Против тьмы - Дэнис Уитли

Неожиданно вся громада здания содрогнулась, как от подземного толчка. Стены накренились, и пол заколебался настолько сильно, что запертые в кругу пленники уцепились друг за друга, чтобы не упасть. Свечи заплясали на алтаре, и талисман Сета сорвался со лба чудовищного козла и упал к ногам де Ришло.

Моката пошатнулся, и козел, издав жуткое ржание, встал на задние ноги. Его глаза, из которых струился красноватый свет, вылезли из орбит, и зрачки дико вращались. Затем он начал увеличиваться в размерах, угрожающе нависая над алтарем и Мокатой. Ужасное, тошнотворное зловоние заполнило, казалось, весь склеп. Нож выпал из руки колдуна, в отчаянии пытавшегося защититься, и глухо звякнул о камни. Чудовище в последний раз издало пронзительное ржание и ударило Мокату огромным передним копытом с такой силой, что колдун рухнул лицом вниз на ведущие к алтарю ступеньки.

Раздался удар грома, словно Небеса разверзлись, и склеп перестал раскачиваться. Дьявольская фигура над алтарем исчезла, оставив позади себя облачко легкого дыма. Черные свечи погасли, и лишь слабый фосфоресцирующий свет талисмана рассеивал мглу склепа. Де Ришло наклонился и поднял его.

Затем они увидели, как Флер села. Она слегка вскрикнула и соскользнула на пол, глядя округлившимися, ничего не видящими, глазами на мать. Девочка, казалось, еще спала.

Внеземная тишина опустилась на них, подобно куполу, и словно с бесконечно далекого расстояния, до их ушей донеслась едва различимая музыка. Поначалу она напоминала слабый плеск воды о камни, но постепенно стала громче и превратилась в незнакомый напев, исполняемый юными голосами невообразимой чистоты. Их сердца освободились от остатков страха и, преклонив колени, они с благоговением вслушивались в звуки этой праздничной литании.

Однако все взоры были прикованы к Флер. Ее облик невероятным образом изменился. Маленькое обнаженное тельце окутал золотистый сверкающий туман, плечи стали шире, и она как будто подросла. Черты детского лица приобрели более взрослое выражение, не потеряв при этом своей невинности, а за спиной взвились вверх складки плаща. В следующее мгновение окружающее ее облако света превратилось в длинное золотисто-белое платье тончайшего шелка, и явственно обозначились огромные белые крылья.

Напев оборвался на высокой торжествующей ноте, и на месте ребенка возник ангел, чьи серьезные глаза смотрели на них с бесконечной нежностью и безмерным состраданием, которые не известны погрязшим в грехах жителям Земли.

Видение, казалось, не произнесло ни слова, но каждый из молитвенно опустившихся на колени людей ясно услышал низкий, серебристый голос:

«Ангелам запрещено являться простым смертным, однако вы крайне нуждались в помощи Небесных Сил. Двое из вас едва не погубили свои души, увлекшись изучением тайн, скрытых от людей и не приносящих добра. Любовь и преданность друг другу защищали и охраняли вас, но спасительной стала лишь молитва матери. Теперь враг рода человеческого прогнан во тьму преисподней и больше не причинит вам зла. Живите с миром отпущенный вам срок. Засыпайте и возвращайтесь».

Круг превратился в пылающий колодец, стенки которого уходили в беспредельную высоту. Затем все вокруг исчезло, и только их души, похожие на светлые точки, плыли в бесконечных сверкающих потоках, в пустоте, где нет ни мыслей, ни ощущений, ни времени. И после долгих эонов странствий они вновь увидели Кардиналз-Фолли и лежащие в пентаграмме свои тела, в которые они медленно, как снежинки, падали… падали…

Де Ришло поднял голову. Ему казалось, что он побывал в далеком путешествии, а затем проспал много дней. Он провел рукой по глазам и увидел знакомые очертания ярко освещенной библиотеки.

В центре пентаграммы находился связанный Саймон, выглядевший сейчас абсолютно нормальным. Герцог наклонился к нему и развязал узлы опутывавшей его веревки. Мэри Лу пришла в себя, и Ричард хлопотал вокруг нее, непрестанно повторяя:

— Мы живы, милая моя, мы живы.

— Она… она ведь не умерла… так ведь? — донесся до нее голос Рэкса и, обернувшись, Мэри Лу увидела в неверном свете раннего утра его высокую изможденную фигуру, смутно вырисовывающуюся в дверном проеме. На руках он держал тело Танит. Герцог поспешил к нему навстречу, а Саймон, освободившись от веревок, воскликнул:

— Мне снился невероятный сон.

Жалобно вскрикнув, Мэри Лу вскочила на ноги и бросилась к двери и дальше к лестнице, ведущей наверх, Ричард следовал за ней по пятам.

