Песня Свон - Роберт Мак-Каммон

И Сестра вспомнила, как ребенок показывал на экран, восторженно крича: "Пирожковый Обжора!"

Пирожковый Обжора. Это именно он лежал сейчас у ее ног.

Что-то в этой кукле здесь, на этой опустошенной земле, затронуло струну страшной печали в сердце Сестры. Где теперь этот ребенок, которому принадлежала эта кукла? Унесен ураганом? Или засыпан и лежит мертвым под землей?

Она нагнулась, чтобы подобрать куклу Пирожковый Обжора. И ее руки прошли сквозь нее, как будто она или это видение были из дыма.

Это - сон, подумала Сестра. Это ненастоящее! Это - мираж в моем сознании, и я иду по нему во сне.

Она отступила от куклы. Это было самым замечательным из всего, что сохранилось, если только ребенок, потерявший ее, когда-нибудь придет сюда обратно.

Сестра только зажмурила глаза. Теперь я хочу вернуться, подумала она. Я хочу вернуться туда, где была, подальше отсюда.

- ...за ваши мысли.

Сестру ошеломил этот голос, как будто кто-то нашептывал ей в ухо. Она посмотрела в его сторону. Над ней было лицо Дойла Хэлланда, застывшее между огнем от камина и отражением от камней.

- Что?

- Я сказал: пенни за ваши мысли. Куда это вы унеслись?

Действительно - куда? - удивилась Сестра.

- Далеко отсюда, - сказала она. Все было, как прежде. Видение исчезло, но Сестре чудилось, что она все еще чувствует запах обгоревшего зерна и ветер на лице.

Сигарета догорала в ее пальцах. Она сделал последнюю затяжку и потом щелчком бросила ее в камин. Он положила стеклянное кольцо обратно к себе в сумку.

В своем сознании она еще ясно видела земляной холм, колесо фургона, искореженные остатки автомобилей и Пирожкового Обжору с голубой шерстью.

- Где я была? - спрашивала она себя и не находила ответа.

- Куда мы направимся утром? - спросил Хэлланд.

- На запад, - ответила она. - Мы все время идем на запад. Может быть, завтра мы найдем автомобиль с ключом зажигания. Может быть, найдем каких-нибудь людей? Не думаю, что в ближайшее время будут проблемы с едой. Можно насобирать достаточно, пока будем идти. Во всяком случае, с едой у меня никогда особых хлопот. Хотя с водой все же проблемы будут.

Раковины в кухне и ванной в этом доме пересохли, и Сестра решила, что ударные волны разрушили повсеместно водопровод.

- Вы действительно думаете, что где-нибудь будет лучше? - он поднял свои обожженные брови. - Ветер разнесет радиацию по всей стране, и если взрывы, пожары и радиация не уничтожат людей, то это сделают голод, жажда и холод. Я бы сказал, что идти больше некуда, не так ли?

Сестра глядела на огонь.

- Как я сказала, - наконец выговорила она, - никто не обязан идти со мной, если не хочет. Я теперь хочу поспать. Спокойной ночи.

Она заползла туда, где под коврами сгрудились остальные, и легла между Арти и Бет, и постаралась заснуть, а ветер выл за стенами.

Дойл Хэлланд осторожно потрогал железную пластину в своей ноге. Он сидел, слегка нагнувшись вперед, и его взгляд переходил с Сестры на сумку, которую она прижимала к себе. Он задумчиво хмыкал, докурил сигарету до фильтра и бросил ее в камин. Потом устроился в углу, лицом к Сестре и остальным, и смотрел на них наверное минут пять, глаза его блестели в темноте, а затем он, откинув голову назад, уснул сидя.

26. НОВЫЙ ПОВОРОТ ИГРЫ

Это началось с искаженного голоса, звавшего из-за забаррикадированной двери гимнастического зала:

- Полковник? Полковник Маклин?

Маклин, стоя на коленях в темноте, не отвечал. Недалеко Роланд Кронингер щелкнул предохранителем автомата, и тяжелое дыхание Уорнера доносилось справа сверху.

- Мы знаем, что вы в гимнастическом зале, - продолжал голос. - Все остальное мы уже обыскали. Сделали себе милую маленькую крепость, да?

Как только Роланд сообщил о случае в кафетерии, они позаботились забаррикадировать дверь гимнастического зала камнями, кабелем и частями разбитых механизмов. Мальчик подал прекрасную идею разбросать везде по коридору осколки стекла, чтобы порезать мародерам коленки и руки, когда они будут ползти в темноте. За минуту до того, как Маклин услышал этот голос, он различал ругательства и злобные причитания, и знал, что стекло сделало свое дело. В левой руке он держал импровизированное оружие, которое было частью механизма "Натиулис Супер Пуловер" - трубка металлической стойки примерно двух футов длиной с двенадцатидюймовой цепочкой и свисающим зубчатым колесом на конце.

- Мальчишка внутри, у вас? - спросил голос. - Я ищу тебя, мальчик. Ты действительно задал мне работу, маленький гаденыш. - Теперь Роланд знал, что Шорр избежал смерти, и заметил, что добродушия в голосе сержанта поубавилось.

Нервы "Медвежонка" Уорнера сдали:

- Уходи! Оставь нас в покое!

О, черт, подумал Маклин. Теперь Шорр точно знает, что поймал нас!

Наступила долгая тишина. Затем:

- У меня есть несколько голодных людей, которых надо накормить, полковник. Мы знаем, что у вас там целый мешок еды. Разве это правильно взять все себе? - Когда Маклин не ответил, искаженный голос Шорра прокричал: - Дайте нам еды, вы, сукины дети!

Что-то схватило Маклина за плечо, так, будто холодная, сильная клешня впилась в его кожу.

Солдат-Тень прошептал:

- Больше ртов - меньше еды. Ты знаешь, как это - быть голодным, да? Помнишь шахту в Наме? Помнишь, что ты делал, чтобы достать тот рис, мистер?

Маклин кивнул. Он помнил. О, да, он помнил. Он помнил, зная, что умер бы, если бы не добился большего, чем четверть маленького рисового пирожка каждый раз, когда охранники бросали его вниз, и знал, что другие - Мак-Ги, Рэгсдейл и Миссисипи - тоже могли бы видеть себя в гробу. У человека бывает определенное выражение во взгляде, когда его припирают к стенке и лишают гуманности; все его лицо изменяется, как будто бы маска на нем внезапно трескается, обнаруживая его настоящее звериное лицо.

И Маклин решил, что ему придется это сделать.

Солдат-Тень сказал ему, как это делать.

Рэгсдейл был самым слабым. Это было очень просто - утопить лицо Рэгсдейла в грязи, пока все остальные спали.

Но Солдат-Тень сказал, что одной трети от всего риса недостаточно. Маклин задушил Мак-Ги, и так их осталось двое.

Миссисипи был слишком крепким, чтобы его просто убить. Он был все еще сильным и каждый раз побеждал Маклина. Но Маклин не отставал от него, нападая на него снова и снова, когда он пытался заснуть, и наконец Миссисипи сошел с ума и спрятался в угол, взывая к Иисусу, как истеричный ребенок.

И тогда это уже стало легко - сжать его подбородок и свернуть ему голову.

Теперь весь рис был его, и Солдат-Тень сказал, что он сделал очень, очень хорошо.

- Вы меня слышите, полковник? - Шорр за баррикадой усмехнулся. Только дайте нам еды, и мы уйдем!