Мальтийский крест. Том 1. Полет валькирий - Василий Звягинцев

— Может быть, мне подать рапорт об увольнении? — спросила Настя, когда они устали целоваться, а перейти к естественному продолжению она Валерию снова не позволила. Слишком тонкие стенки в вагоне.

— Зачем? — не понял он.

— Ну, как же мы с тобой вместе будем служить, если всё-таки… Если ты не передумал.

— Как я могу передумать? Что ты говоришь?

— Вот и хорошо. И как же тогда?

— Да никаких вопросов. Попрошу Ляхова, он тебя пристроит… по специальности. Ты мне подчинена не будешь, остальное никого не касается. Не откажет, надеюсь, Вадим Петрович крестнице своей. Я, кстати, давно спросить собирался, да не до того было — ты ночью, когда варианты разбирала, по телефону ему звонила?

— Откуда ты знаешь? — удивилась она.

— Природная наблюдательность. Зачем человеку, если он никому не звонил, телефон с тумбочки на стол переносить?

— Ох, а я не подумала даже. — Анастасия, похоже, всерьёз расстроилась от своего промаха.

— Вот-вот. Так что давай, пока не поздно, с оперативной работы на чисто аналитическую переходи. Стратегически мыслить ты умеешь, а на пустяки внимания не обращаешь…

— Хватит тебе. Это я потому что у тебя дома была, и во взвинченных чувствах… В Одессе ведь нигде не ошиблась?

— Там — нет. Но всё равно с этой службы уходи. У меня на двоих нервов не хватит. Если опять что-то серьёзное начнётся — из таких заварушек вылезать не будем. О тебе думать стану — сам ошибаться начну…

Этот довод показался Насте наиболее веским.

— А с девчонками как же?

— Ты с ними до старости в одном взводе служить собираешься? Вас, кажется, изначально к индивидуальной работе готовили?

— Так, конечно, но привыкли уже вместе.

— Не потеряетесь, в одном управлении будете. Да и всё равно в ближайшие годы все замуж повыскакивают. Хочешь, поспорим?

Настя засмеялась, снова, запрокинув голову, подставила губы. Это было восхитительно — наконец не сдерживать естественных порывов, поступать, как хочется, ничего не стесняясь. Вот он обнимает её, горячая жёсткая (нет, сейчас очень нежная) ладонь скользит по телу везде, везде, и она не отталкивает своего мужчину, ему можно всё. Нет, пока — почти всё.

— Я… тебя… люблю, — сказала она с расстановкой, вслушиваясь в звучание этих слов. Упёрлась пальцем в его нос. — Я… тебя… люблю. Смешно звучит, правда? Подпоручик Вельяминова говорит подполковнику Уварову, находясь при исполнении служебных обязанностей: я тебя люблю…

— Чего же тут смешного? Я тебя тоже люблю. Так и надо.

— Хорошо. Оказывается, очень приятно, когда можно так говорить. Я знала, но не понимала. Теперь понимаю. Ну, хватит, хватит. — Она отодвинулась, села, поджав ноги, натянула на колени юбку. — Позвони проводнику, пусть чай принесёт.

— Сделаем. Так о чём ты с Ляховым советовалась?

— Понимаешь, у него всякие электронно-вычислительные машины есть…

— Я знаю.

— Он и предложил — когда я черновики набросаю со всеми исходными данными, позвонить ему, он вероятности просчитает или что-то нами упущенное обнаружит. Я в деталях его программ не знаю, но вариант с попыткой захвата Катранджи и несколько эффектных контрмер на разные случаи как раз он предложил. Почему у нас с собой грим был, маршруты отхода и всё остальное.

— Не перестаёт меня удивлять Вадим Петрович. А теперь давай, расскажи мне всё по полной правде. Как у вас с ним, с Лихаревым и с его Майей было. И где. Кое-какие обрывки сюжета я знаю, но… Я же больше не посторонний, я тебе почти что муж.

Анастасия снова задумалась. Благо появился проводник с традиционным чаем в тонких стаканах, вставленных в тяжёлые серебряные подстаканники, как бы ни из той, первой партии, что была изготовлена на Кольчутинском заводе в ознаменование открытия движения по Транссибирской, теперь — Трансевропейской магистрали Порт-Артур — Владивосток — Москва — Лиссабон. С ответвлениями к Гавру, Гамбургу и Риму.

Воронцов и Наталья Андреевна с них никаких клятв о сохранении тайны Форта Росс и «Валгаллы» не брали, а вот Ляхов предупредил, чтобы никому и никогда о том, где они проходили подготовку, не рассказывали. Кому нужно — и так знают, остальным — не положено, включая ныне царствующую особу. Все необходимые сведения об их предыдущей жизни изложены в служебных формулярах, тоже, как у всех «печенегов» — секретных.

