Золото Соломона - Нил Стивенсон

— Здесь тяготение словно смеётся над нами — кто объяснит направление этих рек? — задумчиво пробормотал Даниель.

— Может, Лейбниц? — тихо отвечал Барнс.

— Значит, и впрямь остров. Тогда возникает следующий вопрос: как ваши люди на него переправятся? Насколько я понимаю, такова их задача.

Барнс грязным ногтем провёл по дороге, идущей от Грейвзендской пристани на восток к основанию меловых холмов. Там, где Темза делала петлю, огибая головку молотка, дорога сворачивала на юг, чтобы напрямик пересечь его узкую рукоять по более высокому и сухому месту.

— Вот здесь они должны были нас обогнать, — сказал Барнс. — А вот мост — единственный — через Янлет на остров Грейн.

— Как человек военный, вы с особым нажимом отмечаете, что мост один.

— Как человек военный, я на сегодня им завладел, — сообщил Барнс. — Мои люди перешли его и поставили пикет со стороны острова. — Он взглянул на часы, убеждаясь, что не поторопился с этим утверждением. — Теперь Джек и его люди не смогут уйти сушей. А если они попытаются уйти морем — там будем мы.

Из карты ничего больше узнать было нельзя, и Даниель поднял голову. Он увидел прямоугольную башню на чём-то вроде сложенного из камней кургана, примерно в миле впереди.

В прилив Шайвский утёс, одиноко встающий из вод над морскими вратами Англии, вероятно, производил впечатление если не чарующее, то угрюмо-величественное. Однако сейчас он просто торчал посреди обнажившейся илистой равнины размером с Лондон.

— Если Джек достоин своей славы, у него наверняка есть корабль — возможно, побольше и получше нашего, — сказал Даниель не столько из искренних опасений, сколько из желания подначить Барнса.

— А вы посмотрите, что там вдали! — воскликнул Барнс.

Даниель посмотрел за островок и увидел, что в миле-двух дальше снова начинается вода. Ему потребовались секунды две, чтобы догадаться: это устье Медуэя. На дальнем берегу стояла система укреплений с рыбачьей деревушкой у подножия — Ширнесс.

— Если Джек попытается бежать во Францию, нам довольно будет дать сигнал Ширнесскому форту. Остальное — забота Адмиралтейства, — рассеянно проговорил Барнс, наводя бронзовую подзорную трубу на Шайвский утёс. — Впрочем, до этого не дойдёт. Видите, там есть фарватер для доставки припасов и воды, и Джек его углубил, чтобы можно было подходить на всё больших и больших кораблях. Но в сизигийный отлив там не пройдёшь даже на шлюпке. Джек остался на мели.

Примерно тогда же, когда Шайвский утёс показался из-за острова Грейн, ветер задул с правой скулы. Последние несколько минут матросы разворачивали паруса. Это маскировало действия сигнальщиков, которые (насколько мог судить Даниель) флажками передавали какие-то указания драгунам. Короче, наступило затишье — вряд ли надолго. Следующая возможность поговорить с Барнсом могла представиться не скоро.

— Насчёт Роджера не беспокойтесь, — сказал Даниель.

— Простите, сэр?

— Насчёт маркиза Равенскара. Не беспокойтесь. Я отправлю ему записку.

— Какую именно?

— Ну, не знаю. «Дорогой Роджер, страшно рад был услышать, что вы собираете армию. Какое совпадение! Я тоже и уже пригласил полковника Барнса главнокомандующим. Надеюсь, мы будем союзниками. Ваш собрат по оружию, Даниель».

Барнс рассмеялся было, но настолько не верил своим ушам, что сдержал смех и покраснел до ушей.

— Буду премного обязан, — сказал он.

— Пустяки.

— Если мои люди пострадают из-за политических…

— Исключено. Болингброк будет доживать свои дни во Франции. Придут Ганноверы, и тогда я распишу принцессе Каролине вас и ваших людей в самых лестных выражениях.

Барнс поклонился, потом сказал:

— Или наоборот, в зависимости от того, что будет в следующий час.

— Всё будет превосходно, полковник Барнс. Последний вопрос, пока мы не вступили в бой…

— Да, доктор?

— Ваш начальник просил мне что-нибудь передать?

— Простите?

— Преступный тип, который подошёл к вам сегодня на Тауэрской пристани?

— Ах да, — улыбнулся Барнс. — Рослый, темноволосый и угрюмый — отличный бы вышел драгун. Сказал что-то, что я не совсем понял. Видимо, так и задумывалось. Просил передать вам, что это сети.

На десять секунд Даниель окаменел.

— Вам нехорошо, доктор?

— Ветер с моря холодноват.

— Я принесу одеяло.