— Как будто мы все отправились в Париж? — спросил де Ришло, помогая опустить девушку на пол. — А затем в полуразрушенный монастырь в северной Греции?

— Да, но… но… откуда вам известно?

— Мне снилось то же самое — если только это был сон.

Со стороны лестницы раздался истерический смех, и в следующую секунду Мэри Лу была рядом с ними; она крепко сжимала с объятиях заспанную Флер, и по ее лицу струились потоки слез. Ребенок с удивлением глазел на них и наконец произнес:

— Флер хочет к дяде Саймону.

Герцог склонился над Танит. Саймон с трудом поднялся на ноги и, закрыв руками свои близорукие, наполнившиеся влагой глаза, с трудом произнес:

— Нет, Флер, дорогая, я… я еще болен.

— Чушь, все уже позади! — вскричал Ричард. — Ради бога, возьмите ребенка — Мэри Лу падает в обморок.

— О, Ричард, Ричард! — Мэри Лу покачнулась и склонилась на грудь мужу. — Сейчас все пройдет, — проговорила она, медленно проводя пальцами по его щекам и подбородку. — Но скажи мне, ведь это был сон, правда?

— Она жива! — неожиданно воскликнул герцог, которому, видимо, удалось нащупать у Танит пульс. — Давайте бренди, Рэкс, быстрее!

— Конечно, дорогая, — Ричард успокаивал Мэри Лу. — Мы никуда не выходили из этой комнаты. Взгляни — все мы, кроме Рэкса, в пижамах.

— Ну, да — я думала… — но посмотри на эту бедняжку. — Она выскользнула из его объятий и опустилась на колени возле Танит.

В библиотеку вихрем ворвался Рэкс с бутылкой бренди и стаканом; де Ришло буквально выхватил и то, и другое у него из рук. Мэри Лу положила голову Танит себе на колени, и герцог смог влить ей в рот немного жидкости. Лицо Танит исказила судорога, и глаза открылись.

— Слава богу! — выдохнул Рэкс. — Слава богу!

Она улыбнулась и прошептала его имя, а ее лицо приобрело нормальный оттенок.

— Никогда, никогда в жизни мне не снился такой ужасный кошмар! — воскликнула Мэри Лу. — Мы были в склепе, и этот жуткий человек тоже был там. Он…

— Значит, вам снилось то же самое! — перебил ее Саймон. — Вы нашли меня на складе в Асньере и столкнулись там с парижской полицией.

— Именно, — сказал Ричард. — Удивительно, что всем нам приснилось одно и то же. Совершенно очевидно, что никто из нас не отлучался отсюда с тех пор, как прошлой ночью мы уселись в пентаграмме. Да, это было именно прошлой ночью!

— Значит, я тоже спал, — Рэкс оторвал свой взгляд от лица Танит. — Я задремал в гостинице, а, может быть, еще раньше, и мне, наверное, приснилось, что мы с де Ришло объехали пол-Англии, пытаясь остановить какую-то дьявольщину.

— Но это все было, — медленно произнес герцог, — и присутствие здесь Танит служит тому подтверждением. Однако она умерла лишь в нашем сне, который начался в момент вашего появления здесь с ней на руках. Реальны и сатанисты в доме Саймона, и наш последующий визит туда, и сам шабаш. А прошлой ночью, пока мы якобы спали, наше сознание, вероятно, сражалось с Мокатой на другом плане.

— Моката! — откликнулся Саймон. — Но… но если это был сон, значит он жив.

— Нет, он мертв, — негромко проговорила Танит и, схватив Рэкса за руку, медленно поднялась.

— Почему ты так уверена? — хрипло спросил он.

— Я вижу его. Он недалеко отсюда, лежит вниз головой на каких-то ступеньках.

— Именно так мы и видели его во сне, — сказал Ричард, но Танит покачала головой.

— Нет, мне ничего не снилось. Я ничего не помню с того момента, как в мою комнату в гостинице вошел Моката и усыпил меня. Но вы найдете его где-то неподалеку от дома.

— Древний, как мир, закон, — пробормотал де Ришло. — Жизнь за жизнь, душу за душу. Поскольку вы сейчас с нами, у меня нет сомнений, что на сей раз ему пришлось заплатить сполна.

Саймон кивнул.

— Значит, мы наконец-то избавились от этого ужаса, не так ли?

— Да. Во сне или наяву, явившийся к нам ангел обещал, что силы тьмы больше не потревожат нас до конца наших дней. Пойдемте, Ричард, — герцог тронул его за локоть, — давайте наденем пальто и пройдемся по саду. Нам надо покончить с этим жутким делом.

Когда они ушли, Танит улыбнулась Рэксу:

— Ты не забыл о своем вчерашнем обещании?

— Забыл ли я! — вскричал он, хватая ее руки. — Позволь продемонстрировать тебе, насколько хорошо я о нем помню.