на улицах над нами?

- Это всё ещё продолжается? - изумилась Молли.

- О, да. “Манифест Судьбы”, они бросает всё, что у них есть, против полевых агентов. Бедные глупцы! Прямой конфликт никогда не приведёт к уничтожению семьи. Нет. Нет…

- Покажи мне, - попросил я.

Крот пощёлкал пультом дистанционного управления на подлокотнике своего кресла, и на самом большом плазменном экране перед нами вдруг появилось новое изображение: Силы “Манифеста Судьбы” атакующие три золотые бронированные фигуры прямо на открытом пространстве. Глубина и разрешение картинки, включая пространственный звук, были превосходны; было ощущение, что стоишь в самой гуще сражения. Я почти чувствовал запах крови и дыма. Трумэн, должно быть, послал половину армии, чтобы уничтожить полевых агентов Друдов, которые осмелились бросить ему вызов; но это не принесло ему особой пользы. Боевые бронированные машины, механизированная пехота, артиллерийские установки, ведущие огонь сверху… Улица была полна густого чёрного дыма от горящих зданий и сгоревшей бронетехники, но все же три золотые фигуры двигались сквозь толщу дыма, никем не тронутые. Они пробивались сквозь наступающих солдат со сверхъестественной скоростью, убивая одним касанием и двигаясь дальше. Вдоль всей улицы громоздились мёртвые и умирающие. Золотые фигуры одним махом опрокидывали бронированные машины, проходя невредимыми сквозь град пуль и взрывов. Чёрный вертолёт пошёл на снижение для нанесения удара, и одна золотая фигура прыгнула прямо в воздух, движимая силой своих золотых ног. Он уцепился за борт вертолёта, одной рукой оторвал дверь и скрылся внутри. Он выбрасывал членов экипажа по одному, и они с криками летели навстречу смерти. Агент оставался на борту достаточно долго, чтобы направить падающий вертолёт на бронемашину, а затем в последний момент выпрыгнул, приземлившись легко и грациозно, так как его бронированные ноги поглотили удар. На стороне “Манифеста Судьбы” были все преимущества современной войны, но они не принесли им ни малейшей пользы против трёх полевых агентов Друда.

Это почти заставило меня гордиться тем, что я Друд, видеть, как столь немногие устояли против столь многих. Почти.

- Последний должно быть Мэтью, - прокомментировал Крот. - Всегда был выпендрёжником.

- Как, чёрт побери, они собираются это замять? - воскликнула Молли, завороженно глядя на побоище. - Столько смертей и разрушений, зона боевых действий, прямо в центре Лондона?

- Вы видите здесь представителей СМИ? - спросил Крот. - Какие-нибудь телевизионщики или фотографы? Папарацци? Нет. В наши дни, если об этом не говорят в TV новостях или не пишут в таблоидах, значит, этого не было. Всем гражданским свидетелям подправят память, все записи с камер видеонаблюдения исчезнут, а ущерб будет возложен на террористов, которых выставят как Бугименов. Или, возможно, представят это, как взрыв газа. Или падение воздушного судна. Так, как решит семья. Да. О, история выйдет наружу, они всегда выходят. Сеть так любит свои городские легенды. Но никто никогда не узнает правды. Семья поднаторела в сокрытии правды. О да.