Электрическое тело (ЛП) - Рэвис Бет

Я смотрю на руку мисс Уайт. В моем возрасте она уже работала в научных лабораториях лунных колоний, как папа и мама. Обычно я думаю о своих родителях в колониях в каком-то идеаллистическом ключе — мол, это место, где они встретились, влюбились друг в друга. Но они были там не просто так, а потому что они − гении в науке, как и мисс Уайт. Мой отец был мастером робототехники, а мама изобрела мечты. Но мисс Уайт… мисс Уайт, Мисс Уайт − вот откуда взялась часть про киборгов.

Будет терроризм. Мисс Уайт и взрыв андроидов позаботились об этом. Этот террор заставит людей бояться, что также заставит их задуматься и в конечном итоге принять действительность − процедуру превращения в циклонов. И мисс Уайт потянет за все ниточки. Она будет манипулировать всей страной… всем миром… прямо на ладони.

− И в конце концов, − говорит мисс Уайт, − разве я этого не заслуживаю? Эта война действительно положит конец всем войнам, и у нас будет мир во всем мире.

− Мир с промытыми мозгами, − говорю я.

Мисс Уайт машет рукой, как будто это не имеет значения. − Все так просто. Веди войну, зарабатывай деньги. Закончишь войну − заработаешь больше денег. Дать людям шанс жить в полном блаженстве. Мир и процветание.

Не знаю, чего она хочет больше: мира во всем мире или золотого трона. Но в любом случае, она получит и то, и другое. − Не пытайся выдать это за благородство, − огрызаюсь я.

− Что ты думаешь? − спрашивает мисс Уайт. − Что это какой-то сложный боевик? Ты против мира, против большого и плохого правительства? У меня для тебя новости, дорогая. Зло не в правительстве. Это не значит, что мир разделен на хорошее и плохое, и никого не волнует, готов ли ты сражаться за хорошее, потому что хорошего боя не бывает. Это действительно так просто: мы делаем то, что должны, чтобы получить то, что хотим.

− И тебе нужны деньги.

− Тонны. Почему нет?

− Не такой ценой.

Мисс Уайт пожимает плечами. − А теперь мы стоим на перепутье и принимаем решение.

− Решение?

− На самом деле это скорее последний шанс. Теперь ты понимаешь, Элла? − тихо спрашивает мисс Уайт. − Дай мне формулу. Если мы узнаем, как он создал тебя, мы сможем воссоздать процесс и усовершенствовать циклонов. Те, которые продержатся дольше и работать будут идеальнее. Ни один из предыдущих наших циклонов не был так успешен, как ты. Они нестабильны.

Я думаю о той небольшой вспышке человечности в глазах Акилы. Мисс Уайт считает, что все циклоны, которые она создавала до сих пор, разрушаются, но что, если они просто освобождаются.

− Отпусти меня, − рычу я, тщетно дергая руками и ногами. Потому что единственное, что я знаю наверняка, так это то, что я не могу позволить ей получить информацию, которую она хочет.

− Если ты расскажешь мне, как твой отец делал циклонов… − снова лениво произносит она.

− Мне казалось, вы говорили, что можете взломать компьютер, − с горечью отвечаю я.

− И как ты думаешь, чем я сейчас займусь? − интересуется мисс Уайт, накачивая меня еще одним наркотиком.

Глава 71

Я открываю глаза и вижу, что по-прежнему нахожусь в комнате грез. Только вот мое тело, находящееся в кресле, − не борется с оковами, а спит. Хоть я и не вижу, но знаю прекрасно, что мисс Уайт подключена к соседнему креслу.

Все это нереально. Мы в грезах. Мы все это время были в грезах, с тех пор как я проснулась.

Когда ПМ Янг ворвалась в комнату грез, она захватила Джека, а меня накачала наркотиками. Затем кто-то привязал меня к креслу, и в этот момент мисс Уайт уселась в другое кресло, то самое, в котором совсем недавно сидел Белл. А значит, что с того момента, как я проснулась по настоящее время я все еще находилась в грезах мисс Уайт. Она манипулировала мной, обманывала, пытаясь найти способ узнать, что, черт возьми, мой отец спрятал в моей голове.

Но теперь, когда я знаю, что нахожусь в грезах, я вижу все сквозь призму лжи, которой она оплела меня.

