Мастер. Размышления о преображении интеллектула в просветлённого - Бхагаван Раджниш

Кажется, что Да Хуэй подходит совсем близко к истине, но каким-то образом снова и снова упускает ее. В этой сутре начальная часть чрезвычайно важна, потому что это не цитата. Он высказывается сам. И то, что он говорит, является одной из самых древних медитаций, которая помогла многим на пути к окончательному прибытию, к самой вершине их сознания. Откуда мы приходим, когда рождаемся? Это не нужно спрашивать вербально; вербально это бессмысленно, но если вы испытываете экзистенциально... Мы здесь; безусловно, мы должны прийти откуда-то, и, безусловно, мы уходим куда-то. Это абсолютно определенно — приход и уход. Если это становится чем-то наподобие жажды во всех фибрах вашего существа, если каждая клеточка внутри вас становится вопросительным знаком, тогда эта медитация работает.

Откуда мы приходим, когда рождаемся? Куда уходим после смерти? Если вы знаете, откуда мы приходим и куда уходим, то вас можно назвать учеником Будды.

Я не буду использовать слово студент; это слишком ординарно и соответствует лишь интеллектуальному подходу. Ученик использует все свое существо для приближения к высшим вопросам жизни. Ученик заинтересован только в осуществлении, а не просто в знаниях об этом. Студент заинтересован в знаниях об этом. А это очень разные интересы. Знания об этом — одна вещь, а знание этого — не об этом... Слово «об» означает вокруг да около, но никогда не в сути.

Я когда-то знал старика, Махатму Бхагвандина. Только двое людей считались в Индии Махатмами, великими душами: Махатма Ганди и Махатма Бхагвандин. Махатма Бхагвандин познакомился со мной чисто случайно, и он что-то почувствовал ко мне, поэтому всякий раз, когда он уезжал из моего города куда-то еще, он обычно останавливался у меня, хотя бы на один, два, три дня — сколько мог себе позволить.

Это был очень красивый старик; и я никогда не встречался с человеком, который превосходил бы его знаниями. Он казался просто ходячей Британской Энциклопедией. Что бы вы ни спросили — он знает. Я никогда не слышал, чтобы он произнес: «Я не знаю». И я убедился: то, что он говорит, всегда правильно — и это о самых странных вещах, к которым он не имел никакого отношения. Обычно я ходил с ним каждое утро на прогулку, и он рассказывал о латинских наименованиях деревьев. Он знал так много обо всем... как будто всю жизнь не занимался ничем, кроме сбора информации. Однажды я сказал Махатме Бхагвандину: «Вы знаете латинские названия всех деревьев, мимо которых мы проходим, но я не думаю, что вы знаете себя самого». Он был шокирован — но он был очень терпеливым человеком и попытался понять, почему я так сказал.

Я продолжал: «Вы похожи на ходячую Британскую Энциклопедию, но еще никто не слыхал, чтобы комплект Британской Энциклопедии стал просветленным; такое невозможно. Вы знаете все, но я подозреваю, что это способ избежать знания самого себя».

Он промолчал. Он не сказал ничего. Мы добрались домой, он принял ванну, а после ванны сказал: «Вы правы. Но подскажите мне, как забыть все это знание». Я сказал:

«Нет необходимости забывать его. Только не надо похваляться им, вытаскивая его снова и снова, рассказывая его людям. Не будьте эксгибиционистом, а всей той энергии, которую вы затрачиваете на сбор информации, достаточно, чтобы произвести трансформацию в вашей жизни.

Есть только два важных вопроса: Откуда вы приходите? Куда вы уходите? Почему эти два вопроса важны? — потому что они заставляют вас осознавать свое внутреннее существо, которое путешествует от рождения к рождению в новых жизнях. А раз уж вы стали внимательны к такому величайшему феномену в жизни — своему собственному существу, — тогда не имеет значения, знаете ли вы, что бы то ни было еще».

Потом многие годы у меня не было случая повидать его. Я проводил лекции в Нагпурском университете, и один человек, который знал меня и знал Махатму Бхагвандина, сказал мне: «Он здесь и он очень болен. Вероятнее всего, он не выживет». Сразу после лекции я бросился к нему. Я не мог поверить своим глазам! Я знал его очень здоровым человеком, и всего четыре или пять лет я не видел его. А теперь это был просто скелет, беспрерывно кашляющий. Даже разговаривать ему было трудно. Кашель мучил его продолжительными приступами... Во время разговора, посреди фразы, он мог надолго закашляться.

Я сказал: «Вам не нужно ничего говорить».