— Нет, стойте… Так… он и сказал? «Это сети»?

— Слово в слово. Можно полюбопытствовать, что это значит?

— Что нам надо возвращаться в Лондон.

Барнс рассмеялся.

— С какой стати, доктор?

— Потому что это ловушка. Разве вы не видите? Они откуда-то… Джек откуда-то знает.

— Что знает, доктор?

— Всё. Он заманил нас сюда.

Барнс на мгновение задумался.

— Вы хотите сказать, что русского заслали?

— Вот именно! Иначе с чего бы он рассказал так много и так быстро?

— Потому что Чарльз Уайт зажал ему яйца в тиски?

— Нет, нет, нет. Уверяю вас, полковник Барнс…

— Чересчур сложно, — был вердикт Барнса. — Скорее преступный тип на жалованье у Джека и рассчитывал, таким образом, нас остановить.

Барнса было не переубедить. Даниель совершил ошибку, сначала внушив ему надежду, а затем попытавшись возбудить страх. Если отсутствие надежды толкает людей на отчаянные поступки, то её преизбыток заставляет их делать глупости противоположного толка. Хитрая штука, надежда, и управляться с нею следовало бы кому-нибудь поопытнее Даниеля.

С берега их приветствовали ружейным выстрелом. Шкипер велел убавить паруса, и шлюп сразу замедлился. От острова Грейн отвалил ял. Новость мгновенно достигла шканцев. Через несколько секунд на юте появились Чарльз Уайт и сэр Исаак Ньютон.

Ял доставил лейтенанта Собственного её величества блекторрентского гвардейского полка. Гребли рыбак — хозяин реквизированного ялика — и его сын. Оба выглядели не столько удрученными таким поворотом событий, сколько ошарашенными.

Лейтенант привёз груз слов, который с немалой гордостью предъявил на юте. Слова эти были приняты как ценные сведения всеми, кроме Даниеля, который видел за ними лишь очередной трюк Джека-Монетчика.

Суть сводилась к тому, что достигнут блистательный успех. Драгуны во весь опор пронеслись через мост на полчаса раньше намеченного времени и оставили там взвод. Остальные заняли позиции на берегу, обращённом к Шайвскому утёсу. Дозорных разместили на колокольне церкви святого Иакова. Она стояла на единственном бугорке острова Грейн, который по такому случаю мог считаться холмом. Там же устроили штаб. Большая часть драгун ждала у церкви, готовая либо остановить побег из башни, либо скакать туда верхами и штурмом брать Джеков оплот. Всё это видели обитатели башни, которые сожгли какие-то документы (по крайней мере, так можно было истолковать идущий оттуда дым) и попытались скрыться по воде.

Со стороны островка, обращённой к морю (там, где фарватер был углублён), стояло судёнышко футов шестидесяти в длину, выстроенное по образцу голландского рыболовецкого гукера. Даниель, сын контрабандиста, знал, что это идеальное судно для доставки незаконных грузов через Северное море. Дрейк предпочитал более плоскодонные, поскольку обычно разгружался в мелких прибрежных речушках, но раз у Джека был собственный фарватер, то ему годились и суда с большей осадкой, как этот гукер. Обитатели башни что-то поспешно туда перегрузили, подняли паруса и попытались выйти по фарватеру в открытое море. Однако гукер немедленно сел на мель — на расстоянии полёта стрелы от башни. Тогда они выбросили за борт часть груза, судно снялось с мели, и тут же ветер, дующий с траверза, снёс его к краю фарватера, где оно село на мель снова, уже намертво. Таким образом, фарватер освободился: беглецы спустили вельбот, немногим больше баркаса, зато с мачтой и парусом. Вельбот на вёслах вывели в открытое море и подняли парус. Всё это наблюдали с церкви святого Иакова. Впрочем, наблюдать осталось недолго: через час наступала темнота.

Окончив рассказ, лейтенант замолчал в ожидании приказа. Мистеру Чарльзу Уайту, который, очевидно, командовал экспедицией, достало вежливости взглянуть на Барнса — мол, распорядитесь сами.

Барнс надолго задумался, к изумлению, а затем и досаде Чарльза Уайта и сэра Исаака Ньютона. Наконец он пожал плечами и отдал приказ. Лейтенанту было предписано возвращаться на берег и вести солдат на Шайвский утёс, «Аталанте» — поднять паруса и преследовать вельбот, по пути спустив шлюпку, чтобы арестовать тех, кто остался на гукере, и спасти судёнышко до того, как его унесёт приливом.

Тут же засуетились все, кроме Чарльза Уайта, который с ироничным вздохом облегчения закатил глаза: о чём полковник Барнс столько размышлял? Бесценные секунды потрачены на обдумывание очевидного.