Сонька. Продолжение легенды - Виктор Мережко

— Проводи господина следователя.

Егор Никитич дошел почти до выхода, оглянулся.

— И прошу запомнить, княжна. Если мы в вашем доме обнаружим дочку аферистки, то прошение государю будем писать мы. Прошение о возбуждении против вас судебного преследования! — И исчез за дверью.

Кресты… В этом наименовании все. И толстые стены, и церковь за этими стенами, и загубленные души, и души, жаждущие покаяния и отмщения, и беспамятная затхлость, и неумолкаемые молитвы, и ежедневные и еженощные рыдания, и истовое неверие в то, что время ушло и его больше никогда не вернуть.

Кресты…

Перед тем как начать первый допрос Соньки, в предварительной комнате, на стене которой висела большая икона Спасителя, собрались все те, кого пригласил на мероприятие полицмейстер Круглов Николай Николаевич. Здесь находились следователь Гришин, судебный пристав Фадеев, а также товарищ прокурора Сергей Иванович Илларионов.

— Чем закончился допрос княжны Брянской? — спросил полицмейстер следователя Гришина.

— Княжна все отрицает. Настаивает на том, что задержанная является ее прямой родственницей. И более того, угрожает обращением с самому государю.

— Что стало известно о похищенном?

— Также все отрицает.

— Конкретнее.

— Со слов княжны нельзя утверждать, что был похищен именно Черный Могол.

— Следует произвести ревизию драгоценностей князя.

— Княжна категорически возражает.

Полицмейстер повернулся к товарищу прокурора.

— Надо получить разрешение господина прокурора.

— Господин прокурор вряд ли на это пойдет. Это противозаконный акт, Николай Николаевич.

Лицо полицмейстера стало багровым.

— Когда в стране попираются все законы, вряд ли нам следует цепляться за какую-то закорючку в том талмуде, на который уже давно никто не обращает никакого внимания! В интересах следствия я лично обращусь к господину прокурору! — Он походил в задумчивости по комнате, пробормотал: — Что же связывает эту чистую, святую душу с отпетыми преступниками?.. Загадка из загадок. — Поднял голову, кивнул Гришину: — Допрос начнете вы.

Следственная комната была довольно большая, хотя с совершенно голыми стенами, а присутствующие чиновники расположились таким образом, что находились в разных концах комнаты, поэтому воровке, отвечая, приходилось вертеть головой из стороны в сторону.

Сонька сидела на жестком стуле посередине комнаты, сидела прямо, спокойно, уверенно.

Вначале фотограф сделал несколько снимков воровки с разных ракурсов, затем начался допрос.

Вел допрос, как было условлено, следователь Егор Никитич Гришин.

— Итак, фамилия ваша Дюпон, а имя Матильда… Матильда Дюпон. Я ни в чем не ошибся?

— Нет, все верно, — по-русски, но с акцентом ответила Сонька.

— Вы подданная Франции?

— Да, я гражданка Франции.

— И ваша дочь Анна тоже?

— Да, мы обе из Франции.

— Прелестно. — Следователь перелистал какие-то бумаги, бросил взгляд на коллег. — Ваша дочь Анна также находится в Петербурге?

— Нет, она отбыла в Париж.

— Как давно?

— Несколько дней тому.

— Она телеграфировала вам о своем прибытии?

— Думаю, да. Но я не успела получить уведомления из-за того, что меня пригласили сюда.

— На какой адрес она должна была телеграфировать? — включился в допрос судебный пристав.

— На адрес дома моей родственницы, княжны Анастасии.

— Мы проверили телеграфные данные, однако никакого поступления на ваше имя не было.

— Этого не может быть. Видимо, ваши данные не совсем точны.

— Скажите, мадам… — подал голос товарищ прокурора. — Ваш паспорт, а также адрес проживания в Париже достоверны?

Сонька повернулась в его сторону.

— Конечно. Все это можно легко проверить через французское посольство.

— Мы проверили, — сказал судебный пристав. — И выяснилось… Ваш паспорт, а также обозначенное в нем гражданство — фальшивка.

Воровка от неожиданности даже не сразу нашлась.

— Как вы сказали?

— Ваш паспорт, мадам, и ваше гражданство — подделка! И за это вы будете подвергнуты дополнительному судебному воздействию!

— Вы, наверное, шутите, — с укоризной улыбнулась Сонька.

— Шутят знаете где?.. В Одессе!.. Где уже вы не однажды бывали и откуда вас отправляли на пожизненную каторгу! — вдруг взорвался полицмейстер.

— Простите, я вас не понимаю. Я прошу вызвать сюда представителя посольства Франции.

