Одиночка - Пак Владимировна

– Это верно, – поспешно поддакнул он и без видимой охоты спросил: – Так ваш дом как, помочь восстановить? – Его сынок заранее повесил голову.

– Обойдусь, – великодушно отверг я его предложение и тут же небрежно обронил: – Мне сейчас, если честно, совсем другое нужно. А именно, тишина и покой.

Лодочник с сыном вмиг повеселели, намек поняли и смотались в свою избушку с завидной быстротой.

Я лишь невесело усмехнулся, поглядев им вслед, и сел на перевернутую лодку. Достал из-под рубашки Хандил, взвесил на руке и отпустил. Жрать хотелось до ужаса, и как бы плохо не обстояли мои дела в области кулинарии, деваться было некуда. Я грустно улыбнулся, вспомнив, как хотел однажды в детстве блеснуть своим талантом перед отцом и решил сотворить что-нибудь эдакое нам на ужин. Повариха, в обязанности которой также входило присматривать за мной, долго не хотела оставлять меня одного на кухне и все настаивала, чтоб я делал все, что захочу, но исключительно под ее строгим надзором. Я смирился и после долгих усилий таки сотворил нечто совершенно волшебное на вид, помнится, даже она восхитилась. И чуть не отравилась малюсеньким кусочком. Что мне тогда пришлось выслушать… Я покачал головой. Хорошо еще, что сразу разобрались, что это самая настоящая отрава. Страшно подумать, что случилось бы, подай я это с гордым видом на ужин. Отец бы меня своими руками придушил.

Поэтому и сейчас меня на изыски не тянуло. Сила покорно сплелась и рассыпалась золотистой пылью, оставив на пустом месте именно то, что могло одновременно и насытить и не отправить в иной мир. Воду я почерпнул из реки, сложив ладони ковшиком. Гулон от угощения отказался, даже брезгливо отступил, зато несколько раз кинул плотоядные взгляды в сторону избушки, а затем незаметно исчез. Я вздохнул, но искать его не стал. Отчего-то надеялся, что нападать на недавних знакомых зверь все же не станет. И словно в подтверждение этого криков оттуда пока что не доносилось.

Вот теперь, когда голод немного утих, настало самое время искать привратников с помощью подарка чужаков. Хотя Севиал и заверил меня, что приложит все усилия и таки задержит их, не очень-то мне в это верилось. Все они, что лорд, что Веланд, себе на уме. И потому никогда не знаешь, чем в конечном итоге обернутся их обещания. Я наклонил голову и снял с себя цепочку с треугольником из старого золота. Положил перед собой и пристально вгляделся в бесцветный камень, надеясь, что принцип действия у Хандила такой же, как у амулета командира. Но тот не спешил наливаться ни желтым, ни зеленым цветом. Каким был – таким и остался. Без малейших изменений. Я почесал в затылке, признав, что это было бы слишком просто, и командир чужаков вряд ли расстался с ним, если б, перебрав все возможные варианты, окончательно не махнул рукой на поиск разгадки амулета.

Поэтому я вновь взял его в руки, покрутил, потрогал пальцем камень, оглядел со всех сторон, в надежде отыскать хоть что-то. Но на треугольнике не было ни слов, ни знаков, только царапины и небольшие вмятины. Очевидно, еще до меня на нем испробовали действительно все. А теперь вот наступила и моя очередь.

Я вертел Хандил так и эдак, пытался нажать на камень, повернуть его, но тот сидел крепко, похоже, привычный к такому обращению. Дальше – больше. Я говорил с ним, умолял, кричал. Даже постучал треугольником об лодку поочередно всеми сторонами, но несильно, боясь, как бы тот не развалился. Все таки древняя вещь, кто ее знает, еще отвалится что-нибудь. Словом, измывался я над дареной вещичкой как мог, но все без толку. Под конец даже невесело рассмеялся, представив себе, как то же самое до меня проделывал командир, а тот обладал несравненно большим опытом в обращении с подобными предметами.

Я поднял голову, удивившись заметно потемневшему цвету небес. Несколько часов пролетели совершенно незаметно. Я перебрал все, даже самые сумасшедшие идеи, но так ничего и не добился.

Чувствуя, как во мне закипает кровь, я мысленно приказал себе успокоиться. Как бы не хотелось со злости зашвырнуть подальше этот злосчастный треугольник или втоптать его в землю, но… нельзя. Это мой единственный ключик, и так или иначе, но мне нужно разгадать, как он действует.

После небольшого отдыха я вновь, уже не знаю, в который раз, попытался представить себе, как может работать Хандил. Ничего нового на ум не приходило. Я давно уже попереназывал по именам всех привратников, воображал их лица, голоса, особенности магии – ничего не помогало.

– Черт, ну как же ты ищешь?! – в сердцах спросил я, обращаясь к клятому треугольнику Хандила. И тот ожил в руках.

Я чуть не свалился с лодки. Золотой предмет потеплел, бесцветный камень стремительно налился чернотой и в нем, как в крошечном зеркале, стремительно сменяли друг друга цветные картинки – отражение моих мыслей. Я внутренне замер, пытаясь остановиться на каком-то одном образе. В камне тут же вырисовался Горм, напряженный, что-то беззвучно кому-то втолковывающий. Читать по губам я не умел, но смысл до меня определенно дошел. Похоже, привратники как раз собирались обратно в Убежище, что бы там не говорил мне лорд Севиал. А это значит, что нужно поторапливаться. Камень, сверкая полированными гранями, сверкал и лучился, несмотря на полное отсутствие какого-либо света. Густой туман оставлял на гладкой поверхности крошечные капли влаги.

Я внутренне ликовал. Дело осталось за малым – перенестись к привратникам. Я с готовностью сжал Хандил в ладони и с блаженной улыбкой закрыл глаза. Выждав несколько секунд, открыл и разочарованно огляделся. Местность вокруг ничуть не изменилась. Тогда я встал, сосредоточился и снова уставился в камень, надеясь, что так, глядя на привратника, смогу, наконец, перенестись в их мир. Но мне решительно не везло, Хандил словно давал понять, что так легко мне от него не отделаться. Ликование стало мало-помалу стихать. Я понял, что могу сколько угодно смотреть на Горма, но ближе к нему все равно не окажусь. Для этого нужно было нечто иное. Я почти упал обратно на лодку.

Подбежал довольный гулон, игриво ткнулся мордой мне в плечо. Судя по сытому выражению его морды, слопал всех обитателей избушки и не подавился.

– Ну что, дружок, дальше делать будем? – спросил я у него и потрепал зверя по голове, чувствуя себя самым несчастным человеком на свете.

Небо над головой стремительно чернело, это ночь все уверенней вступала в свои права. Одинокий тусклый огонек неуверенно подрагивал в окне дома лодочника, и я облегченно вздохнул. Все таки живые. Что ж, и на том спасибо.

"Может, еще что-нибудь ему высказать? – уныло подумал я, глядя на камень. – Например…" И тут же, не задумываясь, выпалил: