Воля императора - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уровень раздражения во мне вырос настолько, что я едва не нагрубил Кутепову, с его пожеланиями, что мне делать.
— Вы лучше скажите: к Сангушко людей приставили? — спросил я.
— С Романом Владиславовичем я уже разобрался, — отмахнулся Генерал.
— Что значит, разобрались? — удивился я.
— Всё изучил, всё проверил лично, — заверил он меня.
— Когда вы успели? Даже двух дней не прошло!
— Мне много и не надо. И скажу я вам, это кристальной чистоты человек. Можете доверять ему так же как и мне.
— Что значит, как и вам? Он что, в курсе сложившейся ситуации?
— Нет, вы что? Это информация немалый риск. Такое лучше вообще никому не говорить, а нам и вовсе позабыть.
Я сделал глубокий вдох, пытаясь подобрать слова для ответа. После небольшой паузы, сделал ещё один глубокий вдох.
— Александр Павлович, — произнёс я максимально мягким тоном на который был сейчас способен. — Вы занимайтесь митингами, это дело очень важное, а для меня выделите какого-нибудь надёжного человека. Необязательно самому этим заниматься. Того же Мезинцева. Он человек надёжный. Только полномочия ему дайте.
Идея пришла неожиданно и показалась мне очень удачной. Мезинцев сейчас и так выполняет подобные задачи, вот только неофициально. А так Кутепов развяжет ему руки и позволит действовать открыто.
— Мезинцева? — хмуро спросил генерал.
— Да, отличный кандидат. Пускай и Андерсоном занимается и главными редакторами.
— Я узнаю у Владимира Викторовича, сможет ли он этим заняться.
— Спасибо вам, — выдохнул я.
Теперь главное чтобы Кутепов не заподозрил чего-то
Разговор с Кутеповым меня озадачил. Паранойю я старательно отгонял, но градус напряжения от этого не падал. Ещё и пространное замечание от Николая Александровича. Неужто он намекал на то, что мне лучше сейчас решить вопрос с Мариной? Я едва не усмехнулся. Очень маловероятно, что он имел в виду именно это, но подобное пожелание как минимум порадовало бы меня и принесло некоторое облегчение.
Чтобы унять напряжение, я тридцать раз присел, а потом и отжался. Ещё в прошлой жизни, такая гимнастика не раз помогала собраться с мыслями и прийти в себя.
Я решил сегодня ничем себя больше не занимать, однако у Трофима было иное мнение.
Слуга снова постучал в дверь, а когда я прокричал “войдите!”, тот объявил, что меня просит к телефону Мезинцев.
— Владимир Викторович, здравствуйте! — поприветствовал я полковника, решив обойтись без того, чтобы называть этот вечер добрым.
— Добрый вечер, Ваше высочество, — вопреки моим убеждениям поздоровался полковник. — Не знаю как вы договорились с Александром Павловичем, восхищён вашим даром убеждения.
— Не такой уж добрый этот вечер, — пробормотал я.
— Как сказать, — хитро улыбнувшись произнёс он. Видеть его лица я не мог, но голос выдавал хитрую ухмылку.
— Выкладывайте, — нетерпеливо потребовал я.
— Копают под вас, ваше высочество, — протянул он. — Причём, подкопы со всех сторон. Во-первых, видел я и сегодняшние газеты, правда не удивился, я наверное самый первый о повешанном узнал, жаль отреагировать не успел. Но ничего. Мой человек второй день работает. Все три газеты, принадлежат одному лицу, Фёдору Замятину. Не во всех изданиях он числится как владелец, но команды поступают от него, и перечить никто не решится. Редакторы его боятся как огня, потому как частенько устраивает публичные порки. То одного уволит, то другого. За тёплые места нынче все держатся, в том числе и редакторы.
— И кто такой этот Замятин? — спросил я, пытаясь припомнить, не слышал ли где-то эту фамилию.
— С ним не всё просто. Он запасной офицер, участвовал в русско-японской по молодости. Потом на заёмные деньги выкупил несколько мануфактур и фабрик.
— На заёмные? Сколько же он занял? И у кого?
— Сейчас известных долгов за ним не числится. На тех предприятиях он сколотил неплохое состояние, а потом вот принялся газеты скупать. Кроме всего прочего, он владеет небольшими долями на двух радиостанциях.
— Как я понимаю, ремарка про небольшие доли в радиостанциях означает, что по радио новости о том что цесаревич душегуб не распространяются.
— Это вы верно подметили, что пока. Пока так и есть. Как оказалось, два месяца назад было предотвращено покушение на жизнь владельца станции радиовещания “Голос империи” и кажется мне, что это неспроста. После смерти владельца власть перешла бы Замятину. Такое вот совпадение.
— И что ему надо? — пробормотал я. — Еще один дальний родственник что ли?
— Намерения его узнать не просто, он уже третий год как во Франции обитает, и в Россию возвращаться не планирует.
— А как же, вы говорите, он всех редакторов увольняет? — удивился я.
— Контроль ведёт по телефонной связи с руководящим составом.
— А почему не перекрыть эти газеты? — возмутился я. — Они ведь управляются чёрт знает кем.
— Так грубо нельзя, народ всколыхнётся, — тут же ответил Мезинцев. — Вы только представьте какая волна начнётся. Вас и так во всех грехах пытаются обвинить, так ещё и в попытке манипулировать общественным мнением обвинят.
Я и сам уже додумался, однако стоит отметить, что Мезинцев не так уж и прост. Думать умеет. Хороший кадр выходит, может однажды и на место Кутепова встанет, причём займёт место по достоинству.
— Так понимаю, национализировать тоже не выйдет. Самоуправство властей будет раздуто до вселенских масштабов. — задумчиво проищнёс я. — Владимир Викторович, а почему вы говорите что меня пытаются во всех грехах обвинить? Пока только в смертоубийстве. И то прямо не говорят, лишь намекают.
— Это вы подождите, я вам ещё не всё рассказал, — ответил Мезинцев и его туманная фраза мне очень не понравилась.
— Что ещё вы узнали? — спросил я, расстегнув верхнюю пуговицу на рубашке.
— Ваша история с Романом Владиславовичем Сангушко не так уж и проста.
— Это я и сам знаю. Александр Павлович сказал мне, что уже всё решил, вот только я в это почему-то не верю.
— Нельзя плохо отзываться о вышестоящем начальстве, но правильно делаете что не доверяете.
— Не томите, рассказывайте что выяснили,
