Ледяное сердце - Джонатан Келлерман

— Фундаментальные проблемы?

— Самые что ни на есть прозаические: просроченные векселя, споры по контрактам, конкурсные испытания для работников. Фрэнк — что-то вроде прилежного частнопрактикующего врача. Думаю, заставить его покраснеть задача не из легких. Ведь его контору посещают все эти типы, производящие фильмы «для взрослых». Понимаю, почему секретарша Фрэнка поинтересовалась, не вляпался ли Кевин, фигурально выражаясь, в дерьмо.

— Но нет никаких свидетельств того, что в этом замешан Кевин?

— Пока нет. В отделе нравов известно имя Фрэнка, но Кевин в их документах не упоминается. Они проверили все записи регистрации корпораций по категории дел, которыми занимаются. В сухом остатке — ничего.

— А что насчет Терри?

— Ничего. Даже если предположить, что мамуля все-таки снималась в каких-то грязных фильмах. Возможно, именно на этой почве они и познакомились. Ну и что, если Кевин не продолжил семейное дело?

— Семейное дело могло сексуально дезориентировать Кевина. Само по себе это ничего не значит, но в совокупности со всем прочим слегка проясняется характеристика личности Кевина. Я догадываюсь, почему ему хотелось дистанцироваться от родителей. Он зациклился на идее искусства ради искусства. Возненавидел людей, которые, как он видел, торгуют собой, проституируют. Вместе с тем в уединении, в своей квартире, он сам собирал коллекцию грязных фильмов.

— Сексуальная дезориентация. Какой милый эвфемизм. Да он гомик, Алекс.

— С моей точки зрения, это не эвфемизм. При нормальной ориентации его могли сбить с толку.

— Все Драммонды в дерьме. Как же все-таки, черт побери, мне отыскать Кевина до того, как он замочит очередного бедного и ничего не подозревающего артиста?

Ответа на этот вопрос у меня не было.

— Мы продолжаем разбираться с Эрной Мерфи. Исходим из того, что Фрэнк и Терри могли соврать нам, будто не знакомы с ней, или из того, что толковый кузен Эрны от мира искусств в самом деле существует. Шталь работает в Интернете, исследует генеалогическое древо, опираясь на фамилию Трублад. Выходит, она действительно при деньгах. Вышла замуж за короля бытовых электроприборов, живет в большом доме в Пасадене.

— По соседству с Эвереттом Киппером, — заметил я.

— Я и не подумал об этом… ну ладно, посмотрим, что накопает Шталь. Пока мы с Петрой приняли на вооружение подход, характерный для шоу-бизнеса: нет идей, собери совещание. Очередная встреча состоится сегодня вечером, в девять часов, играем на ее поле: «Джино» на бульваре. Твое присутствие очень желательно, но сильных впечатлений не обещаю.

— Стыдись. Сначала никаких розовых садов, а теперь еще это.

39

У Элисон появился перерыв. Приняв последнего планового амбулаторного больного, она освободилась на некоторое время. Позднее ей предстояло посетить в хосписе умирающего. Я накупил лакомств, подобрал Элисон на авеню Монтана напротив ее приемной, и мы поехали в Оушен-парк. Там мы перекусили, любуясь закатом солнца. Несколько серфингистов слонялись по пляжу с видом неисправимых оптимистов. Пеликаны хлопали крыльями и искали пищу в воде.

Съев свой бутерброд, Элисон вытерла губы и посмотрела на птиц.

— Я люблю их. Разве они не великолепны?

Мне всегда нравились пеликаны. Немного неуклюжие, они ловко добывали пищу. Я сказал об этом Элисон, обнял ее и допил свою банку пива.

— Великолепие в моем понимании соотносится с тобой.

— Бессовестный льстец.

— Иногда лесть срабатывает.

Она положила голову мне на плечо.

— Трудная ночь впереди? — спросил я.

Элисон несколько раз рассказывала мне об умирающем пациенте. Хороший добрый человек. До пятидесяти ему не дожить. Она консультировала его уже четыре месяца. Теперь, по мере того как он уходил из жизни, Элисон теряла уверенность, что она приносит пользу.

— Эту работу мы выбираем сами, — говорила Элисон несколько недель назад. — Предполагается, что мы знатоки своего дела, но какой бог вдохновил нас на это?

— Ваал от науки.

— Точно. Получи хорошие оценки, сдай нужные экзамены. Это отнюдь не воспитание духа.

Мы долго молчали. Она вздохнула.

— Что-то случилось?

— Ты способен переварить очередную исповедь? Я сжал ее плечо.

— Это о моем маленьком хромированном дружке. Однажды я воспользовалась им.

— Когда?