— Будет вам представитель, все будет. — Полицмейстер взял со стола несколько фотографий, сунул в лицо Соньке. — Вы знаете, кто это?

Это были Сонькины снимки, сделанные ранее.

— Да, конечно, — спокойно ответила она. — Мне их показывал господин полицмейстер. — Подняла глаза на чиновника, с неловкой усмешкой объяснила: — Ну, который был до вас… Его взорвали.

— Вам объяснили, кто эта дама?

— Да, мне сказали, что это известная ваша воровка… — Сонька задумалась на секунду. — Сейчас вспомню… Да, Сонька Золотая Ручка.

— Вам так трудно было вспомнить? — с насмешкой спросил полицмейстер.

— Да, это сложное имя. Его трудно произносить.

— Вас не удивляет, что вы с нею — одно лицо?

— Не только удивляет, но даже немножко смешит, — улыбнулась воровка. — Покойный Василий Николаевич чувствовал себя крайне неловко, глядя на меня и на эти фотографии. Однажды он даже решил, что я и есть та самая Сонька.

— А если это так на самом деле?

— То есть я — Сонька?!

— Да, вы та самая Сонька. И Василий Николаевич не ошибался.

Воровка с укоризной посмотрела на полицмейстера, покачала головой.

— Ваш юмор меня смущает, господин полицмейстер.

— Ваш меня тоже. — Он наклонился к Соньке совсем близко. — И совсем уже не смешно то, что смерть Василия Николаевича лежит именно на вашей совести, мадам!

— Да, это совсем не смешно, — серьезно согласилась она и добавила: — А скорее всего глупо.

Полицмейстер отошел от воровки в крайне разгневанном виде, сел на место.

— У вас сколько дочерей, мадам? — включился в допрос судебный пристав.

— Одна.

— Имя?

— Анна.

— И больше дочерей у вас нет?

— Если я кого-нибудь забыла, может, вы подскажете? — засмеялась Сонька.

— Подскажу, непременно подскажу. — Он посмотрел вначале на товарища прокурора, затем на полицмейстера, получил от них молчаливое одобрение. — Вы, мадам, действительно забыли еще об одной вашей дочери. И сейчас мы ее вам представим.

Сонька непроизвольно сжала кулаки, напряглась.

— Это будет невероятный сюрприз, господа.

— Надеемся, вам будет интересно.

Присутствующие повернули головы в сторону двери, из которой должна была выйти «забытая» дочка Соньки, и через пару секунд она вышла.

Да, это была Табба.

Она остановилась на пороге, несколько театрально оглядела присутствующих, после чего поздоровалась:

— Здравствуйте, господа.

Взгляды матери и дочки на мгновение пересеклись, потом обе отвели глаза.

Таббе на приветствие не ответили, лишь судебный пристав показал на свободный стул.

— Присядьте, мадемуазель.

— Если можно, я постою, — ответила та. — Мне так удобнее.

— Вас предупредили о судебной ответственности за дачу заведомо ложных показаний? — спросил пристав.

— Да, я подписала такую бумагу.

Фадеев оглянулся на полицмейстера, как бы передавая ему право вести дальше допрос. Тот кашлянул, подошел к девушке.

— Ваше сценическое имя?

— Табба Бессмертная.

— Имя по рождению?

— Табба Блювштейн.

— Вам знакома сия дама? — кивнул он на Соньку.

— Да… — От волнения горло Таббы на миг пересохло. — Мне дама знакома.

— Кто она?

— Моя мать, Софья Блювштейн.

— Это ее истинные имя и фамилия?

— Да.

— Вам известна воровская кличка вашей матери?

— Да. — Горло Таббы опять пересохло. — Сонька Золотая Ручка.

— То есть она воровка?

Взгляды матери и дочки вновь пересеклись, первой опустила глаза Табба.

— К сожалению, это так.

— Мать занималась вашим воспитанием?

— Нет, она оставила меня в младенчестве. Для нее главным было воровство.

— По нашим сведениям, — вел допрос дальше полицмейстер, — у вас есть родная сестра?

— Да, по матери.

— Ее имя?

— Михелина Блювштейн.

— Как давно вы ее видели?

— Несколько недель тому.

— Вы встретились как родные сестры?

— Отнюдь нет. Мы встретились дурно. — Табба снова столкнулась с взглядом матери, с трудом сдержала вдруг навернувшиеся слезы. — Я не желаю знать ни эту особу, ни девицу, которая значится моей сестрой.

Полицмейстер померил комнату тяжелыми шагами, вновь остановился перед девушкой.