Мадонна Семи Холмов - Виктория Холт

– Куда угодно, лишь бы вы нас сопровождали, – ответила Санча.

– Тогда, мой господин, – заметил один из мужчин, – не лучше ли было бы нам найти способ выбраться из толпы? Плебс может затолкать этих хрупких дам.

– Мудрое предложение!

– Возле Виа Серпенти есть небольшая таверна, там уж точно мы никого из плебеев не встретим.

– Тогда вперед! – воскликнул Джованни. Санча повернулась к Франческе и Бернардине:

– Нет, я против того, чтобы вы препроводили нас туда. Если вы проводите нас на площадь Святого Петра, мы окажемся в полной безопасности…

– Ну пойдемте, – умолял Джованни, глаза его блестели. – Вручите себя нашим заботам, прекрасные дамы, вы не пожалеете.

– Я чувствую себя крайне неловко… – и Санча притворно вздрогнула.

Но Джованни уже обнял ее за талию и быстро повлек за собой. Она испуганно обернулась и увидела, что таким же образом «пленили» и Франческу с Бернардиной. Дамы притворно вскрикивали, но их кавалеры не обращали на вопли никакого внимания.

– Дорогу! Дорогу! – кричал Джованни, прокладывая в толпе путь. Кто-то выкрикивал ему вслед ругательства, кто-то пытался остановить – в дни карнавала публика заметно смелела.

Но двое сопровождавших держались к Джованни поближе, и то ли плебеи побаивались их угроз, то ли узнавали этих двоих, кто знает? Во всяком случае, даже самые отчаянные смельчаки из толпы боязливо отступали.

А потом Санча заметила, что плащ Джованни скреплен пряжкой, на которой был изображен пасущийся бык. На его людях были те же эмблемы: у одного на шляпе, у второго – на дублете. Санча невольно засмеялась: Джованни ни за что не отважился бы выйти на улицу просто в маске, не обозначив при этом, кто он такой на самом деле. Потому что молодого праздного нахала может отлупить кто угодно, но кто посмеет поднять руку на одного из Борджа?

Ей нравился этот вечер. Чезаре пора проучить. Он куда больше заинтересован в том, чтобы унизить собственного братца, чем в ней самой. И пусть заплатит за это! Она знала способ уколоть его как можно больнее, и теперь Чезаре заплатит за пренебрежение ею!

В последние время они с Джованни частенько обменивались взглядами, но это приключение – замечательное завершение всей истории!

Возле Виа Серпенти они погрузились в лабиринт маленьких улочек, крики толпы были здесь почти не слышны, и, наконец, один из людей Джованни толкнул дверь небольшой гостиницы, и они вошли.

Джованни крикнул:

– Принесите еды и вина!.. Побольше! Подбежавший к ним хозяин низко поклонился, и, заметив пряжку на плаще Джованни, испуганно вздрогнул.

– Благородные господа… – начал он.

– Я приказал принести еду и напитки! Побыстрее! – прикрикнул Джованни.

– Бегу, мой господин!

Джованни уселся на кушетку и усадил рядом с собою Санчу.

– Я твердо решил, – прошептал он ей на ушко, – что вы получите полное представление о гостеприимстве, на которое способен хозяин.

– Мой господин, – предупредила его Санча, – должна сказать вам, что я – не из простушек, которых вы можете подхватить на карнавале.

– Ваш голос и манеры говорят за себя. Но женщины, выходящие во время карнавала на улицу, напрашиваются на то, чтобы их взяли в плен.

Сопровождающие хохотали и аплодировали каждой произнесенной Джованни фразе.

– Мы выпьем с вами вина и затем уйдем, – объявила Санча.

– Но вы должны получить все радости, которые предлагает карнавал, – сказал один из мужчин, глядя на Джованни.

– Именно все, – отозвался Джованни. Хозяин торопливо внес вино.

– Это ваше лучшее? – осведомился Джованни.

– Самое лучшее, мой господин.

– Потому что, если это не так, я могу и рассердиться! Хозяин дрожал от страха.

– А сейчас, – приказал Джованни, – заприте все двери. Мы хотим быть одни… Совершенно одни, понятно?

– Да, мой господин.

– А что касается еды, то я решил – не надо. Я не голоден, вина будет достаточно. У вас есть наверху удобные комнаты?

– Я знаю эти комнаты, – произнес один из мужчин с усмешкой. – Бывал.

– А теперь оставьте нас, приятель, – приказал Джованни и повернулся к дамам: – выпьем за те радости, которые может предложить нам этот день.

Санча встала.

– Мой господин, – начала она, но Джованни заключил ее в объятия и не дал продолжать. Они боролись, однако Джованни был убежден, что ее сопротивление – лишь притворство, что она прекрасно поняла, кто он такой, и решила пустить все на волю случая.

Он отставил бокал и произнес:

– Сейчас мне вино ни к чему.

И, схватив Санчу на руки, крикнул:

– Хозяин, проводи нас в лучшую из твоих комнат, и поскорее… Я спешу!

Санча безуспешно старалась вырваться, Бернардина и Франческа прижались друг к другу, но, как только Джованни с Санчей вышли из зала, их мужчины тут же набросились на них.

Комната оказалась маленькой, с низким потолком, но достаточно опрятной.

– Это не то ложе, которое я сам бы выбрал для вас, моя принцесса, но сейчас сойдет и оно.

– Значит, вы знаете, кто я такая? Он сбросил маску:

– Мы же оба притворялись, не так ли? Зачем, дорогая Санча, вам потребовалось разыгрывать эту прелестную сценку насильного умыкания? Мне кажется, было бы гораздо удобнее сразу же прийти к обоюдному согласию.

– Да, но тогда бы это было менее забавно, – ответила она.

– А мне кажется, что вы просто боитесь Чезаре!

– С какой стати?

– Потому что вы, как только приехали в Рим, стали его любовницей, а он известен своей ревностью.

– Я не боюсь мужчин.

– Чезаре не похож на других мужчин. Санча, ненасытная Санча! Ты не можешь посмотреть на мужчину без того, чтобы не пожелать узнать его. Я вижу это по твоим взглядам… Я понял это сразу, как увидел тебя. Ты твердо решила, что мы непременно сыграем в эту игру, но хотела при этом сохранить собственную безопасность. «Пусть во всем будет виноват Джованни, – думала ты. – Обставим это как похищение».

– Неужели ты полагаешь, меня заботит, что могут подумать мои прежние любовники?

– Но даже ты боишься Чезаре.

– Мне никто не может навязать свою волю!

– Вот тут ты ошибаешься! Здесь, в этой комнате с запертыми дверями, тобою командую я.

– Ты забываешь, что минуту назад ты обвинял меня в том, что я сама все так устроила.

– Ах, хватит спорить! Санча, Санча!.. Она рассмеялась:

– Какой ты умелый и ловкий! Вот если бы в битве против Орсини ты проявил столько же решимости, как по отношению к трем беззащитным женщинам…

Он схватил ее за плечи и в злобе встряхнул, а затем, мгновенно успокоившись, заметил:

– Как я вижу, тебе, мадонна Санча, не нужны покорные возлюбленные.

– Я думаю о Франческе и Бернардине.