И что теперь делать? Как это называется в психологии — конфликт интересов. Муж, он, как ни крути, всё-таки муж, пусть пока и гипотетический. Мало ли что может в ближайшие дни случиться? А вдруг это очередной уровень проверки?

Попросил Ляхов младшего сослуживца, буквально из рук выкормленного, ещё раз проверить девушку, предварительно, по совету того же Ляхова, признающуюся ему в любви.

В то, что так может быть, ей верить не хотелось, но в школе у Дайяны «двести восемьдесят седьмой» пришлось узнать и о куда более хитрых методиках.

Если окажется, что это всё-таки проверка и она её не прошла, она потеряет всё — и любовь, и жизненные перспективы. Останутся только три миллиона от Катранджи и возможность поступить к нему на службу, на что он успел намекнуть.

— Знаешь, — едва не умоляюще сказала она, — давай об этом поговорим в присутствии Ляхова. Я ведь ему слово давала…

— Можно и так, — с холодком и тщательно маскируемой обидой в голосе согласился Валерий. — Давала, значит давала. Остаётся надеяться, что в отношении меня твоё слово будет столь же крепким. А то вдруг прикажут на другой объект внимание переключить…

— Нет, ну как ты можешь! — Настя отодвинула стакан, распахнула дверь купе, выскочила в коридор. На глаза наворачивались слёзы.

К Москве они вроде бы помирились, однако, как в анекдоте из той же Одессы, «осадочек остался». У каждого — свой.

— Поедем ко мне? — полуутвердительно спросил Уваров, когда за окнами замелькали пригородные постройки. — Отдельная комната у тебя есть, лишний комплект ключей — тоже. На службу всё равно только завтра. Ляхова пригласим… Помолвку отметим.

— Я лучше в часть, — тихо ответила Настя, оглядываясь, не слышит ли кто из девчонок. Но тем было не до них. Собирали нехитрый багаж, переговариваясь о своём. Речь шла в основном о том, как бы поинтереснее провести сегодняшний вечер в новом, миллионерском качестве. Упоминали названия самых шикарных ночных клубов, о которых, оказывается, имели представление, пусть понаслышке и из журналов «о красивой жизни».

А свою начальницу будто бы не замечали. Конечно, только из деликатности. Всё они видели, понимали, радовались за неё, не хотели невзначай помешать даже не к месту сказанным словом.

— Пойду со всеми, зачем раньше времени отделяться? А ты со своими настроениями и с Вадимом Петровичем без меня разберись. Придумаешь, что сказать — знаешь, где меня найти…

— Будь по-твоему, — с тяжёлым сердцем согласился Валерий. — Желаю весело провести время. Но вы там, в кабаках, поаккуратнее. Не забывайте, что не на работе. Старайтесь обходиться только добрым словом, без помощи пистолетов и подручных предметов.

— Постараемся…

Девушки уселись в ждавший на привокзальной площади отрядный автобус, несколько обескураженные тем, что Вельяминова едет с ними, а подполковник остаётся один, бодрящийся, но явно невесёлый.

Он попрощался с каждой, ещё раз поблагодарил за службу и выразил надежду, что на построение отделение явится в срок и без потерь.

— Господин подполковник, поехали с нами! — задорно предложила Кристина, в дороге избавившаяся от специального, для Одессы подобранного образа и вновь превратившаяся в светловолосую, вполне славянского облика барышню. — Мы к вам ужасно привыкли, жалко просто так расставаться… Побудете нашим общим кавалером…

Другие девушки почти хором её поддержали, одна Анастасия промолчала.

— Ненадолго расстаёмся. Завтра обязательно увидимся, — пообещал Уваров, с благодарностью приложив руку к сердцу.

— Ну-у, это уже будет совсем не то…

— Честно говорю, никак не могу. Дел — выше головы. Но в следующее увольнение — обязательно. Надеюсь, придумаем повод. — Он бросил короткий взгляд на Настю. И ещё шесть пар глаз повернулось к ней. Она сделала вид, что ничего не замечает, но почувствовала себя ужасно глупо. Устроили тут цирк, словно сговорились, а ей отвели роль клоуна, теряющего на арене штаны.

Уваров махнул рукой, повернулся и, стараясь держаться не по-офицерски, а как подобает нормальному обывателю, слегка развинченной походкой направился к стоянке таксомоторов.

За полчаса поездки до отрядного городка Анастасия выслушала много разных слов в свой адрес. Подруги по очереди и хором объясняли ей всю неуместность и даже глупость такого поведения, расписывали, какой на самом деле замечательный человек их подполковник, и только законченная дура может изображать из себя неизвестно что, в то время как каждой нормальной дуре должно быть понятно… И так далее.