— Вскоре после того, как купила. До того как у меня появился собственный кабинет, когда я снимала помещение в Калвер-Сити. Я сильно задерживалась на работе, поскольку идти домой было незачем. Однажды я сидела в кабинете далеко за полночь и работала с бумагами. Потом пошла на автостоянку. Там болтались несколько ребят. Так, мелкая шпана. Они курили наркотики, пили пиво. Когда я подошла к своей машине, они двинулись ко мне. Четверо, лет по пятнадцати-шестнадцати, они не производили впечатления заядлых наркоманов, но были явно одурманены. Я до сих пор не знаю, каковы были их намерения. Возможно, они просто хотели позлить меня. Но когда их заводила приблизился ко мне и почти прикоснулся к моему лицу, я одарила его своей лучшей улыбкой, вынула из сумочки пистолет и приставила к его морде. Он наделал в штаны, я почувствовала запах. Потом он отступил и побежал, все они побежали. После того как они удрали, я стояла там, и на моем лице застыла все та же улыбка. Я понимала, что это неуместно, но ничего не могла поделать с мышцами лица. Потом меня затрясло и пистолет тоже дрожал в моей руке. Его ствол отражал свет луны, и этот отблеск напоминал падающие звезды. Когда мы с тобой были в каньоне и любовались небом, я вспомнила об этом… Я так сильно вцепилась в пистолет, что у меня заболели пальцы. Когда же я наконец успокоилась, моя рука все еще оставалась напряженной. А ведь я держала палец на спусковом крючке. После этого я склонялась к тому, чтобы выбросить пистолет. Но решила, что это не выход. Мне следовало научиться владеть собой… А теперь настоящее признание: я потянулась к тебе отчасти потому, что ты занимаешься расследованием уголовных дел. То есть, по сути дела, ты такой же, как я, которая получила от этого сполна. Я почувствовала, что мы родственные души. Я много думала о тебе. И когда ты наконец позвонил, меня охватил восторг.

Она коснулась моей руки. Ее ноготь щекотал мне ладонь. Эрекция у меня была внезапной, неподконтрольной. Сначала с Робин, теперь с Элисон. Реагирую на все.

— Конечно, это только отчасти так. То, что ты красив и умен, подливало масла в огонь. — Она посмотрела на меня. — Я рассказываю это не для того, чтобы казаться лучше Робин, которой не слишком нравилась твоя работа. Я хочу быть большим, чем она — храброй, родственной душой. — Эдисон сжала мои пальцы. — Все это звучит путано? —Нет.

— Меняют ситуацию мои слова? Мне не хотелось бы этого. Я так счастлива! И я, конечно, рискую, признаваясь в том, что собой представляю.

— Ничего не изменилось. Мне по душе мои знания о тебе.

— Очень мило с твоей стороны.

— Это правда.

— Правда, — повторила Элисон, прижимаясь ко мне. — На сегодня хватит.

Я подвез Элисон на работу и собирался направиться на встречу в «Джино», но тут позвонил Майло.

— Встреча отменяется. Появилось еще одно тело. Оно и похоже, и не похоже на те, которыми мы занимаемся сейчас. Его обнаружили вдали от какого-либо места, связанного с искусством. Брошено на открытой заболоченной местности неподалеку от гавани. Не зарыто, а лишь полуприкрыто болотной травой. Какие-то велосипедисты увидели вьющихся над ним птиц и пошли посмотреть. Заметны следы разложения. По мнению коронера, тело пролежало там два-три дня.

— Сразу после того, как машина подобрала Эрну, — заметил я. — Примерно в то время, когда Кевин оставил машину у аэропорта. Гавань неподалеку от аэропорта.

— Заболоченный участок находится по пути к нему. Похоже, Кевин сделал себе прощальный подарок. Жертва из деятелей искусства. Это скульптор Арман Мехрабиан. Постоянно жил в Нью-Йорке, приехал сюда на собеседование в связи с большим корпоративным проектом в деловой части города: произведение искусства из камня, бронзы и струящейся воды. Это у них называется кинетической скульптурой. Он остановился в гостинице «Лойе», в Санта-Монике, и исчез. Молодой, талантливый, только что снискал известность в мире искусства. Имел хороший шанс получить подряд от корпорации. Его бросили, как Беби-боя, а на шее у него остались следы удушения крученой проволокой. Я сказал криминалисту коронера, что это, видимо, была гитарная струна нижнего ми. Она была ошеломлена.

— Заболоченный участок возле гавани — это район ответственности Тихоокеанского управления полиции.

— Следствие ведут два детектива, которых я не знаю, — это Шлесингер и Смолл. По словам Петры, Смолл в свое время занимался делом Уилшира, она с ним сотрудничала, хвалит его. Мы перенесли время встречи, чтобы они тоже пришли. У нас равные возможности, поэтому и отчаяние у нас общее. Думаю, мы встретимся завтра утром, чтобы Шлесингер и Смолл успели провести предварительное расследование по делу Мехрабиана. Встретимся не в «Джино», а в Вест-Сайде, чтобы им было удобнее. Мои индийские друзья приглашают к десяти. Тебе это подойдет?