Попала! - Надежда Кузьмина

– Дурак! Сказал, прикрой ковром, а не удуши! За мертвую ничего не дадут!

– Да живая! Вон теплая еще. И вроде шевельнулась.

Голоса замолчали. Чем-то мне не понравилась эта тишина.

– Кормить ее будем?

– А зачем? Пару дней протянет и так.

– А поить? Наверное ж, надо. А то совсем дохлая…

Голоса снова смолкли, судя по шагам, пришел кто-то еще.

– Так. Вирас, ты лошадей пустил пастись? – Похоже, Лириад тут был главным.

– Пустил. Думаем, девку-то напоить надо, а то она совсем тряпкой висела, как из кареты вынимали.

– Ну, ее здоровье – не наша забота, – хохотнул Лириад. – А напоить? Напоим, но пусть отработает. В Талисии ее всяко беречь не станут. Давайте, попону на траву и раздевайте догола. Посмотрим, чем эта крестьяночка Иримэ так маэллта приворожила. Да, ведро не трогайте!

Шанса справиться одной с тремя распаленными мужиками у меня не было никакого. Но я честно попыталась – терять мне было уже нечего. И, как только развязали руки и ноги, попробовала пустить в ход ногти и начать брыкаться. Кажется, рожу я кому-то разодрала. Бить меня стали так, что я чуть снова не потеряла сознание.

Но момент я не упустила. Знала, что, когда они увидят под одеждой конструкцию «железные трусы девы Мериэн», наступит короткий миг замешательства. Так и вышло. Тот, кто держал мне голову, отпустил руки, чтобы посмотреть, отчего так ахнули его подельники. И не успел перехватить слетевшее ведро, когда я забилась пойманной рыбой, отчаянно мотая головой. Мне хватило времени, чтобы испустить отчаянный ментальный вопль: «Арвис! Меня похитили и везут в Талисию! Их трое! Помоги!» – прежде чем жестяную дрянь нахлобучили снова. Судя по ощущениям, только железо на мне и осталось – ведро на голове, пояс девственности на заду.

– Вот тварь! – Я получила очередной пинок по ребрам.

– Это маэллт на нее нацепил, чтоб не гуляла? – Голос казался разочарованным.

– Я для нее был не хорош… – задумчиво протянул Лириад. – А как вы смотрите на то, чтоб наши имена на ней вырезать? Если и выживет – век помнить будет!

Я поняла – эта зеленоглазая тварь не отступит. Изуродует, получая от каждого мгновения моей боли удовольствие. Так не дала, получит свое эдак. Но как же я была настолько слепа? И, похоже, не будет даже отсрочки, пока они поужинают – рядом со мной послышался металлический лязг. Следом хриплый вскрик. И еще один. А потом проклятье Лириада и какое-то бульканье. А затем с меня стянули ведро, и я увидела окровавленное лицо Арвиса с пылающими голубыми глазами. Кровь текла из носа и из рассеченного лба.

– Мариэ… жива! Что эти сволочи с тобой сделали?!

Уронил окровавленный меч на траву и попытался развязать кляп. Пальцы не слушались. Сообразив что-то, вынул из-за пазухи кинжал и аккуратно, не поранив, разрезал веревку, удерживающую тряпку во рту. Я попыталась ее выплюнуть – не смогла. Во рту – Сахара, челюсть свело. Руки не слушались тоже. Арвис подцепил комок, забивший мне рот, пальцами, вынул и отбросил в сторону.

Какое счастье, оказывается, когда можно нормально вздохнуть и закрыть рот! Углы рта драло так, что я всерьез испугалась, что, заглянув завтра в зеркало, увижу в нем Человека, Который Смеется. И Арвис так встревоженно смотрит… Ой, я ж еще вообще ничего не сказала! Попробовала выговорить «Арвис», но вместо этого захрипела, напугав своего спасителя еще больше. Тот, кажется, понял:

– Тебе пить не давали, да? Мариэ, не смотри туда! – И, помогая мне подняться на ноги, одновременно закрыл собой что-то на траве. Я пошатнулась, еле устояла, а потом пихнула его – нет, я хочу видеть то, что с ними стало! Увидела. Отдельно лежащую на траве голову Лириада с дыркой трахеи в окровавленном обрубке шеи… и согнулась в сухом рвотном спазме, отхаркиваясь желчью.

– Мариэ! Пошли отсюда…

– В туалет хочу! – еле слышно прокаркала я. Ужас произошедшего физиологических подробностей не отменял. Вот только как я буду это делать с железной полосой поперек всего? А не сделаю – лопну.

– Ключ где? – понятливо поинтересовался Арвис.

– Дома, – мрачно прохрипела я. – Сирус жив?

– Сильно ранен, но жив. Он кинжал в бок получил. Пару недель проваляется в постели.

Я облегченно вздохнула. Мысль о том, что парня убили из-за меня, была невыносима.

Мы дошли до деревьев. Я оттолкнула Арвиса:

– Отвернись!

Тот послушно отошел на несколько шагов и повернулся спиной. Потом, чувствуя мою заминку, бросил:

– Поищу тебе одежду, – и пошел назад, на поляну.

Вот никогда больше не стану экономить время на качестве! Но кто же знал, что меня похитят прямо в этой конструкции? Хотя, если бы без нее, было б куда хуже… Ужас!

Вернулся Арвис.

– Извини, твою одежду они порвали в клочья. Злились, наверное. Есть куртка и почти чистые штаны. Лучше, чем ничего.

Я прервала его:

– Арвис, если они тут встали на ночлег, рядом должна быть вода. Хочу туда. Помоги дойти?

Он меня отнес. Причем ему было, похоже, глубоко наплевать, что его самого шатало, что я была перемазана в крови и черт-те в чем, что от меня несло страхом, потом, желчью и кровью. Кажется, он видел что-то совсем другое.

На берегу он посадил меня на траву. Разделся, снова подхватил на руки и занес в речку по пояс. Я отмыла в чистой воде ладони, лицо, а потом прополоскала рот и стала пить. И выпила б, наверное, ведро, если бы не вспомнила, что мой зад все еще украшен оригинальной металлоконструкцией и что если я не хочу снова вставать в позу «борец сумо, лезущий боком на дерево», стоит поумерить аппетиты. Поэтому, утолив жажду, просто начала мыться. Голову не мочила – мыть нечем, а сохнуть негде. Попутно вымыла лицо и грудь Арвису, который осторожно поддерживал меня, не давая упасть.

– У них есть карета и где-то рядом пасутся лошади, – сообщила я, пока мы выбирались на берег.

– А где мы, ты знаешь?

– Ехали к границе Талисии. Вроде путь два дня длиной. Больше ничего не знаю, – зябко пожала плечами.

– Значит, к югу от Риоллеи… – задумался Арвис. – Пешком не дойдем. Надо ехать. Выбирай – либо ты в карете, я вместо кучера, либо оба верхом.

– В этой штуке верхом не сесть, все отшибешь, – вздохнула я. – Только боком. Так что карета.

Если б мы не видели в темноте, не справились бы. Хотя справлялся Арвис. Меня хватило только на то, чтобы держать под уздцы очередную пойманную им лошадь. Причем кто кого еще держал – я коняку или она меня, – вопрос спорный.

Ехать на сиденье было лучше, чем кулем на полу, но все равно я ерзала с бедра на бедро, пытаясь не понаставить еще шишек. И так, когда прошел шок, стало ясно, что у меня треснуты три ребра, а синяки такие, что за пару недель не сойдут. Но хоть чуть не удушивший меня ковер пригодился – теперь я прикрылась им по шею добровольно, меня трясло то ли от холода, то ли от пережитого. Что чувствовал Арвис – не уверена. Иногда мне казалось, что я ощущаю его присутствие в своей голове… но реально я слышала только, как он погоняет и погоняет коней. Наконец мы остановились.