Малыш по договору. Подари мне счастье (СИ) - Довлатова Полина

Медленно поднимаюсь, сажусь на кровати и жду пока голова перестанет кружиться. Самое главное, что жив…

— В какой он палате?

— Честно говоря, я не знаю.

— Хорошо, я сама спрошу у постовой медсестры… — поднимаюсь с постели, оглядываюсь по сторонам в поисках обуви и упираюсь взглядом в стоящий рядом с тумбочкой чемодан. — Ты уезжаешь?

— Да… Алис, прости, но… я ведь изначально говорила тебе, что я здесь ненадолго. Завтра с утра мне нужно быть в нашей районной поликлинике. Взять справки для Вадюшки для подтверждения инвалидности… А через два дня у меня уже рейс обратно в Германию. Дорогая, мне правда очень жаль, что я не смогу остаться здесь с тобой. Если бы не Вадик…

— Не надо оправдываться, мама. Ты не должна мне ничего объяснять.

— Нет, подожди, — встаёт с больничной койки вслед за мной и кладёт руку мне на плечо. — Я хотела тебе сказать, Алис, что я тобой очень горжусь. Ты большая умница. И ты гораздо сильнее меня, это правда. Я не знаю, что происходит между тобой и Игорем…

— Мам…

— Подожди, не надо ничего говорить. Я ведь не слепая, Алис. Я может быть не всё понимаю, но прекрасно всё вижу. Я просто хочу сказать тебе… я не знаю, что в действительности между вами происходит, но я смотрю на Игоря, и понимаю, что я за тебя спокойна. Почему-то я уверена, что ты с ним не пропадёшь. И да, наверно это эгоистично с моей стороны уезжать и оставлять тебя в такой момент. Но я знаю, что оставляю тебя в надёжных руках. У тебя всё будет хорошо, Алис. Потому что у тебя есть всё, чего у меня не было. Сила воли, твёрдость духа, и правильный мужчина рядом. И я очень за тебя рада.

Хотелось бы сказать, что радоваться нечему, потому что этот “правильный мужчина” не мой. Но вместо этого я просто выдавливаю из себя улыбку.

— Ну вот и отлично, — улыбается мама мне в ответ и кидает взгляд на наручные часы. — Алис, мне пора уже ехать. Через два часа отходит последняя электричка, а мне ещё нужно добраться до вокзала и купить билеты. Я не хотела уезжать, пока ты не проснёшься, так что…

— Я поняла. Езжай, мам. Позвони мне, когда доберёшься.

Провожаю маму до выхода и поднимаюсь на лифте на этаж хирургии. Сердце колошматит как ненормальное, когда я подхожу к сестринскому посту.

— Простите, пожалуйста, вы не подскажете в какой палате лежит Воскресенский Игорь Сергеевич?

— В двести шестой, — отвечает сухо, даже не поднимая на меня взгляд. — К нему нельзя. У нас вход для посетителей до восьми часов, вы время видели?!

— Видела… но я не посетитель. Я здесь работаю. Медсестрой в терапии. Вершинина Алиса Александровна. Я…

— А, так ты та самая! — наконец отводит взгляд от монитора и переключается на меня с нескрываемым интересом.

— Кто “та самая”?

— Ну как, — многозначительно кивает на мой живот. — Медсестра про которую все говорят. Будущая жена Игоря Сергеевича.

— Эм… да, видимо это я, — гореть тебе в аду за враньё, Вершинина! — Скажите, пожалуйста, как он? У него сильные повреждения?

— А ты как думаешь? В мужика на полном ходу другая машина въехала. Хреново с ним всё! Точнее у дежурного спросишь. Он сейчас в приёмнике. Через час вернётся... Охренеть ты молоденькая, я, честно говоря, не ожидала, — присвистывает, не скрывая улыбки. — А я думала девки преувеличивают.

— Так… я могу зайти в палату?

— Иди конечно. Только халат надень. Тебе в левое крыло, — впихивает мне в руку врачебный халат и кивает в нужном мне направлении. — Только он всё равно без сознания пока.

— Ничего, я просто… рядом посижу.

Поблагодарив медсестру, направляюсь в указанном направлении, захожу в палату и застываю на пороге, как вкопанная, смотря на лежащего на больничной койке Воскресенского.

Рядом с ним нет ни капельниц, ни дыхательных трубок, ни каких-либо других датчиков. Это немного успокаивает. Но от вида перебинтованных рёбер и ссадин на его теле у меня всё равно сердцебиение разгоняется до каких-то неадекватных ультра скоростей.

Кажется, я даже пол под собой не чувствую, когда медленно подхожу к его кровати. Также медленно сажусь на край, перекидывая халат на спинку стоящего рядом стула. Ловлю какое-то странное дежавю. Ещё сегодня утром я практически также смотрела на спящего Игоря, только у него в спальне.

Опускаю взгляд на его губы и вспоминаю о том, как я касалась их кончиками пальцев. Сердце в этот момент буквально пробивает рёбра. Господи, а ведь ещё недавно я кричала на него за то, что он без спроса влетел в ванную комнату. Сейчас я себя буквально ненавижу за это.

Упираюсь ладонью в кровать рядом с его плечом и, шмыгнув носом, снова касаюсь кончиками пальцев его губ. А потом наклоняюсь ниже и застываю буквально в нескольких милииметрах от его лица.

Не знаю, зачем я это делаю. Ненормальная ты, Вершинина. Просто ненормальная. Шумно выдыхаю, пытаясь успокоить колотящееся сердце, и в этот момент Воскресенский вдруг резко обхватывает меня рукой за голову. Дёргает на себя, преодолевая оставшиеся между нами миллиметры, и впивается в мои губы своими.

В первые секунды теряюсь от неожиданности, а потом упираюсь ладонями в матрас и с трудом отталкиваюсь от Игоря.

— Ты… охренел что ли?! — выпаливаю, смотря на него шальным взглядом. — Что это только что было?!

— Помог тебе раздавить клопа.

— Чт…то? Какого клопа?

— Которого ты в очередной раз нашла у меня на губах, полагаю.

— Это не смешно! Медсестра сказала, что ты чуть ли не при смерти! Я думала, что ты без сознания!

— Если ты про ту идиотку, которая сидит на посту, то я тебе настоятельно не рекомендую слушать, что она говорит. От трещин в рёбрах ещё никто не умирал.

— Трещин…? — переспрашиваю, растерянно смотря на вполне себе хорошо чувствующего себя Воскресенского. — У тебя что… даже переломов нет?

— Прозвучало так, будто ты об этом жалеешь.

И только тут до меня наконец доходит.

— Ну ты и сволочь, Игорь!

— Что?!

— Ничего! — подскакиваю с кровати и подхватываю висящий на спинке стула халат. — То есть ты всё это время лежал с закрытыми глазами и притворялся что без сознания, пока я…

— Во-первых, не всё время. Я реально спал, пока ты не начала шмыгать. А во-вторых, я очень рад, что ты наконец перестала мне выкать. И то, что ты переживала за меня. Как бы эгоистично это ни звучало, но мне приятно, Алиса. Правда, — произносит уже без тени улыбки.

— Я… — замолкаю на зная, что сказать.