Теперь я понимаю гораздо больше, чем раньше. Ведь все это у меня в голове. Включая папу, который стоит рядом со мной.

− Я пытался спасти тебя, − говорит он.

− Я понимаю, − все я знаю. Все, что он сделал для меня − это все было ради спасения людей, которых он любил. Ради мамы, меня…

Он убедился, что у меня есть доступ к воспоминаниям, которые мне понадобятся. Галлюцинации, которые появлялись в моих грезах раньше − это и была я. Я, пытающаяся получить доступ к скрытым частям моего разума. Отец защищал меня. Когда мне нужна была информация, он пытался помочь. Те образы в мечтах были его собственными файлами, которые он хранил в моем сознании.

Он спрятал правду внутри меня.

− Истина лежит в сердце счастья, − говорит он.

Но это не одно из его высказываний. Папа всегда был полон глубокомысленных изречений: «глаза − это окно в душу»; «дважды тебя собьют с ног, на третий раз встаешь», но, «правда лежит в сердце Фортуны» не входило в число его изречений.

Это было как раз то, что мы напечатали на его надгробии.

Мы. Мама и я.

Но. Мама была больна, когда папа умер. Она ничего не могла поделать.

Я организовала похороны.

Я выбрала дерево − остролист − в память об отце. Выбрала гроб, в котором его кремировали. Я выбирала песни, которые играли на его похоронах.

Я выбрала мемориал выгравированный на его доске.

Папа давал мне подсказки все это время. Пчелы, галлюцинации. Я не знала, кем была раньше, и так же, как у Ким — у меня есть автоматическая защита, не позволяющая «засунуть руку в кастрюлю с кипящим супом», только эта защита оказалась бессознательной и срабатывающей автоматически. Только в моменты паники и страха моя истинная сущность выходила наружу — например, когда я атаковала Джека, «впервые» увидев его и будучи человеком, который ничего не знал о самозащите; я не позволяла себе мечтать; то, с каким упорством я старалась спасти нас с мамой во время взрыва Рози; тот момент, когда спасаясь от полиции я спряталась под водой и узнала, что могу в принципе не дышать…Моя истинная природа проявлялась в тот момент, когда мне это было нужно….

И когда я начала сомневаться в этом, когда подошла слишком близко к истине… мой разум и тело боролись со мной. Припадки, галлюцинации. Все продумано, словно хореографический танец, показывая мне достаточно, чтобы найти правильный путь.

Но эта подсказка — «истина лежит в сердце счастья», − оставленная самой себе… Папа умер, значит он не мог открыть мне этот секрет.

Я сжимаю маленькую подвеску-талисман с печеньем, который ношу на шее, − тот, что папа подарил мне и который я никогда не снимаю. Я помню, как вложила в медальон диги-файл с Акилой и мной, еще когда мы были маленькими.

«Истина лежит в сердце счастья».

Но… я никогда не рассматривала медальон внимательно… Не помню, чтобы я вообще его открывала. Каждый раз, когда я собиралась это сделать, у меня начиналась ужасная головная боль или припадок, или же галлюцинация, и я забывала про него.

Теперь мне не больно.

Я знаю, что должна сделать это. Чтобы, в конце концов, узнать все оставшиеся секреты в моей голове, все, что мне нужно сделать − это открыть медальон. Открыть секрет, который я спрятала только для себя. Собравшись с мыслями, я аккуратно поддеваю одну створку металлического печенья ногтем. Она распахивается, и мне на ладонь падает листочек бумаги.

Я дрожу, разворачивая крошечный свиток. На лицевой стороне черным шрифтом написан код бота, предназначенный для автоматического запуска программы − она связана с моими глазными ботами.

− Глаза − это окно в душу, − шепчу я, глядя на код. Крошечное пятнышко в моей голове между бровями начинает болеть острой болью, которая быстро переходит в пульсацию.

А потом все меняется.

Мой мозг − это компьютер, а информация с него никогда не стирается. В темноте я вижу картотечный шкаф.

Простой картотечный шкаф с надписью от руки зелеными чернилами: «ДЖЕК ТАЙЛЕР».

С одной стороны шкафа стоит мой отец. В руке у него серебряный ключ.