Но он настаивал: «Нет, я должен поговорить, потому что я уже не выживу, и я безмерно скорблю, что не смог сделать того, о чем вы говорили мне. А теперь я понял, что все мои знания были тщетными; они не помогают. Я умираю таким же невежественным, каким родился».

Я сказал:

«Это уже великое достижение — то, что вы умираете невинным и полностью осознающим, что знание бесполезно. А время все еще есть... потому что вы еще живы.

Это может продлиться несколько дней или, возможно, несколько месяцев... никто не знает. Почему вам не начать медитировать о том самом, что приближается с каждой минутой: Куда вы уходите? Откуда вы пришли? И кто есть вы?»

Он сказал со слезами на глазах: «Я сделаю это».

Я должен был уезжать, поэтому я оставил его. Всего через три дня он умер. Но его друг, Пунам Чандрика, который был с ним до конца, сообщил мне: «Вы будете чрезвычайно счастливы: он справился. Он умирал не кашляя, но смеясь». И это была его последняя весть мне: что он знает, откуда он пришел, куда уходит и кто этот путешествующий парень. Он узнал его. Он умер с огромной радостью. Во время своей смерти он сильно страдал, но он умер смеясь, улыбаясь. Тело страдало, и ум знал, что тело страдает, но благодаря тому, что он понял сокровенную свою сущность, это не имело никакого значения. Он знал теперь, что источник его жизни вечен.

Медитация, о которой упоминает Да Хуэй, одна из старейших. Только он пользуется неподходящим словом: «студент». Он должен был употребить слово «ученик». Студент просто имеет дело со словами, теориями, философиями. Ученик более вовлечен: он хочет познать собственными глазами, он хочет испытать собственным сердцем.

И кто тот, кто знает о рождении и смерти?

Это и есть центральный пункт в медитации. Рождение и смерть — это только средства, потому что ни рождение не истинно, ни смерть не истинна. Мы были до рождения — так как же рождение может быть истинным? И мы будем после смерти — так как же смерть может быть истинной? Только одно истинно: сознание, которое приходит с вами через рождение и уходит с вами через смерть — быть может, рождение есть дверь, и смерть тоже! Возможно, это одна и та же дверь, просто ваше направление меняется. Когда вы вступаете через эту дверь в жизнь, ваше направление — навстречу жизни, а когда вы покидаете жизнь, вы уходите через ту же самую дверь, только ваше направление — наружу. Нет необходимости в двух дверях: и одна дверь сослужит прекрасно. Когда вы входите через эту дверь, вы читаете слово К СЕБЕ, а когда выходите той же дверью, с другой стороны только слово другое: ОТ СЕБЯ.

Но реальный вопрос таков: Кому тянуть к себе, и кому толкать от себя?

Кто тот, кто знает о рождении и смерти? И кто тот, кто испытывает рождение и смерть? С другой стороны: кто тот, кто не знает, откуда мы приходим и куда уходим?

Это одна и та же сущность. Пробужденный знает это, спящий не знает этого.

Кто тот, кто внезапно постигает, откуда он приходит и куда уходит?

Здесь он подходит очень близко к реальности просветления, потому что просветление всегда внезапно. Может, вы и готовились к нему годами, но в те годы вы не были просветленным; это выглядит не так, что мало-помалу вы становитесь просветленным. Подготовка может быть долгой, многие жизни, но когда вы становитесь просветленным — это происходит в один момент.

Это всегда внезапно. Один момент — вы были неведающим; следующий момент — вы весело смеетесь... вы видите: «Я — то же самое лицо, которое проходило через все виды страданий, кошмаров, тревог, унижений, неудач, и вот вдруг я вне всего этого, как будто по волшебству все облака исчезли и солнце сияет ярко».

В дзэне есть две школы. Одна называется постепенной школой, а другая — внезапной школой. У постепенной школы есть небольшое недопонимание сути дела; в других отношениях у них нет ничего неправильного. Они включают в просветление период подготовки, период блужданий — как будто все те блуждания помогают, как будто они бывают причиной просветления. Они признают, что просветление происходит внезапно, но что эта внезапность была заработана целыми жизнями дисциплины, медитации и добродетели, поэтому они включают подготовительный период. Поэтому они и утверждают, что это процесс постепенный.

Но слово «постепенный» не подходит, поскольку постепенное просветление тотчас же придает тот смысл, что вы получаете его в рассрочку: одна часть, а потом через несколько лет еще одна часть... постепенно собираются все эти части — и вот однажды вы получаете полное просветление.